Полуночный дождь (ЛП) - Вудрафф Джетти (читать полностью книгу без регистрации .TXT) 📗
В тот день моя жизнь изменилась. Из жизнерадостного Блейка я превратился в злого на весь мир, и всем сердцем надеялся, что мой отец смотрел на нас сверху. Я молился, чтобы он мог увидеть мою мать, лежащую на его темно-красном гробу и рыдающую над ним, не в силах отпустить его. Я ненавидел его. Я ненавидел его всей душой за то, что он сделал с ней, со мной.
— Я не знаю, что сделать, чтобы помочь тебе, Блейк, — призналась Дженни, держа меня за руку в задних рядах церкви. Я так и не подошел к блестящему ящику. Я не хотел туда идти. Зачем?
Его там не было.
— Я в порядке. Ты делаешь все, что можешь, и я счастлив, что ты здесь, — я снова посмотрел на своего дядю Тима, который пытался оттащить мою мать. Я был рад, что это последний день. Видеть свою мать в течение трех дней такой потерянной и испытывающей боль было слишком тяжело для семнадцатилетнего парня, чтобы справиться с этим. Он это сделал. Он сделал это, и я ненавидел его за это. Что за эгоистичный ублюдок.
— Блейк?
— А? — буркнул я, как идиот. Я даже не почувствовал, как тетя Труди положила руку на мое плечо, и не слышал, что она сказала.
— Хочешь поехать с нами в мемориальный парк?
— Имеешь в виду кладбище? Можешь произнести это. Он мертв.
— Блейк! — я слышал, как Дженни звала меня, когда побежал к своей машине и начал что есть мочи колотить кулаками по крыше. Со всей силы я хлопал дверью, снова и снова. Ярость кипела во мне, и непрошеные слезы потекли по щекам с каждым ужасным обвинением, слетавшим с моих губ.
— Я, бл*дь, ненавижу тебя! Ты, чертов, гребаный кусок дерьма. Как ты мог? Ты, подонок, эгоистичный ублюдок. Ненавижу тебя. Ненавижу! — я выкрикивал оскорбления снова и снова, пока моя машина принимала на себя основной удар моего гнева. Я чувствовал, что Дженни стояла прямо за моей спиной в своем черном пальто, скрывавшим черное траурное платье. Вся эта ситуация была хреновой.
Я прошелся взглядом по случайным свидетелям в одинаковых мрачных черных одеждах. Они походили на полоски зебры на фоне свежевыпавшего снега, белым полотном покрывшего землю.
— Почему мы в черном, Дженни? Почему мы все в черном? Это чертовски мрачно.
— Блейк, — тихо сказала Дженни, шагнув ко мне. Я ненавидел этот взгляд на ее лице. Ненавидел темные круги под ее глазами, свидетельствовавшие о том, что она плакала три дня подряд. Я ненавидел всех этих гребаных людей в черном и их дурацкую жалость. Я не хотел их жалости, я хотел своего чертового отца. Мой зависший в воздухе кулак опустился на машину, оставив еще одну вмятину на ее капоте.
— Идемте, вы двое, — приказал Холден, глядя на нас тем строгим взглядом, который всегда заставлял меня уважать его.
Этот раз ничем не отличался. Приобняв каждого из нас за плечи, Барри повел нас к своей ожидающей машине.
Рука Дженни скользнула за его спиной и ухватилась за шлевку моих черных брюк. Моих мрачных, черных брюк.
— Я должен поехать со своей мамой. Я в порядке, — сказал я, уходя прочь.
— Оставь его в покое ненадолго, Дженни Линн. Пусть идет к своей маме, — я услышал, как Барри сказал за моим плечом. Я не остановился, боясь, что если сделаю это, то мои ноги перестанут двигаться. Я не хотел, чтобы моя мама видела меня таким. На нее и так много навалилось. И вот, что я сделал. Я сыграл свою роль. Сложную роль сильного, занявшего место папы мужчины.
Дженни села рядом со мной в первом ряду, как только мы прибыли к месту его последнего пристанища, и взяла меня за руку в то время, как я держал за руку свою маму. Вот и все. Конечный пункт назначения. Последняя остановка. Как только мы покинем эту могилу, мы больше никогда не увидим моего отца снова. И останется только фотография, которая не сможет заменить его. Это тяжело. Понимание того, что мой отец был в этом ящике, и я больше никогда не увижу его. Никогда.
