Танец страсти - Поплавская Полина (чтение книг txt) 📗
Но человек, стоявший в небольшой прихожей у служебного входа, не был Юханом… Разглядев с середины лестничного пролета крупную фигуру Йена, Малин даже остановилась, вспомнив свой сон накануне. Услышав шаги, Йен поднял голову. Он был не в длинном синем плаще, как в ее сне, а в короткой, ладно сидевшей на нем кожаной куртке.
— Рад снова видеть вас, Малин, — серьезно проговорил он и подошел к ступеням, перегородив собой лестницу — так что девушке пришлось остановиться на одной из нижних ступенек.
Малин поздоровалась и опустила глаза. Поскольку он сам нашел ее, то, наверное, должен и объяснить, зачем.
— Я подумал, вы захотите узнать мнение Симона по поводу той дощечки, раз уж она вас заинтересовала.
“Поэтому я обошел все танцевальные студии города и наконец-то нашел вас”, — мысленно продолжила Малин, но вслух спросила:
— Он рассказал вам что-то интересное?
— Пока нет, мы встречаемся в понедельник. Вы составите нам компанию?
— Да, но… — Малин вспомнила о Юхане, — один мой приятель тоже взялся расшифровывать надпись. И мы тоже договорились с ним на понедельник. Может быть, имеет смысл встретиться всем вместе?
Йен посмотрел на нее с интересом, за которым угадывалась не то насмешка, не то задетое самолюбие.
— Разумеется. В понедельник в музее “Васы”, в два часа. Вам удобно это время?
Малин кивнула. В этот момент на лестнице раздались шаги, и через перила свесилось улыбающееся лицо той же Стины.
— Малин, мы начинаем. — Произнеся эту короткую фразу, она успела дважды стрельнуть глазами в сторону Йена. Он вежливо улыбнулся в ответ.
— Да, я сейчас иду, — Малин снова повернулась к нему, собираясь попрощаться.
— Если что-нибудь изменится, как мне дать вам знать? — спросил он.
Делать было нечего.
— Запишите мой телефон, — ответила она, понимая, что вся ее защищенность летит в тартарары. Но все же это лучше, чем если бы он опять пришел в театр.
С утра экзерсис шел неважно, но после перерыва ее движения совсем разладились: Малин никак не могла сосредоточиться, спотыкалась на таких местах, с которыми раньше у нее не было никаких проблем. Бьорн отпустил по ее адресу несколько едких замечаний, а потом попросту перестал обращать на нее внимание — его обычный прием. Но сейчас она думала не столько об этом, сколько о появлении Йена. Конечно, это оно выбило ее из колеи. Что за странный способ ухаживать — “раз уж она вас заинтересовала”. А если бы не эта дощечка, то он бы и не пришел? Ведь он не позволил себе ни намека на то, что между ними произошло! Как будто бы это в порядке вещей, и говорить тут не о чем! От таких мыслей Малин была готова прийти в бешенство. Но он все-таки сам нашел ее, — думала она, — значит… Неизвестно, что это значит, может быть, и ничего, — осадила себя девушка, вспомнив неопределенное выражение его лица.
— Еще раз быстрый кусок. Без музыки, под метроном. И — раз…
Вступила вовремя, но, кажется, здесь надо было сделать два тура… Бьорн захлопал в ладони.
— Малин, да что с тобой сегодня?! Еще раз с начала! И — раз…
Так или иначе, в понедельник все выяснится, а до тех пор не стоит ломать себе голову. Прыжок, два тура, баллансе. Кажется, на этот раз получилось правильно.
На ярком шуршащем ковре под высокими деревьями Дьюргердена играла стайка детей. Как хорошо, что листья с этих газонов не убирают по нескольку раз на дню, — подумала Малин. Родители веселившихся детишек сидели неподалеку на скамейке и чинно беседовали: две женщины в возрасте под сорок и седоватый мужчина с обозначившимся даже под плащом животиком. Из десятка детей, бегавших вокруг, половина ни на кого из взрослых не походила: смуглые, черноволосые, черноглазые. Двое темнокожих мальчишек подбежали к мужчине:
— Можно мы добежим до берега и немного посмотрим на корабли?
