Ангел в доме - О'Риордан Кейт (книги бесплатно .TXT) 📗
– Ладно тебе, заберешь на обратном пути, а пока прогуляй свою мамочку. Пекло здесь адово, я скоро расплавлюсь. Ну пожалуйста, дорогой.
Роберт колебался.
С одной стороны, разозлила она его здорово. Никогда, похоже, не научится уважать его собственность. Он живет отдельно. В собственном доме. Он столько времени потратил на защиту собственного «я» от материнских поползновений, что оставшиеся крохи и сам уж выкапывал с трудом. А потому просто обязан был уберечь хотя бы материальные ценности. С другой стороны, Бонни одинока, почти как миссис Лейч. Отвергнутая и покинутая мистером Совершенство. Его отцом. К тому же и вечер чудесный, и она такая милая с этой улыбкой. Роберт не удержался, сделал ей комплимент. Бонни поцеловала его в щеку.
– Пойдем?
Роберт повернулся к выходу, оставив эскиз на столе.
Они долго молчали, рука об руку бредя вдоль реки. Белоснежная бабочка опустилась на волосы Бонни, и она замерла, чтобы не спугнуть. Бабочка упорхнула, а мать вдруг рассмеялась, прикрыв рот ладонью. Роберт обожал этот смех – Бонни будто раскрывалась вся, как бутон навстречу солнцу, и тогда он вспоминал все то, что он в ней любит. В свою очередь забывая все то, чего не любит. Но глаза Бонни вдруг потухли, она театрально скуксилась.
– И зачем она мне?
– Бабочка?
– Нет. Вот эта. – Она обиженно ткнула пальцем в серебристую красавицу-яхту, скользившую по реке в сторону Твикнхэмского моста. – Мне и своей лодочки хватает. А это дерьмо собачье.
– Может, ее хозяин просто любит большие яхты?
– Все возможно. Забавно: с каждым годом я все больше убеждаюсь, что народ держится за вещи вовсе не ради самих вещей. Понимаешь?
– Нет. – Интуиция подсказывала, что дело закончится оскорблением в его адрес. Роберт прищурился, внезапно заинтересовавшись ходовыми качествами яхты.
– Синдром стяжательства – вот что это такое. – Сдвинув брови, Бонни сосредоточенно размышляла над собственной сентенцией – явление крайне для нее редкое.
– Вот как? – осторожно спросил Роберт.
– Именно. Суть в том, чтобы добыть не меньше других. Не вещь, как таковая, нужна, а удовлетворение от того, что ты не хуже остальных. Ясно?
– Н-ну… доля правды в этом, пожалуй, есть, – признал Роберт, довольный, что речь все-таки не о нем.
– А начинается все, между прочим, еще в песочнице. Вспомни себя с Питером. Вечный бой – кто лучше. «А у меня струя бьет дальше и выше». – «А вот и нет». – «Зато у меня как золото – выкуси!»
Представь, если никто не знает, что у тебя есть, никому этого не нужно, – что ты тогда такое есть? Ноль без палочки.
Роберт хотел было запротестовать и запнулся, сообразив, откуда этот желчный настрой. Навстречу им по дорожке двигались Питер с Анитой. Ругаются, похоже. Анита машет руками, как мельница крыльями. Заметили его с Бонни! Замолчали, с комичной поспешностью стирая с лиц раздражение. Питер деланно расхохотался, запрокинув голову, будто жена сказала что-то очень смешное.
– Ну, понял? – прошипела Бонни тоном, специально изобретенным для Питера. – Притворство и блеф, больше ничего. Парень до того увлекся погоней за счастьем, что обгонит и не заметит, как счастье клюнет его в зад. Наверняка часами красуется перед зеркалом: вот он я, счастливчик! Не глядите, что в чужих зубах ковыряюсь и что жадность из меня так и прет. – Она злобно хохотнула.
– Неправда. Ты никогда не задумывалась, Бонни, что сама больше всех завидуешь успехам Питера?
– Еще чего! – зашипела она в ярости. – Насрать мне на его успехи. Да, он действует мне на нервы, но только тем, что к тебе клеится, а ты перед ним пресмыкаешься, вместо того чтобы отделать, как в детстве бывало.
– Бонни…
– Намотай себе на ус – однажды ты получишь то, чего у него нет и никогда не будет. Возможно, то, о чем он и мечтать не смеет. Вот тогда он и покажет свое гнилое нутро. Помяни мое слово.
