Летний остров - Ханна Кристин (лучшие книги .txt) 📗
– А Кэролайн выписывала имя очередного мальчика, в которого была в то время влюблена. На Александра Йоргенсона ей пришлось потратить два бенгальских огня. Она была в панике! – Нора улыбнулась, вспомнив, как вместе с ними возле гриля стояли Эрик и Дин. У ребят было поразительное чутье, они ни разу не пропустили угощения. У нее вдруг встал ком в горле, и уже тише она добавила: – Ты же писала только имя Дина, год за годом.
Руби вздохнула:
– Да. Помнишь, стоило тебе положить на гриль лосося, так они тут же появлялись? – Руби посмотрела на мать. – Кэролайн говорила, что ты общаешься с Эриком. Как он?
Нора знала, что этот момент когда-нибудь наступит, даже думала, что приготовилась к нему, но оказалось – нет.
Она медленно выдохнула. Нечего и мечтать о том, чтобы сохранить присутствие Эрика на острове в тайне. Нора не могла водить машину, и, чтобы навестить Эрика, ей рано или поздно пришлось бы обратиться за помощью к Руби. Но как сказать дочери, что друг ее детства, один из лучших друзей, умирает?
– Мама?
Нора украдкой вытерла глаза и встретилась с вопросительным взглядом дочери.
– У него рак.
Руби побледнела:
– Бог мой…
В глазах Руби появилось мечтательное выражение. Нора догадалась, что она вспоминает счастливые летние дни на озере с Дином и Эриком. Руби долго молчала, наконец спросила:
– Как он?
– Очень плохо.
– Он может умереть?
– Да, дорогая, – с болью в голосе произнесла Нора.
Руби сгорбилась, закрыв лицо ладонями:
– Мне нужно было поддерживать с ним связь. Господи… – Она замолчала и покачала головой. Нора поняла, что дочь плачет. – Кажется, только вчера мы были все вместе, я не представляю… не могу представить его больным.
– Знаю, дорогая. Я все вспоминаю наши барбекю в честь Дня независимости. Бывало, я наблюдала за тобой и Дином, вы держались за руки, ваш смех был слышен даже здесь. Но потом вы стали старше и начали шептаться, тогда уж я заволновалась.
Руби подняла голову и посмотрела на мать. На ресницах блестели слезы, и от этого она почему-то стала похожа на десятилетнюю девочку.
– Я не знала.
– Материнство – сплошные тайные тревоги.
Нора слишком поздно спохватилась, что поставила себя под удар: ей ни в коем случае нельзя было употреблять слово «тайные». Но, к счастью, Руби думала сейчас о более важных вещах.
– Мы можем навестить Эрика?
– Конечно. Он остановился в старом доме на острове Лопес. – Нора откинулась на спинку кресла и устремила застывший взгляд на воду. – Иногда, закрыв глаза, я вижу всех нас: тебя, себя, Кэролайн, Эрика с Дином. Часто вспоминаю, как мы плавали на «Возлюбленной ветра». Дино и Эрик очень любили эту яхту.
После долгой паузы Руби медленно проговорила:
– Я знаю, чего ты добиваешься. – Ее голос звучал глухо. – Ты заставляешь меня вспоминать.
– Да.
– Но вспоминать такие веши очень больно.
– Знаю, дорогая, но…
Зазвонил телефон. Руби медленно встала и направилась в дом. Сетчатая дверь тихо стукнула у нес за спиной, но Нора все равно услышала:
– Алло. Кто это? Да, я ее дочь, Руби. Да, она здесь… минуточку, сейчас позову. Нора! – крикнула Руби. – Это Ди, твоя личная помощница.
– Скажи, что меня нет.
Руби открыла дверь и выглянула на веранду:
– Поздно. Я уже сказала, что ты здесь. Придется подойти, она ждет.
Нора проехала на кухню и взяла трубку:
– Привет, Ди.
– Нора? Слава Богу, что я вас нашла! На ваш стол только что поставили целый ящик писем. Я ничего не могла с этим поделать. Позвонил Том Адамс и пригрозил, что, если я сегодня же не перешлю их вам, меня уволят. – Ди шмыгнула носом. – Нора, мне нужна эта работа. Я знаю, вы бы меня не уволили, но если… в общем, вы понимаете.
Нора вздохнула:
– Если я потеряю работу… Прекрасно понимаю. Ладно, пересылай, я продиктую адрес.
