Такая как есть (Запах женщины) - Кауи Вера (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
– Думаю, что да. Возможно, это каким-то образом связано с тем фактом, что одной из больших партийных шишек был Михаил Фаркас – министр обороны. Кажется, никакого отношения к Анне он не имел. Это не такая уж необычная фамилия. К тому же он был еврей. Твоя мать была католичкой, как и большинство жителей Венгрии. Венгрия – бастион католицизма в этой части мира.
– Да, я слышала, – проговорила Алекс, получившая гораздо больше того, что она ожидала услышать.
– Русского к тому времени куда-то перевели, и его место занял высокий чин из венгерской службы безопасности. Вот в то самое время она и появилась у меня с просьбой помочь ей выбраться из Венгрии – и именно тогда я узнал о том, что она была агентом. Всю информацию, которую она собирала, ей удавалось передавать подпольщику по имени Ласло Ковач – он был химиком, и притом отличным – и это его кремы Анна развозила из дома в дом своим клиенткам.
– А что случилось с ним?
– Он исчез после подавления восстания, как и тысячи других. Либо умер, а может быть, попал в Россию. И поскольку она не знала, что с ним произошло, она и пришла ко мне – по его, кстати, совету. И я сделал для нее все, что мог: поселил ее в своей комнате в отеле на несколько дней, а потом отвел в британское консульство как свою близкую приятельницу. И к тому времени, когда ей удалось выехать, она уже оформила документы на то имя, под которым ее теперь все и знают. Как ей удалось заполучить документы, не имею понятия. Не исключено, что благодаря своим покровителям. Она давно готовилась – независимо от того, удастся ли восстание или нет, – покинуть Венгрию. Октябрьские события послужили детонатором. Так или иначе, я переправил ее в Вену. И поскольку ей не хотелось оставаться в лагере для перемещенных лиц, я попросил Джона, который преподавал в Вене, пустить ее к себе на некоторое время.
Питер протянул Алекс чашечку кофе:
– Она довольно удачно изменила свою внешность в тот момент, когда пересекала границу, – свое дело она знала. Так что она выглядела на двадцать лет старше и на тридцать фунтов тяжелее. Помнится, Джон был просто потрясен тем, что такая неуклюжая и непривлекательная особа может быть шпионкой. – Он улыбнулся. – Его немало удивило и то, как такая некрасивая женщина может продавать косметику. До того момента, разумеется, пока она не разгримировалась. Истинная Анна ошеломила его. Думаю, он вряд ли вообще встречал таких женщин раньше в своей жизни. – Питер помолчал. – Джона воспитали… в очень строгих правилах…
– Вы знали его мать?
Их взгляды встретились.
– Я однажды встретился с нею, – сухо ответил Питер. Ему, похоже, не понравился вопрос. – Джон, несмотря на свои сорок лет, во взаимоотношениях с женщинами оставался двадцатилетним юношей. – Питер бросил взгляд на Алекс. – А у Евы, как говорят американцы, уже был опыт.
– Значит, Анна Фаркас… – медленно повторила Алекс и взглянула на собеседника, – умерла во время революционного переворота.
– Думаю, что именно таково и было ее намерение. И то, что об этом не известно ничего даже вам, ее дочери, свидетельствует яснее ясного, чего она хотела добиться, переменив фамилию. Вы совсем на нее не похожи, – продолжал Питер. – Да и на отца тоже – за вычетом роста, конечно, и ума, – галантно добавил он. – Критики очень хвалят ваш стиль!
– Спасибо.
– Вы пишете эту биографию по заказу?
– Нет. Мне хотелось сделать сюрприз матери. Она ни о чем не подозревает.
– У вас может получиться потрясающая книга, – заметил Питер. – И если вы заглянете поглубже, читать ее будут взахлеб. Рынок обеспечен – и вашей книге, и продукции вашей матери.
– Расскажите мне, пожалуйста, о Ласло Коваче.
– Я мало знаю о нем. Умный человек, убежденный антикоммунист. Он организовал подпольную организацию в Технологическом университете. Они добивались свободы политическим узникам, требовали тайных выборов на всех уровнях. Именно там группа студентов объявила о начале восстания… Это послужило сигналом: короткий сигнал, который должны были услышать во всем мире. Только мир заткнул уши, – в голосе Питера прозвучали горькие нотки.
