Обуглившиеся мотыльки (СИ) - "Ana LaMurphy" (читать полную версию книги .TXT) 📗
Словом, твари в душе сменили свои облики на Разочарование, Досаду и Тоску уже во всю пировали, громко гогоча и оглушая своими бранными перепалками. Елена уже мысленно представила, как Доберман громко хохочет с этими сущностями…
Тайлер, наконец, сопоставил перемену в настроении, неожиданный вопрос и свою реплику, придя к верному решению. Локвуд вновь бы растянулся в улыбке, но переборол это желание и серьезно ответил:
— Да. Я просто боялся тебе это раньше сказать.
Елена даже не дернулась. Все так же продолжала пялиться на лобовуху и стараться не обращать внимания на то, что здесь становится очень-очень душно…
— У меня и сейчас с ней все продолжается…
— Какого черта тогда ты устроил весь этот спектакль? — спросила она, наконец, посмотрев на Тайлера. Она была обижена и разбита. Теперь Елена чувствовала себя использованной и растоптанной.
— Пойми! — парень схватил руку девушки и придвинулся ближе. — Такие встречи происходят один раз в жизни! Я впервые увидел ее два года назад в автосалоне. Она была такой яркой, красивой, блестящей и новой, что я просто не смог устоять.
Сущности внутри затихли. Елена тоже опешила. Локвуд растянулся в улыбке.
— С моей машиной у меня все серьезно, — произнес он, отпуская руку девушки и бережно касаясь приборной панели.
Елена сначала почувствовала злость. И какого лешего ее так жестко разыграли? Но потом она вспомнила их первую встречу в парке, вспомнила, как летела в корзине по бродвею, ликуя от восторга и страха, вспомнила как вчера Тайлер в театре пристал к какой-то женщине, заставляя ее поднять брошенный фантик, — причем он своего добился, — вспомнила его рассказы об охранниках и участковых и расслабилась. Сущности в душе исчезли, словно их ветром сдуло. А Доберман не представлялся уже угрозой. Девушка облегченно выдохнула.
— Ты дурак, — произнесла она не с целью оскорбить, а с целью хоть как-то вернуть Локвуда с небес на землю. — Я серьезно, между прочим…
Тайлер оставил приборную панель машины, с которой у него все серьезно и, схватив девушку за плечи, приблизил ее к себе. Этот поцелуй был неожиданным, но Елена вновь почувствовала, как ей срывает крышу от такой близости, и ей показалась, что мимолетная тревога и гроша ломанного не стоит. Локвуд отстранился от девушки, но между его лицом и ее все равно было слишком малое расстояние.
Он точно не мог сказать, что ему в ней нравилось: то ли то, что она серьезно к нему относится, то ли то, что не убила в себе ребенка, который радуется прогулкам на роликах, походам в кино и музыке, то ли то, что он хотел, чтобы эти отношения вообще не прекращались. Но сейчас это значения не имело. Важен процесс.
— Я ответил на твой вопрос? — спросил он, снова улыбаясь и отстраняясь от девушки, прерывая такой магический зрительный контакт. Елена сильнее сжала сумку в своих руках.
— Я имел в виду увлечения, а не отношения, — просто ответил он. — Так, что насчет концерта Оскара? Рванем на несколько дней — вот увидишь, что тебе понравится! Это же просто потрясающе, когда басы оглушают до такой степени, что выходя из клуба, ты не слышишь собственного голоса. Пульсация там офигенная! И я тебе обещаю, что никто на тебя пялиться не будет. Скопище народа такое, что просто теряешься в толпе…
Елена была рада, что Локвуд перевел разговор на другую тему. Она была рада, что он понял ее волнение и серьезно ответил ее на вопрос… Правда, в весьма своеобразной манере. Она была рада, что именно с этим парнем у нее начало все складываться.
— Эм, может, пока в местный клуб сходим? Попробуем хотя бы? Чтобы я к твоему Оскару морально подготовиться успела.
Локвуд взглянул на девушку немного недоверчиво, но, поняв по ее глазам, что она не лжет, расслабился.
— Заметано!
Мысль идти в клуб Елену доводила до ужаса, но она все-таки решилась на это. В конце концов, и мысль с кем-то завязать отношения тоже ее когда-то бросала в холод. У страха всегда глаза велики. Улыбнувшись, девушка открыла дверь автомобиля:
— До встречи, — произнесла она.