– Ты для меня загадка, Бонни. Загадкой была и останешься, хоть тысячу лет проживи.
– Тут ты прав, – с довольным видом подмигнула мать и растянула рот в любезной улыбке, адресованной Питеру и Аните. Роберту же процедила напоследок, едва шевеля губами: – Я на твоей стороне, сын, – и довольно с тебя. Ой-ой-ой, кого мы видим! Какая прелестная пара. – Она восторженно всплеснула руками, будто только заметила супругов, спешно слившихся в объятии. С Питера можно было писать портрет идеального мужа.
– Роберт! Бонни!
– Питер! Анита!
Бонни рассмеялась, уворачиваясь от шквала воздушных поцелуев.
– Дивный вечер, не правда ли? – проникновенно начал Питер. – Вы прекрасно выглядите, Бонни.
– Угу. И чувствую себя прекрасно.
Питер залопотал отрывисто и не слишком внятно. Рад за вас, так держать, вы всегда молодцом… И все это с непомерным акцентом, который он держал в запасе исключительно для общения с Бонни. За годы дружбы Роберт не раз отмечал, как его приятель, в совершенстве владеющий классическим английским, в присутствии Бонни немедленно переключался на американский с провинциальным налетом. Цедил фразы, не двигая верхней губой, отчего слова звучали урезанно и шепеляво. Открытое проявление чувств было под запретом, а потому Питер позволял себе лишь фыркнуть изредка да выразительно кашлянуть, предупреждая Бонни, что в тихом омуте…
Анита не поднимала от земли припухших и покрасневших глаз. Плакала весь день? Роберт вздрогнул от неожиданности, поймав ее украдкой брошенный, загадочный взгляд. Веко несколько раз с силой дернулось – и Анита снова опустила голову, словно устыдившись тика и слабости. Питер с Бонни продолжали, по обыкновению, шпынять друг друга. Начиналось все, как правило, с почти безобидных шпилек и усиливалось слегка завуалированными едкими стрелами, пока один из них не входил в раж. Бонни похлопала по выступающему брюшку Питера. Ни слова вслух, лишь красноречивое движение бровей. Питер покраснел. Хохотнул добродушно. Погладил себя по животу.
– Недешево обходится, – ухватился он за заезженное оправдание. – Жратва нынче кусается. Попоститься бы не мешало, да кто ж откажется от лакомого кусочка. Все лучше, чем пицца каждый вечер, верно, Бонни?
– Каждый второй вечер, Питти, – возразила она с елейной улыбочкой. Питти он ненавидел. – А через вечер – увесистый, сочный гамбургер. Много ли мне надо для счастья?
– Везучая. – Питер скрипнул зубами.
– Хо, еще бы! – Бонни локтем пихнула Роберта в бок. – Шагай, сын.
Он во все глаза глядел на Аниту, пытаясь расшифровать одновременно и тоску на ее лице, и подспудный смысл пикировки Бонни и Питера. Если что и не вызывает сомнения, так только отношение его друга к его матери. Питер с детства пытался впечатлить Бонни и вместе с тем отыграться на ней за упорное нежелание признать его достоинства. Со стороны посмотреть – точь-в-точь приемный сын, сражающийся за место родного. Роберт хотел было продолжить путь, когда Анита неожиданно потянула его за рукав:
– У твоих девочек только и разговоров что об этой твоей новой подружке. – Иначе как о «твоих девочках» она о дочерях не отзывалась. Учитывая, что родной отец не против, Роберт тем более не возражал. – Как ее зовут? Ах да, Анжела. Судя по рассказам твоих девочек, она очень милая. Смешно говорит, смешно ходит.
– Мы с ней едва знакомы. Честное слово, – быстро добавил Роберт, краешком глаза отметив, как заходили желваки на лице матери.
Бонни вперила равнодушный взор в воду. Питер, уловив обстановку, радостно ринулся в бой:
– Так когда мы сможем увидеть Анжелу за своим столом? – Анжелу. С интимным придыханием. Если Бонни еще не в курсе, то уж они-то для Анжелы почти друзья.
– Посмотрим, Питер. Ничего не могу обещать определенно, у нее очень плотный график. В следующий раз увижусь – спрошу, идет?
– Так вы, значит, часто видитесь? – Анита кисло улыбнулась, склонив голову к плечу.
Бонни со свистом втянула воздух, кончиком туфли выстукивая дробь на асфальте.
– Вообще-то редко. Работает много. – Он замолчал, давая понять, что тема исчерпана.
