Отец моей малышки (СИ) - фон Беренготт Лючия (читать книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Дура, дура! Как можно довериться этому человека и согласиться стать его женой, только потому что хочешь секса с ним?! А про секс без обязательств ты не слышала? Может, с него и начать? Вывести его из системы, а уж потом, на трезвую голову, решать?
– Я не могу ничего сказать сейчас… – бормочу, отворачиваясь и обнимая себя руками. А на глазах уже наворачиваются слезы – как было бы хорошо сейчас, если бы я могла отбросить все обиды и согласиться! Как было бы счастливо!
Нельзя! – беззвучно цежу одними губами. Нельзя так быстро сдаваться человеку, который только вчера притащил тебя в свою берлогу под угрозой шантажа! Жениться он, видите ли, хочет! Накупил дорогих трусов и думает этого достаточно?!
Спиной я чувствую, что его уже сзади нет. И от этого еще обиднее! Просто взял и бросил меня тут одну! Нет чтобы поуговаривать, на колени стать, что ли? Прощения попросить! Предложил, отказалась и он тут же слился! Жених называется…
Хлюпнув носом, я разворачиваюсь, чтобы пойти в дом и сразу же в свою комнату, сделав вид, что мне на все наплевать…
И тут же меня хватают и вжимают в столб – руками, большим, крепким телом, губами… Распластывают, подхватывая руками за ягодицы…
– Моя… – рычит Зорин, сжимая мои волосы на затылке в кулак. – Ты – моя…
Задыхаясь, я хватаю его губами в ответ – сильно, больно… Хриплю, кусаю за нижнюю губу, чувствуя кровь… Подтягиваюсь и вцепляюсь пальцами в его волосы, сжимая их под корень, словно хочу выдрать клок… И он терпит – даже помогает мне, коленом упираясь между бедер, поддерживая на весу и вызывая резкие, горячие волны, расходящиеся по телу...
Он ведь специально это делает – понимаю растекающимися под его натиском мозгами. Знает, от чего я немедленно и бесповоротно поплыву…
Наш поцелуй похож на драку, объятия – на предсмертную судорогу.
Это ненормально. Не здорово. Так не должно быть – когда хочется убить и трахнуть одновременно. Когда в любой момент на крыльцо могут выйти – моя дочь, моя мама, его мама…
Но мне уже все равно. Мне плевать. Потому что в этот момент я осознаю то, что старательно закопала в душе годы и годы назад. Я действительно «его». Какой бы он ни был, как бы ни играл со мной и не издевался...
И «секс без обязательства» меня уже не спасет.
После того, как мы с трудом отрываемся друг от друга, наступает неловкость.
Та самая, когда вдруг, совершенно неожиданно для себя переходишь невидимую границу и теперь мечешься между старой, привычной уже манерой поведения и другой, более приличествующей людям после тесного и довольно интимного телесного контакта.
В такие моменты очень сильно понимаешь разницу между тягой тела и отторжением души. Впрочем, душа уже готова была сдаться, а вот мозг… мозг пребывал в полнейшей панике, требуя от меня бежать отсюда как можно быстрее, пока еще не поздно.
– Как вам печенье, Валентина? – прерывает мои метания мама, с удовольствием прихлебывая из фарфоровой чашечки.
Разобравшись и установив перемирие, мы все сидим на большим обеденным столом на кухне, устроив чаепитие. Чему Масюня, не слезающая с Сашиных рук, без всякого сомнения безумно рада.
– Замечательно, дорогая! – мурлычет «свекровь», изящно цепляя двумя пальцами из вазочки новый кругляшок маминого знаменитого овсяного печенья. – Как у вас получается такое рыхлое тесто? Это какая-то специальная овсянка?
Я давлю усмешку, зная, что мама, занятой человек, всю свою выпечку делает из покупных смесей, без всякого стыда рассказывая всем, что возится с тестом сама.
– Эта выпечка по старинному рецепту, доставшемуся в наследство еще от моей бабушки, – врет она, делая загадочные глаза.
– Понимаю, понимаю! – кивает свекровь. – Сама не люблю раскрывать секреты моих старых семейных рецептов.
По похожей усмешке на губах у Зорина я понимаю, что там вполне может быть такая же история.
Как они похожи! – внезапно понимаю. Несмотря на то, что мать моего ректора сильно старше моей и вообще – по поведению дама высшего общества, уже через пятнадцать минут общения с глазу на глаз они практически спелись!
