Презумпция достоверности (СИ) - Сладкова Лидия (книги без сокращений txt) 📗
Александр Владимирович прошествовал к барной стойке, будто особа королевской крови. Горд, прям, спокоен, по сторонам не смотрит.
— Теть Маш, организуй кофе за крайний столик у окна, — услышала я его голос и тут же вскину голову, посмотрев сначала на интересовавшего меня мужчину, а потом огляделась вокруг себя. Крайних столиков у окна было три. Два, из которых заняты полностью и лишь только у меня за столом было свободное место, а значит…Убегать уж слишком по-детски.
— Минуточку, племяш, — расплылась она в довольной улыбке. — А покушать?
Брюнет покушать не захотел, выразив уверенный отказ. Вот сейчас он обернется и увидит меня…Обернулся. Увидел. Больше всего в этот момент мне хотелось провалиться сквозь землю, от уставившихся пары мужских глаз на меня. Кивнул, в знак приветствия. Взгляд Загорского был внимательным и даже въедливым, а еще насмешливым. В ответ я сделала тоже самое и гордо отвернулась, сделав вид, что его присутствие не произвело на меня никакого впечатления. Приказала себе больше не смотреть на адвоката. Принялась увлеченно капаться в телефоне. Нервно ерзала на стуле, ощущая себя, как под рентгеном. Хотя уже через пару минут бестолкового тыканья по сенсору, нарушила приказ, бросая косые взгляды на мужчину.
Александр Владимирович к тому времени вел увлекательную беседу с какой-то девушкой прямо у витрины с булочками. Желающим поесть приходилось изловчиться, чтобы разглядеть сегодняшний ассортимент. Воркующей парочке нисколько не мешало. Загорский улыбался девушке. Мой взгляд против воли скользил по ней. Стоит почти в плотную, высокая, с длинными черными волосами, закутанная в элегантный костюм, кукольно улыбается, не сводя со своего спутника взгляда, позволяя себе легко касаться его рук в разговоре. А Загорский то, как хвост распушил, заглядываясь на 4 размер груди.
Резко повела плечами, ощущая, что сердце как-то неприятно забилось. Зачем я вообще об этом думаю? Какое мне дело кто и зачем его касается? Даже сиськи оценила.
Не порядок.
Столик, стоящий рядом со мной наконец-то опустел, и я была этому несказанно рада. Хотя может Загорский уже передумал. У него вон какая компания. Можно и постоять возле стеночки. Снова посмотрела на хохочущую парочку. Отвернулась, разозлилась сама на себя. Уткнулась в тарелку. Потом посмотрела на часы. Еще двадцать минут до слушания. Не сомневаюсь, что тянуться они будут долго.
— Это что и как давно? И только врать мне не нужно.
Неожиданно на стол лег лист бумаги. Глаза пробежались по уже знакомым строчкам. Если честно, дыхание перехватило. Захотелось поморщиться и перевернуть лист бумаги, чтобы не видеть того, что там написано. Сладкие губы облизнула, голову подняла, встречаясь с серьезным взглядом Загорского, нависшего надо мной. Мужчина смотрел выжидающе, требуя ответа. Поспешила отвернуться, вздохнула, но что ему сказать не знала. Задавать вопросы, как письмо оказалось у него, не было смысла. Ответ прекрасно знала. Я еще раз убедилась в том, что мой порыв в кабинете Загорского не принес ничего хорошего. Письмо с угрозами, которое я искала всю прошедшую неделю, как, оказалось, было в той злосчастной папке, которую я запустила в Александра Владимировича. Как же хотелось сейчас обратить время вспять и не быть такой дурой.
— Я получу ответ на свой вопрос? — с нажимом проговорил он.
— Добрый день, Александр Владимирович, — была я предельно вежлива, рискнув даже улыбнуться, и врать не видела смысла, поэтому ответила честно. — Письмо было одно. Недавно.
— А кроме письма? — он присел, напротив меня.
Уперлась взглядом в его шею, на идеально завязанный узел галстука. Губу закусила. Сердце колотилось и колотилось.
— Ну? — гаркнул он, впиваясь в меня взглядом.
— Еще звонок. Да, это просто розыгрыш чей-то. Я не отношусь к этому серьезно, — без зазрения совести врала я, стараясь быть равнодушной. — Не пойму, почему Вас это так заинтересовало.
