Из соседей... в молодожены? (ЛП) - Харлен Бренда (список книг TXT) 📗
Его усилия были вознаграждены мягким стоном.
— Я могу быть неразумной, — согласилась Джорджия.
Что прозвучало как зеленый свет для Мэтта.
Мужчина поглаживал ее плечи, руки, в то время как сам продолжал целовать. Глубоко. С жадностью. И Джорджия ответила с равной страстью.
Его рука скользнула вниз в ее шорты, погрузившись в ее трусики. Джорджия ахнула, когда его пальцы пробрались сквозь мягкие кудри в поисках ее женственного центра. Мэтту пришлось сдержать стон, когда он нашел ее горячей и мокрой, и ох-какой-готовой.
Мужчина скользнул пальцем глубоко внутрь нее и позволил большому пальцу опуститься на крошечный комочек ее самой чувствительной эрогенной зоны. Джорджия снова застонала, но не стала возражать, поскольку он медленно и неумолимо подводил ее все ближе и ближе к вершине удовольствия.
Теперь Джорджия стала безумной, извиваясь и тяжело дыша. Мэтт был не очень согласен с тем, что гормоны сыграли свою роль в происходящем здесь, но понял, что это было нечто большее. И он хотел больше, чем горячий, бессмысленный секс. Ему хотелось близости. С первого же момента Мэтт почувствовал более глубокую связь с Джорджией, и будь он проклят, если бы позволил ей отвергнуть то, что было между ними, лишь как временное желание.
Мужчина снова скользнул пальцем, затем двумя. Входил и выходил, все глубже и быстрее, пока его большой палец продолжал гладить ее суть. Мэтт почувствовал сжатие ее внутренних мышц вокруг своих пальцев в тот момент, когда зубы Джорджии погрузились в его нижнюю губу, неожиданный шок эротического удовольствия почти довел его до кульминации. Он сжал другую руку вокруг ее талии, держась за женщину, в то время как дрожь прошла по телу Джорджии.
Она отпустила его губу и опустила голову на грудь. Прошло несколько минут, прежде чем Джорджия смогла хоть что-то сказать.
— Ох. Мой. Вау.
Мэтту удалось улыбнуться, хоть его собственное тело кричало о своем освобождении. И когда она потянулась к пуговице его шорт, кончиками пальцев поглаживая верх его болящей эрекции, потребовалось больше силы воли, чем он мог себе представить, чтобы остановить ее.
И мужчина схватил ее за руки и прижал их.
— Уже поздно. Ты должна вернуться домой.
Джорджия, ошеломленная, просто уставилась на него.
— Но разве ты не хочешь... закончить?
— Чего я хочу, — сказал он ей, — так это увести тебя наверх, медленно снять одежду и провести несколько часов, трогая и целуя всю тебя, пока ты не начнешь умолять меня.
Она сглотнула.
— Так почему... ты прогоняешь меня?
— За исключением того, что твои стоны удовольствия могут разбудить детей?
Ее щечки порозовели.
— Я думаю, что это хорошая причина.
— Но главная причина, — продолжал Мэтт, — заключается в том, что я не собираюсь заниматься любовью с тобой, пока не узнаю, что это то, чего ты хочешь. Не потому, что тебе нужно выпустить пар, а потому, что ты хочешь меня.
Джорджия отвела взгляд, но не раньше, чем он увидел, что ее глаза наполнились слезами. Проклиная себя, он взял ее за руку. И было не удивительно, что она отмахнулась от его прикосновения.
— Я должна поблагодарить тебя за границу?
Кроме того, что там была граница, он смог услышать обиду в ее голосе.
— Это было не все для тебя, — сказал он, и это было правдой. — Прикосновение к тебе было для меня удовольствием.
Но Джорджия отвернулась, доказав, что его слова не поколебали ее.
— Мне нужно забрать детей домой.
Мэтт сдержал вздох. В конце концов, это он напомнил ей, что становится поздно.
— Ты возьми Пиппу, я принесу мальчиков.
Джорджия открыла рот, будто бы в знак протеста, потому что даже сейчас она не хотела принимать помощь от кого-либо.
— Если ты не хочешь сделать три рейса, — сказал он.
— Спасибо тебе, я буду тебе признательна.
За исключением того, что ее резкий тон и суженный взгляд противоречили словам.
