Закон подлости (СИ) - Риз Екатерина (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
- Радость моя, ты здорово танцуешь.
Маша приблизилась к нему, смотрела непонимающе.
- Что ты тут делаешь?
- Сумку твою сторожу. И телефон.
Сзади её слегка толкнули, и Маша невольно сделала ещё шаг к Харламову. Он сидел, и поэтому они были с ним наравне, нос к носу. Вот в его нос Маша едва и не ткнулась своим. Пришлось ухватиться за его плечо.
- Я тебе не звонила! Это телефон… сам!
- Ну, конечно, это телефон сам мне семь раз набирал и кричал в трубку, что я негодяй и последний мерзавец.
Маша руку от его плеча убрала, спрятала её за спину. Взглядом с Дмитрием старалась не встречаться. Он её весело разглядывал, а она головой крутила по сторонам.
- Где Наташка?
- Маша, что случилось?
- Ничего.
Он обнял её за талию и придвинул ещё ближе к себе.
- Маня.
Ей снова пришлось упереться руками в его плечи, на этот раз для того, чтобы попытаться отодвинуться. Но Харламов держал крепко, и она, в конце концов, бросила пытаться, посмотрела ему в лицо и сказала:
- Ты всё испортил!
Дима спокойно кивнул.
- Хорошо, я всё испортил. Что именно?
- Ты влез!.. Ты влез в мою жизнь, а права не имел!
- Я не влезал.
- Ты влез! – Маша стукнула его по плечу, и Харламов поморщился, но не отпустил её. Она выглядела расстроенной, раздосадованной, а на него смотрела обвиняюще. Взгляд не был трезвым, не был осмысленным, но то, что Маша озвучивала, что на самом деле думала, сомнения не вызывало.
- Ты его бросила? Скажи мне.
Она задыхалась от возмущения, но этот вопрос поставил её в тупик. Маша застыла, смотрела Дмитрию в лицо, и могла поклясться, что в его взгляде было довольство. В зале был полумрак, свет мерцал, играл, скользил по стенам и потолку, и точно сказать, что видела в глазах Харламова, Маша не могла. Но он смотрел на неё в упор, и ждал ответа.
- Нет… - проговорила она, но совсем тихо, он не мог услышать.
А Дима вдруг руку поднял и погладил её по волосам. Наклонился к ней и проговорил прямо на ухо:
- Всё будет хорошо, он тебе не нужен.
Получалось так, что он её обнимал. Держал рядом с собой, одна рука на её спине, другая легла на затылок, что-то говорил на ухо, а у Маши сильно билось сердце. Оно и до этого билось сильно и быстро, от алкоголя и танцев, но сейчас оно замедлило свой бег и билось сильно и прочувствованно. Чужие руки её держали, оберегали, ничего особого не требуя и не посягая на её достоинство, но личного пространства больше не осталось. С каждым вздохом оно вытеснялось чужой силой, настойчивостью, непонятным шёпотом, что волновал кровь. Он звучал вопреки оглушающей музыке, проникал в глубину сознания, успешно боролся с алкогольной дымкой, и Маша не хотела, но слышала:
- Он тебе не нужен. Всё правильно. Я всегда прав, ты это поймёшь.
Она закрыла глаза, кажется, покачнулась. Дима чуть отстранился, в лицо ей заглянул. Обвёл пальцем щёку и подбородок.
- Улыбнись мне.
- Не могу.
- Глупости. Всё ты можешь. Помнишь, как я учил? В любой ситуации…
Маша смотрела на него и понимала, что улыбнуться не может. Губы её не слушались. В голове бил набат в такт музыке, сердце подстраивалось под этот ритм, а у неё по телу дрожь. Руки Харламова скользили по её телу, ощупывали, а он сам вдруг нахмурился, словно принимал какое-то важное решение, потом коснулся большим пальцем её нижней губы, а следом поцеловал.
Её целовал Дмитрий Харламов!
И целовал не просто так, не с банальной похотью, Маша как-то сразу потерялась в этом поцелуе, у неё закружилась голова, она оглохла, даже громкая музыка показалась чем-то естественным, будто она жила с ощущением этого ритма, и он всегда гнал её вперёд. А поцелуй стал ступенькой, маленькой наградой за все сегодняшние переживания, и от него стало жарко, но в то же время спокойно. Вот, свершилось, и ей теперь есть, о чём подумать завтра утром, помимо того, что что-то в её жизни отныне не так, что-то сломалось.
