Подсолнухи зимой - Вильмонт Екатерина Николаевна (бесплатные полные книги .TXT) 📗
– Марго, ты знала, да? Ты знала, что она будет петь? – рыдала рядом Аля. – Почему же она мне не сказала, почему ты промолчала?
– Я понимала, что ты будешь чудовищно волноваться, а уж почему смолчала Таська… может, по той же причине, – сжалилась над Алей Марго. – Ну, идем же к ней!
Выступление Таси было последним. Несколько мужчин, в том числе и Воздвиженский, подняли гроб и понесли к выходу.
– Идем же, Аля! – Марго взяла ее за руку и повела за собой. Навстречу им шла Тошка.
– Куда вы пропали? Воздвиженский не велел ехать на кладбище. Поминок не будет. Он велел увезти Таську домой, а в семь часов заедет к вам, тетя Аля. Будет серьезный разговор. Вот! Но как она пела, тетя Аля!
Тошка провела их к Таське. Та сидела одна в полной прострации.
– Таська! Ты такая… Ты просто чудо! – накинулась на кузину Тошка. – Это было так классно! Все просто обалдели!
– Да? Я ничего не помню… Меня Андрей вытолкал, сказал: надо! Я и запела… Ой, мамочки, так было страшно! Мама, ты слышала?
Аля с глуповатой улыбкой обняла дочь, прижала к себе и только шептала:
– Прости, прости, прости!
Марго решила взять дело в свои руки.
– Тася, ты сегодня что-нибудь ела?
– Да что там она ела! – всхлипнула Аля. – Клюнула что-то… А хорошо, что я не знала, я бы с ума сошла.
Они вышли через черный ход. Тошка замотала Таську пестрым шарфом, и они бегом бросились к машине. Воздвиженский не велел Таське ни с кем разговаривать. Марго и Аля медленно шли следом.
– Теперь ты поняла? – спросила Марго.
– Да… Но все-таки, разве обязательно уезжать?
– Матильда считала, что да. И Воздвиженский так считает.
– Но она же влюбится в него, он такой… А она девочка еще совсем, глупенькая…
– Аля, он не даст ей погубить талант. Он умный, целеустремленный, прекрасно знающий конъюнктуру и просто хороший, порядочный человек.
– Откуда ты можешь это знать?
– Я знаю!
– Но тогда я поеду с ней!
– Только в том случае, если она сама того захочет и если Андрей сочтет это целесообразным.
– Но я же мать!
– И что?
– Марго, не будь такой жестокой!
– Это не жестокость, а здравый смысл. Если ты поедешь с ней, от тебя там никакого толку не будет. Без языка, без привычки к европейской жизни, ты будешь просто гирей. В Таськином возрасте язык усваивается мгновенно. В твоем – сомневаюсь. К тому же тебе там будет плохо, одиноко…
– А если она будет с ним спать?
– Такое не исключено.
– Но ей еще рано! А если залетит?
– Скорее она залетит от какого-нибудь здешнего парня, ведь если она захочет с кем-то переспать, ты ее своими моральными принципами не остановишь. Так что по-любому лучше Воздвиженский.
– У тебя нет ничего святого!
– А для тебя главная святыня – Таськина девственность? А ты убеждена, что она еще девственница?
– Да!
– Дай тебе Бог!
– Ты что-то знаешь? Да?
– Только то, что в наше время девушка в шестнадцать лет, к сожалению, большая редкость.
– А что в этом хорошего?
– Я не даю оценок, я констатирую факт.
На другой день утром Аля пришла в кабинет Марго.
– Маргоша, прости меня. Я действительно дура провинциальная. Андрей вчера просил у меня руки Таськи, он, правда, еще не развелся, но уже разводится, у него самые серьезные намерения, и он нарисовал такие перспективы… А ты была права, Таська не захотела, чтобы я с ней ехала… и я поняла, что Андрей тоже против… Она не любит меня. И есть за что.
– Ерунда! Она, конечно, тебя любит и, как только уедет, начнет скучать. Просто ты невольно все время мешала ее природным устремлениям. Она давно хотела петь… А как только она поймет, что ты ей не помеха, что ты не олицетворение моральных принципов глухого провинциального городишки, а просто любящая мать, все встанет на свои места. Вот увидишь, через полгодика ты поедешь к ней, и, если не начнешь читать нотаций, вы станете лучшими подружками.
– Ох, твоими бы устами да мед пить.
– Но тебе полегчало?
– Да.
– Тогда иди и работай! Лена, соедини меня с Русским радио.
