Ты-мои крылья (СИ) - Резник Юлия (читать полную версию книги .txt) 📗
— Помедитировать? Боюсь, что даже мозоли на заднице от каждодневного сидения в позе для медитации не сделают из меня просветленного!
— А ты попробуй. Просто попробуй отпустить ситуацию, — в глазах Стеллы мелькнули слезы, а у него зубы свело, — и тогда, увидишь, сразу все встанет на свои места.
— Ты меня прогоняешь…
— Нет, — мягко улыбнулась женщина, — я даю нам время подумать. Я за голую правду, какой бы она ни была.
— Голую правду никто не любит, Стелла. Одни ее пытаются одеть, другие — содрать кожу!
— Ты поэтому боишься?
— Я ничего не боюсь!
Стелла опять улыбнулась. Еще бы он признался в собственной слабости! Она не рассчитывала на это от слова «совсем».
— Замечательно! И в этом мы с тобой похожи. Правда в том, что я люблю тебя, Копестиренский. Ужасно люблю, нечеловечески даже. Это чувство делает меня жадной. Я с таким отчаянием ловлю каждый твой взгляд… я так стремлюсь к тебе, и мне всё мало! Хочу тебя навсегда. С печатями в паспорте и дурацким видео, снятым в загсе. Хочу тебя каждый день, каждую секунду. Хочу тебя за завтраком, обедом и ужином. Сегодня, завтра и на всю жизнь вперед! Хочу воспитывать с тобой детей. Спорить, кто повезет их в сад, а кто поспит подольше… Я хочу провожать тебя и встречать. Дурачиться, как малые дети, и вести заумные философские беседы. Я хочу состариться с тобой, а потом жаловаться подругам на то, каким сварливым дедуганом ты стал. Я… люблю тебя, Артур. Очень.
Напоследок Стелла погладила его старательно выбритую щеку и скользнула в салон машины. Опустила стекло:
— Садись, подкину тебя до дома.
Атур хотел было заартачиться, взыграла в нем злость, но потом так же быстро мужчина сдулся. Он не представлял, как будет теперь… Без нее. Он совершенно не поддерживал идею о том, что им нужно на время расстаться. Подумать! Ну, о чем здесь думать, ей богу?! Она ведь все для него. Абсолютно! Так почему, когда он хочет об этом сказать, язык присыхает к небу? Неужели, и правда, виной всему — его застарелые раны? Хотя, если так разобраться — смешно. Он же не какая-нибудь кисейная барышня. Он — мужик! Столько всего на своем веку повидал: грязи, вероломства, предательства. Но стерпел ведь, не сломался. А тут… Смешно сказать, бабской измены не выдержал! Ларка — будь она проклята!
— Я против вот этих всех расставаний! — обозначил свою позицию Копестиренский, — хоть на время, хоть навсегда.
— А я и не предлагаю нам расставаться. Я предлагаю взять паузу.
— Те же яйца, только в профиль!
— Нет. Подумай над моими словами, и все поймешь…
И он думал. Честно и откровенно, вывихивал себе мозги, вытаптывая дорожки на ковре в своей комнате. Стелла сказала, что он заставляет ее платить за чужие грехи, намекая на Ларку, конечно. И, положа руку на сердце, так оно, наверное, и было… Артур злился. Не на Стеллу. На себя. На то, что настолько это все его потрясло, что и теперь, спустя почти два года, не отпускало. Не давало жить, двигаться дальше! Не давало в полную силу насладиться женщиной, которая в других обстоятельствах ему вообще никогда не светила! А тут… Господи, ее слова! Кому рассказать, что они с ним сделали. Вывернули наизнанку. Вынули душу. Казалось, Стелла озвучивала все то, что кипело в его голове, но в чем он сам себе даже признаться боялся. Нарисовала ярко, в красках, живые образы, да так мастерски, что он их будто своими глазами увидел. И как они спорят, кто малого в сад повезет, и как целуются потом, в две руки готовя ребенку завтрак. А, главное, пацана увидел, словно он, и правда, напротив него сидел, бросая под стол колбасу, которую тут же сметали собаки. Темненький, и почему-то на него похожий! И скажи, что от донора парень родился, а не от него. Артура Копестиренского. Впрочем, вряд ли бы он любил своего сына больше. Для него вообще не имело значения, родной ли тот ему по крови или нет. Артур верил в существование более тонкой связи. Эфирной, практически невидимой. Но до того прочной, что ее разорвать нереально. И он сердцем чувствовал, что, стоит ему только этого ребенка увидеть — примет он его от и до. Что в тот самый миг, в миг их первой встречи, судьба сплетет их судьбы навеки.