Джорджия накинула на плечо сумку с пеленками Пиппы и подняла переноску с ребенком, надежно закрепленным и довольно сопящим. Мэтту было немного неудобно нести близнецов, не разбудив их, но он справился.
Мужчина сбросил ботинки у передней двери и отнес мальчиков наверх в их спальню, в то время как Джорджия переодевала Пиппу. Он проигнорировал пижамы, аккуратно сложенные у изножья каждой кровати, и аккуратно положил Куинна.
Мэтт делал это раньше, прятал спящего ребенка в свою постель. И хотя воспоминания о его сыне, как правило, рвали его сердце, сегодня вечером, с маленьким мальчиком Джорджии, прижатым к его груди, он смог улыбнуться воспоминанию.
Затем он положил Шейна на подушку и осторожно подоткнул одеяло вокруг него. Мэтт убрал прядь волос и импульсивно коснулся губами его лба.
— Спокойной ночи, папа.
Мэтт замер.
Он всегда хотел быть отцом, и даже после того, как потерял Лиама, был уверен, что у него когда-нибудь появились бы другие дети. Но мужчина не понимал, насколько хотел быть отцом для детей Джорджии, пока не услышал, как слово «Папа» соскользнуло с губ Шейна. Он знал, что маленький мальчик крепко спит, и что последние слова он пробормотал подсознательно, но это знание не мешало им стрельнуть прямо в его сердце.
Мэтт задержался, чтобы успокоиться, прежде чем вернулся к кровати Куинна, укрыл его одеялом и поцеловал в лоб. Он не был уверен, был ли рад этому или разочарован, когда этот близнец не пошевелился.
Джорджия только что вышла из комнаты Пиппы, когда Мэтт вышел в холл. Она последовала за ним вниз по лестнице.
— Спасибо, — формально сказала она. — За помощь с мальчиками и приглашение на обед.
— Всегда, пожалуйста, — ответил мужчина.
И поскольку он не смог удержаться, то поцеловал ее, мягко, но быстро.
Джорджия сжала губы, но отсутствие ее ответа не смутило его. Потому что теперь он знал, без сомнений, она хотела его так же сильно, как и он ее.
Теперь Мэтт просто должен ждать, пока она придет к тому же осознанию.
* * *
Мэтт сводил Джорджию с ума.
Через шесть дней после того, как Мэтт подарил ей близкий и личный взгляд на звезды и небеса, он действовал так, будто совершенно ничего из ряда вон выходящего не произошло. С другой стороны, возможно, вознесение женщин к высшей точки наслаждения на кухне не было необычным для него. Но для нее это было экстраординарным опытом, и невероятно расстраивающим.
Джорджия не хотела оскорблять Мэтта, когда попыталась объяснить, что шипение между ними это основной физиологический ответ на их близость. Это имело смысл для нее, что более чем двенадцать месяцев воздержания в сочетании с послеродовыми гормонами вызвали бы интерес к сексуальному доктору. Но Мэтт возразил против ее рассуждений и постарался доказать, что она хотела не только секса, но секса именно с ним.
И, черт возьми, Мэтт был прав. Потому что, когда Джорджия легла спать той ночью, ей не снился горячий и влажный секс с безымянным, безликим партнером, она мечтала о горячем и влажном сексе с Мэттом Гарретом. Проснувшись, жаждала его поцелуев и прикосновений, тосковала по удовлетворению, которое точно знала, что только он смог бы дать ей.
С тех пор как Филипп скончался, Джорджия была в первую очередь мамой. Ей пришлось иметь дело с горем близнецов и с собственной беременностью. На самом деле она не скучала по сексу, и даже не думала об этом. Уже больше года казалось, что каждое женское желание в ее теле просто исчезло. А потом в соседний дом переехал Мэтт Гаррет.
Нахождение рядом с ним возродило в ней всевозможные желания и потребности. Он заставил ее снова почувствовать себя женщиной. За исключением того, что прошло шесть дней. Ни одного поцелуя, ни одного прикосновения к ее коже, ничего.
Не то чтобы Мэтт избегал ее. Фактически, Джорджия спотыкалась об него каждый раз, когда оборачивалась. Мужчина был заботливым и полезным, и продолжал проводить много свободного времени с мальчиками. Он даже взял на себя поездку в местный садовый центр и договорился о доставке песка, чтобы заполнить пустую коробку на заднем дворе ее матери. И был там с мальчишками, возя самосвалы, бульдозеры и цементные миксеры прямо рядом с песком.
