Тысяча незабываемых поцелуев (ЛП) - Коул Тилли (полная версия книги .TXT) 📗

Я отвернул голову, не в силах сохранять спокойствие, не в силах слушать, как Поппи так обыденно говорит о своей смерти и так радостно о моем возвращении. Я ощутил, что она придвинулась ко мне. Ее сладкий запах накрыл меня, и я закрыл глаза, тяжело вдыхая, когда ее рука прижалась к моей.

Тишина снова повисла между нами, уплотняя воздух. Поппи положила свою руку на мою. Я открыл глаза как раз, когда она показала на небо, которое сейчас изменялось быстрее, ознаменовывая новый день. Я прислонил голову к шершавой коре, наблюдая, как розовая дымка нависает над голой рощей. Моя кожа дрожала от холода. Поппи подняла одеяло и укрыла нас обоих.

Как только плотное шерстяное одеяло накрыло нас своим теплом, ее пальцы переплелись с моими, соединяя наши руки. Мы наблюдали за солнцем, пока новый день полностью не вступил в свои права.

Я чувствовал, что ей нужна честность. Отпихнув свою гордость, я признался:

— Ты сделала мне больно.

Мой голос был хриплым и низким.

Поппи напряглась.

Я не смотрел в ее глаза, я не мог. Затем я добавил:

— Ты полностью разбила мое сердце.

Когда густые облака уплыли, небо стало голубым. Пока утро устанавливало свои права, я ощутил, что Поппи задвигалась, она вытирала свою слезу.

Я поморщился, ненавидя мысль, что расстроил ее, но она хотела знать, почему я был круглосуточно зол. Она хотела знать, почему я никогда не смотрел гребаный рассвет. Хотела знать, почему я изменился. Это была правда. И я очень быстро узнал, что иногда правда бывает стервой.

Поппи всхлипывала от рыданий, я поднял руку и обернул вокруг ее плеча. Я ожидал, что она будет сопротивляться, но вместо этого она нежно прижалась ко мне. Она хотела быть ближе.

Я удерживал свое внимание на небе, стиснув челюсть, пока мои глаза застилали слезы. Я сдерживал их.

— Рун, — сказала Поппи.

Я покачал головой.

— Это не имеет значения.

Поппи подняла голову и повернула мое лицо к своему, ее рука была на моей щеке.

— Конечно, имеет, Рун. Я сделала тебе больно. — Она сглотнула слезы. — Это было ненамеренно. Я просто хотела спасти тебя.

Я всмотрелся в ее глаза и увидел это. При всем при том, что это причинило мне боль, при всем при том, что ее резкое молчание разрушило меня, отправило меня в то место, откуда я не мог освободиться, я видел, что она сделала это, потому что любила меня. Она хотела, чтобы я двигался дальше.

— Я знаю, — сказал я, прижимая ее ближе.

— Но это не сработало.

— Нет, — согласился я, затем прижался поцелуем к ее макушке. Когда она посмотрела на меня, я вытер слезы с ее лица.

— Что теперь? — спросила она.

— Что ты хочешь, чтобы случилось теперь?

Поппи вздохнула и посмотрела на меня решительным взглядом.

— Я хочу вернуть старого Руна. — Мой желудок ухнул вниз, и я отстранился. Поппи остановила меня. — Рун...

— Я больше не старый Рун. И не уверен, что буду им когда-нибудь снова, — я опустил голову, но затем заставил себя посмотреть на нее. — Я все еще хочу тебя, Поппи, даже если ты не хочешь меня.

— Рун, — прошептала она. — Я только вернула тебя. Я не знаю нового тебя. Мой разум затуманен. Я не ожидала, что ты будешь проходить со мной через это... Я.... в замешательстве. — Она сжала мою руку. — Но в то же самое время, я чувствую себя полной новых сил. С обещанием нас снова. Зная, что, по крайне мере, когда я уйду, ты будешь со мной. — Ее слова уносил ветер, когда она спросила нервно: — Будешь?

Я провел пальцами по ее щеке.

— Поппи, я есть у тебя. Я всегда буду у тебя. — Я сглотнул ком в горле и добавил: — Может, я и отличаюсь от мальчика, которого ты знала, но я твой, — я усмехнулся, без юмора. — Навечно и навсегда.

Взгляд Поппи смягчился. Она толкнула меня в плечо, затем положила голову на него.

— Извини, — прошептала она.

Я прижал ее ближе, так крепко, как только мог.