Маша потянула за галстук, пальцы поднялись по нему выше, забрались за твёрдый воротничок белоснежной рубашки, кажется, пощекотали, потому что Дима в этот момент прервал поцелуй и сделал глубокий вдох. На Машу смотрел, а у неё кроме ощущения вакуума и чувства полёта в нём, переживания поцелуя, никаких эмоций.
- Пойдём отсюда. – Он взял её за руку и поднялся. – Иначе я оглохну.
Машину сумку сунул под мышку, её телефон в свой карман, за руку её взял и повёл к выходу. А Маша оглянулась на клетку в середине зала и прокричала:
- Я вернусь, и буду там танцевать!
- Надеюсь, я этого не увижу.
По сравнению с раскалённым, пахнущим концертным дымом, воздухом танцевального клуба, на улице было свежо. По крайней мере, Маше так показалось. Они из клуба вышли, прошли немного по улице, и она остановилась. Обхватила себя руками за плечи. Дима обернулся на неё, снял пиджак.
- Надень. Замёрзла?
Пиджак она приняла. Потом спросила:
- Куда мы идём?
- Сейчас такси поймаем. Я, знаешь ли, так к тебе торопился, что машину оставил на стоянке ресторана. Бегом прибежал.
- Никуда вы не бежали, Дмитрий Александрович, - не поверила Маша. Завернулась в его пиджак, и даже нос за воротник сунула. Пахло уже знакомым одеколоном. Она на Дмитрия посмотрела, вспоминая недавний поцелуй. Он её взгляд встретил и спросил:
- Так что случилось?
- Стас праздновал покупку здания на Спасской.
- Что, очень бурно праздновал?
Маша снова остановилась, на Харламова уставилась.
- Это ты всё устроил.
Он заинтересованно хмыкнул, волосы взъерошил.
- И что?
А, на самом деле, что?
Маша так и не смогла найти слов для полноценного, логичного обвинения. Разозлилась на себя, Дмитрия аккуратно обошла, зашагала по тротуару. Харламов догнал её в два шага. Догнал и обнял за плечи, притянул к себе, даже носом в её волосы зарыться сумел, хотя Маша пыталась сопротивляться.
- Мань, ты из-за чего злишься?
- Не называй меня так, мне не пять лет!
- Боже мой, совсем взрослая! Так из-за чего злишься?
- Ты не должен был!..
- Что? Помогать племяннику или делать то, что не доставило мне особых трудностей?
Маша снова остановилась, повернулась к нему, и они замерли, глядя друг на друга.
- Всё, что происходит со мной в последнюю неделю, связано с тобой, - призналась она.
Дима глубокомысленно хмыкнул. Его ладони прошлись по Машиным плечам, пальцы пробежали по воротнику его же пиджака, стянули полы у Маши под подбородком. Она напряглась, вытянулась в струнку, задрав нос к верху. Взгляда Дмитрия избегала. А он тихо спросил:
- Тебя это злит?
- Что ты лезешь…
- Что от меня больше толка, чем от твоего жениха?
- Как ты можешь так говорить? Он же твой племянник.
- И это единственная его черта, которая вызывает мой интерес.
- Ты циник, - обвинила она.
Харламов с готовностью кивнул.
- Отпусти меня, - потребовала она, потому что Дима продолжал держать её за лацканы пиджака, притягивая к себе.
- Ты мне нравишься пьяная. Ты такая… честная. Перестаёшь себя контролировать.
- Предлагаешь меня споить?
Он рассмеялся.
- Предлагаю пользоваться моментом. Скажи мне, я тебе нравлюсь?
Маша глаза на него вытаращила, но не от удивления, а от того, как просто прозвучал его вопрос. И этой простотой жутко её напугал.
- Совсем с ума сошёл?
- Почему? Очень простой вопрос.
Маша решила подловить его и задала тот же вопрос:
- А я тебе нравлюсь?
Дима ответил не сразу, разглядывал её, потом на щёку её подул, сдувая волосы.
- Странно, но да.
- Почему странно? Ах да, я недостойна…
Он наклонился к ней и проговорил на ухо:
- Не люблю женщин, которые страдают по кому-то другому.
Если бы Маша была абсолютно трезва, то не попалась бы в эту ловушку. Наверное. А сейчас, не успев обдумать свой ответ, выдохнула в лёгком возмущении:
- Я ни по кому не собираюсь страдать.