У меня перехватило дыхание и сдавило грудь. Внезапное чувство клаустрофобии, которое я ощутил, невозможно было вынести. В ушах раздался пронзительный, громкий звук. Люди, которые пришли выразить свое уважение, стали размытым черным пятном. Рука Дженни выскользнула из моей и метнулась к моей матери. Я не почувствовал, как мамина рука ускользает из моей руки. Я не понял, что ее тело покинуло холодный металлический стул, пока Дженни не склонилась над ней. Именно Сара позаботилась о моей маме, помогла ей встать на ноги и повела к машине Холдена. Я не мог себя контролировать.
Остаток дня прошел примерно в том же духе. Люди приходили и уходили, приносили еду, которая нам была не нужна, и без конца выражали соболезнования. Я хотел, чтобы все просто ушли. Разошлись по домам и позволили нам самим справляться с нашим горем. К четырем вечера с меня было достаточно. Если бы еще хоть один человек сказал, как ему жаль, я бы закричал. О чем они вообще сожалели? Они ведь не заставляли моего отца сесть пьяным за руль.
— Как ты? — присаживаясь рядом со мной на скамейку у пианино, спросила меня мама, которая сама еле держалась.
— Я в порядке. А ты?
— Нет. Совсем не в порядке, но буду. Я криво усмехнулся.
— Я не понимаю, мам. Зачем ему бы ему это делать? Мне кажется, что в любую секунду из-за угла появится Эштон Кутчер. Как будто это все большая долбаная шутка.
— Осторожно, приятель, — отчитала она, — Я знаю. Я тоже не понимаю, Блейк. Действительно не понимаю. Мы вызывали такси, выпив пару бокалов. Я не знаю, зачем он сел за руль. Твоя бабушка — единственная, кто сказал что-то разумное.
— Правда? И что же? — спросил я, видя, как дядя Тим утешал мою бабушку.
Теперь, он ее единственный сын.
— Она говорит, что пришло его время. И неважно, случилось бы это, когда он спал или еще как. Просто пришло его время.
— Это дерь…это херн… Он умер, потому что напился и пытался доехать до дома.
— Милый, он оставил нас не специально. Он бы никогда так не поступил. Ты ведь знаешь это.
— Ага, поэтому он сел за руль пьяный. Где Дженни? — спросил я, оглядываясь.
Моя мама похлопала меня по коленке, печально улыбаясь, и сообщила мне, что видела ее наверху. Я встал со скамейки и поднялся в свою комнату.
Серьезно? Мой отец лежал в земле, а она спала? Весь мир полетел к чертям. А Дженни свернулась калачиком, подтянув свои ноги в черных колготках к груди. Моя кожаная куртка прикрывала ее обнаженные руки, и, если бы я моментально не разозлился, что она спала в такое время, я бы подумал, что это самое милое, что я когда-либо видел.
— Иди сюда, — сказала она, слегка приподняв ресницы. Я лег позади нее и испытал стыд, что разозлился. Она спала, потому что чувствовала себя плохо. Она была горячей. В этом я тоже обвинил своего эгоистичного придурка отца. Надо было ему выбрать середину декабря, чтобы покончить с собой.
— Ты в порядке?
— Нет. Не знаю, буду ли когда-нибудь снова в порядке.
— Не могу поверить, что его больше нет. Я все продолжаю думать о завтрашнем занятии. Как будто завтра все закончится, и он будет орать на нас, чтобы мы перестали дурачиться и начали играть. Что теперь будет с театром, Блейк?
— Не знаю. Ты заболела? Ты горячая, — спросил я, целуя ее голову.
— Я в порядке. Думаю, я простудилась. У меня немного першит в горле.
— Дженни, ты мне нужна. Я просто хочу забыться хоть на немного. Подумай о чем-нибудь другом.
— Хорошо, — согласилась она, повернувшись ко мне. Она прижала ладонь к моей щеке, и я поцеловал ее запястье.
— Ты вкусно пахнешь, но ты все еще горячая.
— Закрой дверь, — прошептала она, прижавшись ко мне мягкими, подрагивающими губами.
Тогда впервые мы занялись яростным сексом. Это был чертовски впечатляющий, самый эмоциональный опыт в моей жизни. Я брал Дженни в каждой возможной позе, и она кончила больше раз, чем когда-либо раньше. Не потому что я старался, а потому что мы оба испытывали настоящие, неуправляемые эмоции.