Я вздыхаю – еще один игрок в этой компании, которая желает загнать меня замуж. Вот уж не подумала бы час назад, что эта ненормальная истеричка будет сидеть со мной за одним столом и благосклонно поглядывать в мою сторону. Даже не верится, что еще недавно она обзывала меня последними словами.
А уж на Масюню-то как смотрит – прям чистый елей в глазах! Но с ней этот номер не прокатит – дочь крайне недоверчиво относится к людям, которые при ней повышали голос. Хорошо еще хоть не слышала, как ее папка умеет орать басом.
– Деточка, а ты почему не кушаешь? – сладким голосом спрашивает Валентина Семёновна всплескивая руками. – Не любишь печенье?
Масюня крутит головой, наморщив нос.
– Не-а. Это не люблю. Я из длугой колобки лублу.
– Коробки? – свекровь поднимает бровь.
– Коробки с овсянкой, – поспешно вмешивается моя мама, побледнев. – Крупы ж в коробке идут, она и запомнила.
– Да, да, поняла, – насмешливо кривит губы Валентина Семёновна. – Ну, тогда я принесу тебе в следующий раз другое печенье попробовать. Шоколадное.
– Принесешь, конечно, – неожиданно жестко вмешивается Саша. – Если извинишься за свое неподобающее поведение. Ты, по-моему, только Машу умудрилась не оскорбить в этой комнате сегодня.
И это тоже большое дело – вдруг понимаю я. Она как минимум не называла Масюню «ублюдком», как это любила делать мадам Баламова. Конечно, можно сказать, что Маша ей не чужая – она изначально настроена была по-другому…
И все же это чертовски важно, вдруг понимаю. Какая бы надменная эта тетка ни была, она не чужая моей дочери!
А еще это… странно – в принципе знать еще каких-то людей, кроме нас с мамой, которые не чужие моей лялечке. Знать, что у нее есть родственники – близкие, ближе некуда! – которые, если, не дай бог, что-то случится с нами, заменяет ей и маму, и бабушку!
И что теперь? Я поджимаю губы, глядя на то, как Сашина мама сюсюкает с Масюней. Растечься лужицей ради того, чтобы у Маши было больше родственников? Простить все и забыть?
Сама мысль о том, что я превращаюсь в клушу, мечтающую о том, чтобы «у ребенка был отец» и готовую пойти ради этого на жертвы, пугает меня неимоверно.
Потому что Зорин – самовлюбленный эгоист, не считающийся ни с чьими желаниями, кроме своих собственных. И кроме того, что он Машин родной отец, он ничем не отличается от любого из тех, кого мне пыталась в свое время сосватать моя мама.
***
До самого вечера я лелею эти мысли, потому что они сдерживают меня, не позволяют расслабиться и сдаться, поплыть по течению. «Он такой же, как и все» – напоминаю себе. Да, ему нужна Маша, и пока со мной не скучно, нужна я.
А ты должна думать о себе. Ты ведь уже раскрывала ему свое сердце, помнишь? Во второй раз попадаться на этот крючок нельзя.
А крючок между тем забрасывают с завидным упорством. И через меня, и через Масюню, и через ужин в дорогом ресторане, куда мы едем всей нашей дружной «семьей», отправив подружившихся матерей по домам.
В ресторане Зорин ведет себя великолепно, галантен, привлекает внимание женщин и завистливые взгляды ко мне – как же, такой мужчина, да еще и с хорошеньким ребенком на руках! Млеют все – от уборщиц и до менеджера, которая явно с ним знакома.
А мне страшно. Потому что кто девушку гуляет, тот ее и…
– Успокойся… – Саша накрывает мою руку своей, заставляя вздрогнуть. – Я же обещал тебе, что если не захочешь, ничего не будет… – он продолжает шепотом, наклоняясь к моему уху, и я вся покрываюсь мурашками, целиком.
Но мне страшно не из-за того, что он будет принуждать меня к сексу. А из-за того, что я, скорее всего, соглашусь. Сдамся сразу же, как только он поцелует меня туда, куда сейчас шепчет. И это будет конец. Моей гордости, самоуважению, возможности что-то самой решать в своей жизни. Он размажет меня. Распластает буквально и образно говоря, и сделает по-настоящему «его». Безвольной и угодливо смотрящей ему в рот.