Локвуд проводил девушку взглядом и, когда удостоверился, что она скрылась в доме, завел машину и поспешил уехать. Теперь сомнений не было, что никакая Бонни ему даром не нужна.
Тем более, после заданного вопроса.
2.
— Ма-а-а-а! Я дома.
Девушка разулась, скинула куртку и прямиком направилась в зал, где Миранда занималась очередным рукоделием. Она сидела на диване, опершись о подушку и слушая какую-то передачу по телевидению. За все это время Елена не рассказывала матери о своих отношениях, поскольку сама еще сомневалась в их… прочности. Теперь же все сомнения развеялись, и Елену распирало от эмоций. Схватив пульт, девушка выключила звук, села рядом с матерью и с улыбкой уставилась на женщину, готовясь поделиться самым сокровенным. Также она решила, что обязательно встретится завтра с Бонни и расскажет и ей про свою новую жизнь… Про то, что она, наконец, отложила свои дешевые романы и устроила личную жизнь.
— Чего это с тобой случилось? — спросила Миранда, откладывая свое занятие и переключая внимание на дочь. Елена не знала, как все рассказать и с чего начать. Говорить про метро и парня, имеющего уродливый шрам на шее и прозвище Доберман, наверное, все-таки не стоит. Тогда, как преподнести историю про парк, Тайлера и его речи про семерых детей? Может, просто сказать, что она встретила отличного парня и, кажется, счастлива как слон! Правда, Елена не знала, как выделить счастливых слонов из общей кучи слонов…
Девушка встрепенулась, снова улыбнулась.
— Что-то очень хорошее происходит в моей жизни, мам, — решила начать она издалека. Миранда — неглупая женщина, сама поймет, и, может, тогда Елена расскажет и про метро и про парк… — Что-то, что заставляет меня не думать об отце и напряженке с Бонни. И вообще, я подобного раньше не испытывала, понимаешь?
Миранда кивнула. Она понимала и сейчас была рада за дочь. Иногда родители имеют слабость ревновать своих детей, не желая отпускать из-под родительского крыла, боясь, что их детки по глупости наделают много ошибок и прочее. Однако Миранда больше всего в жизни хотела, чтобы ее дочь, наконец, отвлеклась от домашней рутины и семейной драмы, нашла хорошего человека и пила молодость так же, как пьет любой человек, когда ему девятнадцать, он молод и хочет ощутить каждый спектр жизни. Елене необходимо было отвлечься.
— Как зовут? Сколько лет?
— Тайлер Локвуд. Ему двадцать три… Он учится на переводчика, занимается музыкой и иногда выводит охранников из себя, вот…
— Охранников? Зачем?
— Важен процесс, — ответила девушка незамедлительно, будто сама жила по этому принципу всю свою жизнь. Самое странное было то, что Локвуд никогда Елене не рассказывал о своем жизненном кредо, но Гилберт вспомнила разговор в машине и выдала эту фразу чисто на автомате. Выдала, не обратив на это никакого внимания.
Забавно все в жизни устроено. Вот такие вот слова, которые мы кидаем на ветер, по сути, являются роковыми. Человек слишком слеп и слишком самоуверен, чтобы обращать внимание на знаки: на погоду, которая может предречь исход событий; на слова, случайно сказанные и ставшие впоследствии роковыми; на чувства, которые испытываем, когда смотрим на личное воплощение Анны Смит. Человек слишком слеп или слишком самоуверен, чтобы обращать внимания на подобные вещи. Может, поэтому вся человеческая жизнь пропитана болью и дымом…
Елена опустила взгляд и уже более тихим голосом продолжила:
— Самое важное ведь не то, что рядом с Тайлером я в полной мере узнаю, что такое эпатаж, непредсказуемость и искренность. Да, это имеет вес, несомненно, но… Просто я думала, что не смогу так просто сдаться и… Отвлечься на какое-то время от всей той гадости, что творилась в моей голове…
Мать взяла дочь за руку. Елена тут же отвлеклась от потока своих мыслей, воспоминаний, связанных с той семейной драмой, которая чуть не пошатнула веру и не сломила силу духа.
— Отвлекайся, Елена, не на какое-то время. Просто забудь об этом. Это осталось в прошлом и назад никогда не вернется.