Впервые Малин узнала, что детей можно усыновлять, когда к ним в класс пришла новенькая: темнокожая девочка с длинными иссиня-черными волосами и глубокими темными глазами, похожими на две большие сливы. Учительница сказала:
— Знакомьтесь, это Маргарета Стефенссен, наша новая ученица.
В детстве не задумываешься над такими вещами, как происхождение чужого имени. Но когда в школу пришли родители Маргареты, оба бледные, светловолосые и голубоглазые, Малин никак не могла взять в толк, как они могли произвести на свет эту смуглую девочку. Мама часто повторяла ей, что лицом она, Малин, в отца, а вот фигура и движения у нее материнские. Еще она говорила, что все дети, если внимательно присмотреться, обязательно похожи на своих родителей.
Вечером Малин поделилась с матерью своим недоумением по поводу новенькой.
— Видишь ли, родители Маргареты очень хотели ребенка, но, к сожалению, так и не смогли его завести. А там, где родилась Маргарета, жить очень плохо — даже дети голодают, им нечего надеть, нечем умыться, и когда они болеют, то не всегда бывает лекарство, которым их можно вылечить, они могут умереть. Поэтому Стефенссены взяли девочку к себе.
— Но разве Маргарета не скучает по своим настоящим родителям?
— Она их не помнит — нынешние родители взяли ее, когда ей было меньше года.
— А как же те родители?
— Наверно, скучают… Но ведь они знают, что здесь ей будет лучше.
После этого разговора Малин стала очень бережно относиться к смуглой девочке. Ей было жаль и Маргарету, и Стефенссенов, которые не смогли завести собственного ребенка, и настоящих родителей Маргареты, оставшихся в Индии, где так плохо живется…
Но тогда, в ее детстве, таких семей было немного, а сейчас немолодая блондинка с целым выводком разномастных детей — картина, ставшая такой же привычной, как национальные синие флаги, вывешенные на балконах в праздник. Даже газеты уже перестали обсуждать вопросы адаптации цветных детей в Швеции и причины, побуждающие людей заводить большие приемные семьи. Кажется, это так естественно: многие шведы могут позволить себе обзавестись потомством только после того, как карьера уже состоялась, не раньше тридцати пяти-сорока лет. Не всякая женщина в таком возрасте решится рожать, даже если ей и позволяет здоровье. К тому же, взяв к себе ребенка из нищей страны, они делают доброе дело, не так ли?
Малин не могла оторвать взгляда от играющих ребятишек. Она представила себе, что когда-нибудь тоже будет вышагивать позади такой процессии: старшему лет двенадцать-четырнадцать, потом восьмилетняя девочка, ведущая за руку пятилетнего пацана, и наконец она сама с яркой коляской. Наверное, это очень приятно! Вот только Как тогда быть с театром?.. С первым же ребенком ее танцы, возможно, закончатся навсегда, а больше она ничего не умеет. Значит, содержать всю эту ватагу будет ее муж, но где отыщется такой сумасшедший, что согласится терпеть ее, а в придачу еще нескольких шалопаев! И что это будет за брак — деловое соглашение на основе общих интересов? Малин вспомнила иронию фру Йенсен по поводу таких браков. А ведь их много, очень много. Наблюдая такие пары, девушка испытывала тоску: ни надежд, ни желаний, каждый запакован в собственную капсулу одиночества… Хорошо, если дети что-то могут изменить в таких отношениях.
Конечно, кто знает, что будет с нею лет через десять… Возможно, тогда и для нее покажется вполне естественным усыновить малыша, или даже нескольких. Но сейчас что-то в ней сопротивлялось этой идее, как будто согласившись с таким ходом вещей, она еще на один шаг приблизится к капитуляции перед рациональной жесткостью окружающего мира. И вовсе не потому, что она не сможет полюбить чужого ребенка так же, как любила бы своего — просто тогда какой-то кусочек ее самой исчезнет безвозвратно.
Малин встряхнула головой: какой смысл загадывать на десять лет вперед?! Ее танцевальная карьера, например, может закончиться гораздо раньше. А если подумать о личной жизни… Она, похоже, начинает участвовать в какой-то игре, и, кажется, ей это уже нравится. Она попыталась представить предстоящую встречу с Йеном. Он будет подчеркнуто учтив, но его приятелю Симону, вероятно, все будет понятно и так. Интересно, смутит ли этого опытного охотника присутствие Юхана? Во всяком случае, его задача несколько усложнится.