— Иисус, извини, Поппи. Я не... — я не смог закончить свои слова. Но Поппи терпеливо ждала, и я опустил голову и продолжил: — Я не понимаю, как ты не разваливаешься на части из-за всего этого. Я не знаю, как ты не… — я вздохнул. — Я просто не знаю, где ты берешь силу жить дальше.

— Потому что я люблю жизнь, — пожала она плечами. — Так было всегда.

Мне казалось, что я видел новую сторону Поппи. Или, может, я вспоминал о девушке, которой всегда знал, она будет, когда повзрослеет.

Поппи указала на небо.

— Я девушка, которая просыпается рано утром, чтобы наблюдать рассвет. Я девушка, которая хочет видеть хорошее во всем, та, кто может увлечься песней, вдохновляется искусством. — Повернувшись ко мне, она улыбнулась. — Я та самая девушка, Рун. Та, кто может переждать шторм, чтобы просто мельком увидеть радугу. Зачем страдать, если можно быть счастливой? Это очевидный выбор для меня.

Я привлек ее руку к своему рту и поцеловал тыльную сторону ладони. Ее дыхание изменилось, она задышала чаще. Затем Поппи притянула наши соединенные руки к своему рту, повернув их, чтобы поцеловать мою ладонь. Она опустила их себе на колени, прослеживая небольшие узоры на моей коже указательным пальцем свободной руки. Мое сердце растаяло, когда я понял, что она рисовала, — знаки бесконечности. Идеальную фигуру восьмерки.

— Я знаю, что ждет меня впереди, Рун. Я не наивная. Но также у меня есть сильная вера, что существует больше жизни, чем у нас здесь, на Земле. Я верю, что небо ждет меня. Я верю, что когда испущу свой последний вдох и закрою глаза в этой жизни, я проснусь в следующей, здоровая и в покое. Я верю в это всем своим сердцем.

— Поппи, — прохрипел я, разваливаясь на части от мысли потерять ее, но так чертовски гордясь ее силой. Она изумляла меня.

Поппи убрала палец от наших рук и улыбнулась мне, на ее прекрасном лице не было и намека на страх.

— Я буду в порядке, Рун. Обещаю.

— Я не уверен, что со мной все будет в порядке без тебя.

Я не хотел расстраивать ее, но это была моя правда.

— Будет, — сказала она уверенно. — Потому что у меня есть вера в тебя.

Я не сказал ничего в ответ. Что я мог сказать?

Поппи посмотрела на голые деревья вокруг нас.

— Я не могу дождаться, когда они снова зацветут. Я скучаю по виду красивых розовых цветков. Я скучаю по ощущение, когда заходишь в рощу, и тебе кажется, что ты попала в прекрасную мечту — Она подняла свою руку и провела по низко висящей ветке.

Поппи сверкнула мне взбудораженной улыбкой, затем вскочила на ноги, ее волосы развевались на ветру. Она встала на траву и вытянула руки в воздухе. Запрокинула голову назад и рассмеялась. Смех покидал ее горло с чистой непринужденностью.

Я не двигался. Я не мог. Я был прикован. Отказывался отводить взгляд от Поппи, пока она поворачивалась, кружилась, когда ветер дул в роще, развевая ее смех по воздуху.

Я подумал о мечте. Она была права. Поппи, укутанная в парку, кружась по роще рано утром, выглядела точно как мечта.

Она была похожа на птицу: на самую красивую птицу во время полета.

— Ты чувствуешь это, Рун? — спросила она, ее глаза все еще были закрыты, когда она впитывала согревающее солнце.

— Что? — спросил я, обретя голос.

— Жизнь! — закричала она, смеясь сильнее, когда ветер изменил направление, почти сбив ее с ног. — Жизнь, — сказала она тише, когда приподнималась, стоя на траве. Ее кожа была покрасневшей, а щеки горели. И она никогда не выглядела прекраснее.

Мои пальцы дернулись. Когда я опустил взгляд, я сразу понял почему. Стремление запечатлеть Поппи на пленке грызло меня изнутри. Естественное желание. Когда-то Поппи сказала мне, что я был рожден для этого.

— Я бы хотела, Рун, — сказала она, вынуждая меня поднять голову. — Я бы хотела, чтобы люди поняли, как чувствовать это каждый день. Почему, чтобы научиться ценить каждый день, нужно чувствовать окончание жизни? Почему мы ждем, когда время иссякнет, чтобы начать воплощать наши мечты, когда у нас до этого было все время мира? Почему мы не смотрим на человека, которого любим больше всего, как будто мы видим его последний раз? Потому что если бы мы делали это, жизнь была бы по-настоящему яркой. Жизнь была бы такой насыщенной и полноценной.