В общем, идея Стеллы с расставанием ему как серпом по причинному месту была. Он не мог с ней смириться, и то и дело нарушал очерченные Стеллой границы. То фотографию в Вайбер кинет, то аудиозапись, то сообщение, на которое Золото всегда отвечала, тем самым хоть как-то облегчая его в ней нужду. А он часами пересматривал фото из их прошлой, почти совместной жизни, и все сильнее утверждался в мысли, что она стоила того, чтобы рискнуть. Чтобы поставить на кон все! Вот, все, подчистую! Обозначить свои намерения четкими линиями, позволить Стелле без страха поселиться в собственном сердце и быть в нем, как дома. Поставить себя под удар, но верить, что она никогда не ударит исподтишка. Любить вопреки всему — ведь так просто!
И, казалось, на фоне этих вполне себе взрослых мыслей положить конец всем раздумьям было — раз плюнуть. Да только, отчего-то, пересыхало в горле.
Как-то не выдержал уже, решил поехать и прекратить этот весь бардак. Сказать, что любит. Взвалить на плечо и утащить в свою берлогу. Ну, или в ее… Похр*н, вообще-то. Он не страдал насчет того, что она больше зарабатывает, и не парился, что будет жить в ее доме. На определенном уровне дохода это не так уж и важно. Он мог позволить себе баловать Стеллу. И на шею ей садиться не собирался.
Зашел в спорткомплекс, поддавшись какому-то порыву. И не планировал, но… ноги будто сами его привели. Точнее… колеса. Но девочки на ресепшене сказали, что Стелла уехала, и уже не планировала возвращаться. Как дурак, Артур смотрел то на телефон, то на администраторов, и не знал, что ему предпринять. О том, что Золота здесь может и не быть, он почему-то не подумал.
— Ладно, я тогда к Степану загляну. Он здесь?
Степан оказался на месте, но Копестиренскому пришлось подождать, пока тот окончит прием.
— Ну, наконец-то! Явился! — прокомментировал Степан появление Артура в своем кабинете. Как тот его вычислял, Копестиренский до сих пор не мог понять. По запаху, что ли?
— Почему сразу «наконец-то»? Ты меня долго ждал? — хмыкнул мужчина, пожимая протянутую Степаном ладонь.
— И я тоже… Надо же кому-то тебе мозги на место вправить…
— Вот как? Да, знаешь, ли… Я и сам уже… того.
— Дошел?
— Ага.
— Крепко она тебя за яйца схватила, выходит? — рассмеялся массажист.
— Есть такое дело.
— Но ты не слишком и против.
— Я только «за», — вздохнул Артур, — она… Она такая…
— Да. Не упусти. Потому что дураком будешь. За ней в очередь мужики становятся.
— Это и пугает…
— А должно радовать. Что среди всех тебя выбрала. Такой взрослый мальчик, и такой глупый. Воистину, чем больше мужик, тем большие у него тараканы. Мелюзга всякая о таком вряд ли бы париться стала. А ты, вот… боишься не соответствовать.
— Возможно… Но еще больше боюсь, как буду, если она… Ну, на другого переключится, — признался Артур, разглядывая носки собственных туфель.
— Кто? Наше Золото?! Ну, ты, парень, даешь. Да она преданная, как пес. Скажешь тоже… Ты, считай, джек-пот сорвал, а из-за собственных тараканов никак его не обналичишь. Или же… ты сейчас за выигрышем пришел? Так почему без цветов?!
— Ну… я как-то неожиданно решил приехать. Не подготовился.
— Кто же так делает? С ней по всем правилам нужно, дубина! С цветами, кольцом и тортом. Или что там обычно приносят?
— Кольцом?
— Ну, да… Что ты темный-то такой? Или ты собираешься жить в гражданском браке? Так ты брось эти новомодные идеи! Не для Стеллы они.
— Точно… — вскочил Артур, — она любит всякие украшения. Кольцо… Как же я сам не додумался, Степ?
— Вот вообще не знаю, чем ты думал, Копестиренский! Да побольше камень бери, не жадничай. Это всякие недотроги считают, что чем мельче брюлик, тем благороднее! А настоящие женщины хотят бриллиант нормальных размеров! Чтобы все соперницы его с километрового расстояния видели.