– Том хочет, чтобы они ушли сегодняшней авиапочтой.
– Разумеется. Для Тома все должно быть сделано мгновенно.
– Ты читала эти письма?
– Э-э… некоторые.
– Норе стало не по себе.
Ну и как?
– Ужасно! Тут некоторые стали давать интервью «желтой прессе»… они говорят жуткие веши… а одна дама из Айовы вчера вечером выступила по телевидению и сказала, что подает на вас в суд. Обвинение какое-то нелепое – «фальшивый совет» или что-то в этом роде.
Нора покосилась на Руби: та беззастенчиво подслушивала.
– Ладно, Ди, отправляй письма.
– Я собиралась прислать вам еще выборку «Лучшие письма», может, вы захотите взять кое-какие письма оттуда.
– Хорошая мысль.
Ди вздохнула:
– Я так и знала, что вы продолжите вести рубрику.
– Говорят…
– Не волнуйся, Ди, – перебила Нора, – я прослежу, чтобы о тебе позаботились. И спасибо за все! До свидания.
Она повесила трубку. Ей хотелось обратить все в шутку ради Руби, но она знала, что не хватит сил.
– Нора?
Она медленно подняла голову. Руби стояла возле холодильника, скрестив руки на груди. Забытая чашка кофе остывала на столе.
– Что случилось?
– Мой босс из газеты рассчитывает, что я отвечу на не которые… скажем так, нелестные письма читателей.
– Что ж, это твоя работа.
Нора промолчала, Руби все равно бы не поняла. Она не знает, каково это – жаждать признания, нуждаться в нем и чувствовать себя невидимкой, когда его нет. Даже хуже, чем невидимкой.
«Одна дама из Айовы подает в суд… фальшивый совет…» Нора закрыла глаза и потерла переносицу.
– Представляю, как обрадуется Дэвид Леттерман.
Два дня Нора могла не думать о том, что ее тайна раскрыта, что вокруг нес разгорелся скандал общенационального масштаба. Больше у нее такой возможности нет.
На лестнице послышались шаги Руби: она поднималась к себе. Нора вздохнула с облегчением. Но через минуту Руби уже вернулась и тронула мать за плечо:
– Нора?
Нора открыла глаза. Руби держала в руке газету.
– Я купила это вчера возле магазина. Наверное, тебе стоит прочитать, что они о тебе пишут.
Нора уставилась на первую полосу. В углу красовалась ее собственная фотография – крупная, зернистая от большого увеличения.
Снимок был сделан в прошлом году на вручении премии «Эмми». Кто бы знал, как Нора ненавидела эту фотографию! На ней она выглядела круглолицей, а глаза почему-то казались косыми.
Она взяла лист из рук Руби, пробежала глазами текст и, бессильно уронив газету на пол, глухо сказала:
– Все кончено.
Руби нахмурилась:
– Ерунда! Ты пройдешь через это. Посмотри на Монику Левински – она теперь торгует дорогими сумочками. В прошлом году присутствовала на церемонии вручения «Оскара».
– А та дурочка, которая вышла за миллионера, получила от «Плейбоя» целое состояние.
– Спасибо за подобные сравнения, ты меня очень утешила.
– Я только хотела сказать…
– Руби, ты слишком молода, чтобы понять. Моя карьера окончена. Я не собираюсь отвечать ни на одно письмо. Я буду прятаться здесь до тех пор, пока вся эта муть не осядет.
– Разразится следующий скандал, и обо мне забудут. Я просто исчезну.
– Ты ведь шутишь, правда?
– Нет.
– Но у тебя слава…
– У меня дурная слава, это не одно и то же.
– Если выбрать правильную тактику, ты.. – Руби, ты нс знаешь моей работы. Я никогда не возводила стену между собой и читателями. В свои ответы незнакомым людям я вкладывала собственные мысли и чувства.
– Вот почему они мне верили – чувствовали мою честность.
Руби скептически изогнула брови:
– Судя по газетам, ты писала в своей рубрике, что веришь в брак. Это называется честность?
– Я действительно верю в брак. И в любовь, и в семью, и в преданность. Просто мне… я в этой области оказалась неудачницей.
Ответ, казалось, удивил Руби.
– Неудачницей? Странное слово ты употребила.
– Не думаю, чтобы кто-нибудь охарактеризовал мой опыт материнства как успешный.
– Согласна. Но я не ожидала, что ты видишь это в таком свете. То есть считаешь своей неудачей.