– Можно сказать, что Анна Фаркас в те дни была религиозной?
– Нет, – ответил Питер. – Она всегда верила только в самою себя.
Они помолчали.
– И Ласло Ковач исчез?
– Насколько я знаю, да.
Они снова замолчали. Питер умел молчать. К тому же он понимал, в какой растерянности была Алекс от того, что услышала. Да, Ева тщательно заметала свои следы. И о том, что он рассказал сегодня, быть может, не знал никто, кроме самой Евы.
– А вы были на свадьбе? – спросила Алекс.
– Нет. Я тогда находился в Египте. Но я позвонил им спустя два месяца после возвращения в Лондон. К тому времени Еве уже удалось наладить свое дело – теперь ее клиентами стали жены английских, французских и американских офицеров. Она только старалась обходить как можно дальше русских, что вполне понятно. Ее дела сразу пошли хорошо – ведь Вена очень отличалась от Будапешта. Ева не теряла ни минуты. Она была восхитительна, насколько я помню. Очень счастлива и уже беременна. Помню, что она сказала мне, что у нее родится мальчик и она назовет его Питером. – Он улыбнулся. – Но родилась девочка.
– И вы больше ни разу не встречались с ней?
– Нет. Только с большим интересом следил за ее карьерой.
– А ее… любовник? Как вы думаете, что случилось с ним?
– Ну, после того как русские снова восстановили свое прежнее влияние, там произошла чистка. О многих людях ничего не слышно в течение тридцати лет, вряд ли можно надеяться на то, что их можно разыскать.
«Случайность это, которую так выгодно использовала Ева, или точно рассчитанный план?» – подумала Алекс.
– Скажите, а Фаркас аристократическая фамилия?
– Нет. Если бы она не оказалась связанной с человеком, относящимся к самой верхушке, ее досье было бы под литерой «К». А она перешла в другой разряд. Думаю, благодаря своему русскому покровителю. Если бы не он, ей бы ни за что не позволили заниматься тем, чем она занималась. Это было недопустимой вольностью – иметь свое дело – даже во время относительной вольности при Имре Наде. Я не знал ни одного, кто имел возможность заниматься тем же, чем она.
– А Черни?
Он помедлил:
– Это имя человека, написавшего такие дьявольски трудные вещицы для обучающихся игре на фортепьяно, но, в общем, тоже не такое уж редкое.
– Вы считаете, что ее привез в Будапешт русский?
– Скорее всего. Кажется, венграм в те времена не разрешалось переезжать с места на место. Но те, кто узурпировал власть, имели возможность устраивать все это.
Питер заметил, что рука Алекс, в которой она держала чашку с кофе у рта, слегка дрожала. Судя по всему, Александра Брент не имела никакого понятия о прошлом ее матери. И тут он осознал и тот факт, что имя дочери до сих пор не выплывало ни в каких статьях – а их было напечатано огромное количество – о Еве Черни. О ее сыне – сколько угодно. О дочери – ничего. Почему?
– Надеюсь, я хоть чем-то помог вам?
– Да. Благодарю вас.
Непонятно, каким образом, но Брюстер кое о чем догадался.
– Не судите свою мать так строго, – миролюбиво заметил он. – Вы ведь родились в том обществе, где не имеют понятия о том, что такое поголовная слежка и репрессии.
– Она никогда не говорила о Венгрии, – медленно проговорила Алекс.
– Ничего удивительного. Мне никогда не казалось, что в ней развито чувство патриотизма. Ее тянуло к иному миру, окно в который приоткрыл ей и я. Венгрия, увы, была слишком мала, чтобы дать возможность развернуться этому природному дарованию. А вот те, кто эмигрировал, сумели оставить о себе след. – Озорная улыбка заиграла на его губах. – Возьмите хотя бы для примера Габора.
– А я подумала о Бартоке, Кодаи и Мольнаре, – резко проговорила Алекс.
– Но и ваша мать тоже очень творческая натура в своей области. Разве не ей удалось создать настоящую империю косметики, начав с нескольких кремов, изготовленных Ласло Ковачем?