Загорский сделал глубокий вдох, потом потер лицо ладонью, на меня снова посмотрел. Не сомневаюсь, видел меня насквозь и вранье мое не оценил. Под его взглядом притворяться было сложно.
— Ты что-то выяснила о ней?
Загорский задавал правильные вопросы. С ответом помедлила. Он думал о том, же что и я. Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы сложить простые вещи. Хотя вот Константину Олеговичу так совсем не казалось. Ему легче было толкать Ингу на развод, чем разобраться. И может быть в другой ситуации …В общем, Загорский был не тем субъектом, с которым можно было бы в «открытую» поговорить. Он был моим соперником. А я была связана соглашением с клиентом и адвокатской тайной, и нарушать ее не собиралась.
— Александр Владимирович, я не вправе разглашать информацию, напрямую связанную с моей доверительницей. Тем более Вам. К тому же я не помню, чтобы мы переходили на «ты».
Его губы сжимаются, а в серых глазах мелькает негодование.
— Ты хоть понимаешь насколько это серьезно? — в итоге сказал он, еще больше мрачнея. — Вот это выходит за рамки обычного бракоразводного процесса.
Я понимала. Еще как! Противостояние наших взглядов длится минуту, а может и больше, накаляя воздух, прежде чем я выдавливаю из себя:
— Александр Владимирович, Вы решили поменять сторону в процессе?
— Ясно.
Загорский встает и уходит, прихватив с собой письмишко. И как это понимать?
Глава 18
Ранним утром раздался звонок в дверь. Второй, третий и четвертый, а потом протяжная противная трель, которая окончательно вытягивает меня из приятного и такого необходимого сна. Последние ночи я спала плохо, засыпая только лишь под утро. Страх стал катализатором и во сне ко мне приходили кошмары, если удавалась вообще заснуть. Часто в этих снах мелькали Доронины, Загорский, Морозов, родители, а также люди в черном. Именно они утягивали меня за волосы, в какую-то машину. Я просыпалась в холодном поту, с бешено стучащим сердцем и не сразу понимала, что я у себя в квартире. В безопасности. Самовнушение спасало, но не на все сто процентов. Усугубило ситуацию уверенность Загорского в ненормальности происходящего. И это, когда я почти смирилась и махнула на все рукой. Мне нужно было сосредоточиться на работе в целом, а не только на деле Дорониной, но я не могла себе этого позволить. Не могла себя заставить не думать до поздней ночи. В результате последние дни я поднималась с головной болью, бледная, с синяками на глазах.
В дверь продолжали настойчиво звонить.
Поднимаюсь на локти, приоткрывая один глаз, глядя на часы. Восемь утра. Суббота. Это становиться традицией? Бурча под нос, задаю я себе вопрос, и откидываясь обратно на подушки. Укрывшись одеялом, с головой, желаю, чтобы пришедший человек ушел и дал мне выспаться.
Думаете, кто-то услышал мои желания?! Нет.
Откидываю одеяло, встаю, запахиваю на себе халат и едва выхожу из комнаты, как неприятные мысли начинают поглощать меня. А вдруг… Вооружившись сковородой на кухне, крадусь на цыпочках к двери. Заглянула в глазок. На пороге стоял обычный парнишка лет 20, небольшого роста, в черной кепке, такой же куртке и очках, с какой-то коробкой в руках. Застываю столбом. Последние остатки сна растворились в воздухе, будто на меня ушат холодной воды вылили. Парнишка нажевывал жвачку и очень походил на персонажа из кошмара. Да, моя фантазия представляла именно людей в черном. Снова накрыло приступом паники. Стояла и смотрела в глазок, затаив дыхание. Открывать не спешила. Сердце отбивало судорожный ритм. Прислушивалась к тишине в собственной квартире. Сейчас она казалось оглушительной. Лишь звук очередной трели звонка, заставляет меня вздрогнуть.
Мне не хочется открывать, но так продолжаться тоже не может. Я не могу стоять и трястись, как осиновый лист. К тому же стоящий по ту сторону человек проявлял чудеса настойчивости, уже стуча кулаком.
С трудом прогоняю свою трусость, перехватывая покрепче средство самообороны и с гулко бьющимся сердцем, которое, кажется, подкатило к самому горлу, прокашлявшись, спросила:
