Девочка. Книга первая (СИ) - "Dave Gahan Admirer Violator" (библиотека электронных книг .TXT) 📗
Мой мозг зафиксировал, что кто-то куда-то нес меня на руках. Я уткнулась в чью-то грудь. Приятный запах. Родной запах. Я не могла открыть глаза, чтобы посмотреть. Мое тело погрузилось в теплую бурлящую воду по самый подбородок. Мне это понравилось. Чьи-то руки помогали струям воды массировать мое тело. Эти же ладони на моем лице — меня умывали. Кто это? Мне приятно. Я все еще в полузабытье. Наверное, мне это снится. Я не хочу просыпаться. Мне уютно в теплой воде и в этих заботливых родных руках.
Но реальность внезапно вторглась в мое сознание вместе с обжигающей болью в мышцах и выворачивающей ломотой в суставах, накрывая меня с головой, и я, громко простонав, открыла глаза.
Я находилась в ванной комнате, а передо мной было лицо Барретта — брови немного сдвинуты, отчего на лбу пролегла впадинка, губы сжаты в тонкую полоску.
Он сидел на корточках рядом с джакузи, которое массировало мое онемевшее тело, его белая рубашка была мокрой, а рукава закатаны выше локтя. Одна его рука лежала на моем затылке, поддерживая голову, вторая под водой массировала кисть и предплечье.
— Не надо, — прошептала я и не узнала своего голоса, он звучал как-то хрипло и будто издалека. Но Барретт вероятно не услышал меня, так как не убрал своих рук, и я попыталась отодвинуться, что тут же болью отозвалось в моем теле. Понимая, что я сейчас не в состоянии даже говорить, я вновь закрыла глаза — сейчас я просто хотела уснуть и ни о чем не думать.
Вероятно я опять отключилась на некоторое время, а потом почувствовала, как Барретт вынимает меня из ванны и, накрыв мягким махровым полотенцем, куда-то несет. Приоткрыв глаза, я увидела знакомую спальню — его спальню, с длинным мраморным камином. За окном было темно, а в комнате мерцало теплое неяркое освещение.
Тем временем Барретт сел на кровать и, удерживая меня на коленях, начал вытирать полотенцем: волосы, лицо, тело.
— Я сама, — попыталась я поднять руку к полотенцу, но у меня ничего не получилось, а Барретт, завершив процесс, уложил меня на кровать и вышел из спальни. Я закрыла глаза и вновь отключилась.
Очнулась я оттого, что почувствовала горячую ладонь на своем лбу. Я открыла глаза и вновь увидела лицо Барретта, глаза которого, как обычно, ничего не отражали, кроме спокойствия. Он был все в той же рубашке с закатанными рукавами, а рядом дымился горячий бульон на подносе, из чего я сделала вывод, что прошло совсем немного времени с момента моей очередной отключки.
Усадив меня на подушках, он поставил передо мной поднос, на котором в дополнение к бульону прилагался стакан воды и таблетки на льняной салфетке.
— Выпей таблетки, — дал он короткое распоряжение, и по его голосу можно было понять, что он был все тем же жестким Барреттом.
— Что это? — тихо спросила я.
— Обезболивающее и снотворное.
Я верила, что это так и есть, но я смотрела на поднос и была не в состоянии поднять руку.
Барретт, увидев мою заминку, поднес на ладони капсулы, и я, обхватив их губами, тут же проглотила, ожидая действие обезболивающих как можно скорее.
— Пей, — протянул он к моим губам стакан воды, поддерживая второй рукой затылок, и я с жадностью начала глотать воду, чувствуя, как она растекается по всему организму приятной прохладой.
Облегченно вздохнув, я закрывая глаза, но вновь услышала тихий баритон:
— Ты должна выпить бульон.
— Я не хочу есть, — еле слышно сказала я, отворачивая от него лицо.
— Не обсуждается. Твоему организму нужно восстановить силы, — спокойно отрезал он, и я в очередной раз отметила, что передо мной сидел все тот же жесткий мужчина.
Он накрыл мою грудь салфеткой и с непреклонностью в голосе повторил:
— Пей бульон.
В его словах был резон, мне нужно было поесть, чтобы восстановить силы, и у меня совсем не было желания показывать ему свою слабость. Собрав воедино волю, я взяла ложку в руки и зачерпнула ароматный бульон, но кисть руки, вся посиневшая после наручника, меня не слушалась, ложка тряслась, и все содержимое расплескалось на поднос.
Внезапно мои пальцы накрыла его рука, и он, забрав ложку, зачерпнул бульон и поднес к моему лицу.
— Открой рот, — отдал он короткое распоряжение, но я отвернулась и закрыла глаза, не желая его заботы. — Если ты не поешь сейчас бульона, я поставлю тебе капельницу и буду кормить тебя внутривенно, — тихо произнес он.
Повернув голову, я рассматривала его глаза цвета стали, и отчетливо понимала, что он не шутит и ему ничего не стоит вогнать мне в вены острые иглы.
Совсем не радуясь этой перспективе, я открыла рот, и в следующую секунду он влил в меня бульон. Мой язык тут же обожгло, и я зажмурилась от неприятных ощущений.
— Горячий, — отвернулась я, а он, зачерпнул еще одну ложку и, прежде чем поднести ее к моему рту, подул, как это делала моя мама, когда кормила меня в детстве манной кашей.
Так, ложка за ложкой, он скормил мне бульон, а закончив, вытер мне рот и грудь салфеткой и, поставив поднос на тумбочку, встал с кровати.
— Спи. Сейчас подействует снотворное, — констатировал он и, развернувшись, направился к выходу.
Я представила, что сейчас опять останусь одна в этой темной комнате, хоть и с освещением, и мне стало неуютно и страшно, но я не хотела показывать свою слабость и, проводив его взглядом до двери, закрыла глаза и вздохнула — в голове неясным ворохом путались мысли, но у меня не было никаких сил думать о Барретте. “Мне и правда нужно поспать”, - и с этой установкой я провалилась в глубокий сон.
Проснулась я от неясного шума в гостиной. Прислушавшись, я различила голос Дугласа и еще чей-то, более молодой, с каким-то непонятным акцентом. Они разговаривали о поездке в Калифорнию, хотя, может быть я всё ещё пребывала во сне.
Внезапно послышалась трель сотового, и Дуглас ответил на звонок, отчего я окончательно осознала, что не сплю, и более внимательно прислушалась к голосам.
— Может быть лучше отвезти мисс Харт в вашу загородную резиденцию?
И от этой информации меня накрыло очередной волной страха — не хватало меня вести в какой-то загородный дом Барретта, который наверняка находится не у основной магистрали и из которого я точно дороги домой не найду.
— Нет. Я уверен, что нет… — вновь послышался голос Дугласа, и со словами “понял” он завершил разговор.
— Что там? — услышала я молодой голос с акцентом.
— Сандерс с ребятами нашли заказчиков подрыва мостового крана, и девушку можно отпускать, возможная угроза для нее отсутствует.
Услышав эти слова, я резко села на постели, и моя мозаика фрагмент за фрагментом начала складываться в ровную и логичную картинку.
Глава 9
Теперь, когда я заполучила этот кусочек информации, все вставало на свои места:
Не было у Барретта цели удерживать меня дальше. Не случись этой диверсии, отпустили бы меня на все четыре стороны. Вероятно, Барретт решил подстраховаться и найти виновных прежде, чем отпускать меня, но по какой причине — знал только он. Не думаю, что он подозревал меня, я просто оказалась не в том месте не в то время, и окажись рядом с Барреттом другая женщина, например, Саша, он бы поступил таким же образом.
Теперь были понятны и причины, по которым Барретт меня приковал: я устроила истерику и угрожала ему не только своим неповиновением, но и побегом.
А он, насколько я смогла его изучить, вернее, насколько мне он сам позволил это, человек контроля — в той ситуации, когда все должно было работать, как часы, и все силы были брошены на устранение диверсии, я поставила ультиматум о неповиновении: такого прямого неподчинения он позволить не мог и наказал, устранив помеху по-своему. Объяснять он бы ничего не стал — не в его это правилах, и ломать свои собственные законы под меня или под кого бы то ни было он тоже не был намерен.
Прокручивая в голове наш с ним последний “разговор” теперь, без налета эмоций, я наконец увидела, что он сделал один предупредительный “рык”, попросив меня успокоится, но меня к тому моменту уже было не остановить.