К концу рабочего дня Марго чувствовала себя совершенно разбитой. Ехать домой не хотелось. У нее не поворачивался язык сказать Дане, чтобы он уходил. Он теперь спал в кабинете, они почти не разговаривали, и она надеялась, что он сам сообразит. Его присутствие тяготило ее. Тетки же его жалели. Нуцико попыталась вразумить ее, но Марго ушла от разговора. Он пил, не напивался больше вдребодан, но пил регулярно, дома бывал редко. Марго чувствовала себя старой, никому не нужной. Дочка ушла из дому, она счастлива, у нее любовь… У Таськи тоже любовь, да еще какая… И у Али тоже… хотя из этой любви ничего хорошего не выйдет. А я? Еще живая, еще не очень старая, еще красивая даже… Но жизни во мне не осталось. Вся эта гадкая история с Данькой сломала меня… А ведь я сильная, и к тому же я любила его… В чем же дело?
Марго вышла во двор. Было темно, сыро. Она поежилась и спустилась с крыльца. В этот момент в арку на большой скорости влетел мотоцикл. Марго вздрогнула. Вольник? Ее обдало жаром. Но оказалось, что на мотоцикле сидела девушка. Она сняла шлем, и белокурые волосы рассыпались по плечам.
– Гоняют как бешеные, – проворчал Володя. – И чего девкам на мотоциклах гонять? Безобразие одно.
– А я один раз ездила, мне понравилось…
– Так вы ж не одна, поди?
– Не одна… Но хотела бы…
– Да вы что, Маргарита Александровна? Это опасно.
– Да нет, просто я уже стара для мотоцикла.
Володя покосился на нее, но промолчал. А Марго подумала: хороший, честный малый. Не стал меня уверять, что я еще совсем не старая. У меня душа старая, вот в чем беда. А душу в салоне красоты не омолодишь, ботокс не впрыснешь… Володя, как всегда, ехал дворами и закоулками, стараясь избежать пробок. Не водитель, а сокровище! Спасибо Вольнику! Вот сейчас он не запал бы на меня. У меня глаза потухшие… В принципе уже скоро климакс, у меня южная кровь… Нет, не буду об этом думать… Господи, на что я гожусь, если позволила поломать себе жизнь? Крутая дамочка? Где там! Интересно, у женщин бывает кризис среднего возраста? И что я все время тяну на эту актрисулю? Не в ней дело! Это даже не удар, а легкий пинок, а я сломалась…
Володя, я сойду немного раньше на Тверской.
– Как скажете, Маргарита Александровна.
– Спасибо, Володя. Завтра как всегда.
Володя уехал. А она свернула в переулок и вошла в симпатичный маленький ресторанчик. Прежде она там не бывала.
– Заходите, добро пожаловать, – приветствовала ее немолодая женщина. – Вы одна будете?
– Да.
Она села за столик в углу, заказала салат и двести граммов водки.
Выпила одну за другой три рюмки. Вытащила пальцами маслину из салата. Выпила четвертую рюмку. Стало чуть-чуть легче.
– Еще столько же.
Небось эту дамочку муж бросил. Или хахаль, посочувствовала официантка.
– А вам плохо не будет?
– Нет, хуже, во всяком случае, точно не будет.
Дверь открылась, вошла девушка в меховой жакетке, свеженькая, рыжая, румяная, с блестящими глазами.
– Здрасьте! – кивнула она официантке. – Я жду… человека. А пока дайте меню.
Счастливая, ждет человека… И, судя по сиянию глаз, любимого…
Марго выпила еще рюмку. Голова слегка закружилась. Она продолжала с пьяным любопытством наблюдать за девушкой. Та полистала меню. Вынула из сумки мобильник:
– Привет, я уже тут! Тебе что-то заказать или ты сам? Хорошо! Жду!
Девушка вскочила, подошла к зеркалу. Поправила волосы, оглядела себя, одернула красивый свитерок, и тут появился ее кавалер. Она повисла у него на шее. Это был Даниил Аркадьич…
Марго обомлела. Он был оживлен, весел, обнял девушку, потом снял куртку, пригладил волосы и сел за столик спиной к Марго. Он ее не заметил.
Марго вылила оставшуюся водку в пустой бокал для воды, залпом ее выпила и вдруг ощутила страшное облегчение. Вот все и решилось! И не надо мучиться, зачем? Все яснее ясного! Я его отлучила от тела, а он сильный мужик, вот и нашел замену, да еще и молоденькую. Ну и на здоровье. Марго жестом подозвала официантку, расплатилась, оставив щедрые чаевые. Сильна дамочка, подумала официантка, четыреста граммов охмянула, а вполне держится. Марго порылась в сумке, достала оттуда бумажку с записанным телефонным номером, встала и решительно направилась к столику, где сидел ее муж.
