Эверест (СИ) - Свирская Дарья (книга регистрации TXT) 📗
Сегодня полдня ушло на поиск этих странных цветов. С проводом проблем не возникло, они продаются в каждом магазине бытовой техники. Ну а средства контрацепции так вообще на каждом углу. Только как все это вяжется между собой?
Презервативы, наверняка, для свидания, цветы тоже. А Провод? Связывать что ли кого-то будет? Проводом???
Странный он, этот мой босс, очень странный. Как будто недоволен мной, хотя зачем тогда взял на работу, если почувствовал внутренний диссонанс? Или тут что-то другое?
Но, что бы ни было, пусть! Главное, что эта работа выматывает меня настолько, что хватает времени лишь на дорогу домой и ужин. Я отрубаюсь «без задних ног» и крепко сплю до утра. А потом — снова на работу.
Выходные провела у Беляевых, где они, как под микроскопом меня рассматривали, двести раз уточняя, все ли в порядке. Но, видимо, мои ответы их устроили, потому как гиперопеку с меня сняли, милостиво позволив жить с Мариванной.
Кстати о ней: сегодня же ее день рождения, и моя хозяйка просила прийти по возможности пораньше. А я, воспользовавшись отсутствием босса, решилась на авантюру.
Написала ему записку и оставила на столе, пребывая в полной уверенности в том, что, позвони я ему, и попроси, он откажет. Может быть и зря я это сделала, но пускай не думает, что я бессловесное создание, не знающее собственных прав…
ДМИТРИЙ
Флоксы решил прикупить по случаю дня рождения Петровны, услышав как-то, что она восторгалась этими редкими цветами. Понятия не имел, как они выглядят, и думал, что, раз они такие необычные, достать их рыжей будет не под силу, и это будет ее первый косяк.
Но, вернувшись, увидел на столе картину маслом: скрученный провод, в центре которого цветы и квадратная коробочка, перед которой стоит книжечкой белый листок.
Разворачиваю. Записка. А в ней каллиграфическим почерком выведено:
Дмитрий Романович!
Согласно Письма Минтруда от 29.10.2018 № 14-2/ООГ-8616, введение режима ненормированного рабочего дня не должно менять установленную продолжительность рабочего времени, а переработка не должна приводить к превращению ненормированного рабочего дня в удлиненный.
Увеличение рабочего времени для меня на час дает право претендовать на дополнительные выходные, что я и делаю сегодня, используя половину рабочего времени как дополнительный выходной.
Усмехаюсь от внезапно накрывшей радости: неужели «проснулась»?? Дерзить начала… Ну надо же!
И с мыслью о том, какой прекрасный день ждет меня завтра, с цветами, подготовленным заранее конвертиком и широкой улыбкой шагаю в кабинет Петровны.
ЛЕРА
Я давно хотела купить Мариванне лампу для шеллака, что и делаю с большим удовольствием по дороге домой. А еще беру коробку цветов и поздравляю ее от всей души, помогая накрывать на стол.
У нее есть какие-то дальние родственники, с которыми она изредка созванивается, но зато друзей — хоть отбавляй! Вот и сегодня приходят ее подружки, некоторые со своими «половинами», парочка соседок и даже какой-то поклонник.
Когда веселье в самом разгаре, меня просят сказать тост, и я искренне говорю о том, что рада знакомству с этой женщиной, рада тому, что у нас сложились такие отношения, и желаю ей, помимо здоровья, начать собственное дело. Конечно же, последняя фраза не остается без внимания, и я сообщаю всем присутствующим, насколько хорошо получается у Мариванны работать с ногтями.
Вечером, когда все разошлись, а мы с ней закончили уборку, она обращается ко мне:
— Лерочка, ну зачем ты им сказала? Ну какой из меня мастер?
— Высококлассный, Мариванна! И даже не отрицайте!
— Завтра ко мне Майечка на маникюр придет. Что, если у меня ничего не выйдет?
— Выйдет, даже не сомневайтесь! Не нужно бояться, Мариванна, ведь на обратной стороне страха — ваша мечта!
— Спасибо тебе, Лерочка! — Благодарит она меня, обнимая, и мы расходимся спать.
ДМИТРИЙ
Спустившись к Петровне, застаю там Лукаса и еще пару сотрудниц. Но, раз они здесь, значит люди проверенные, Татьяне я в этом отношении доверяю.
Не то, чтобы я запрещал отмечать дни рождения на рабочем месте… Но только во время обеденного перерыва и чисто символически.
В прошлом был опыт затяжных гуляний, превращавших рабочие места в свинарник, и непрекращающихся после этого сплетен. Теперь мои сотрудники праздновали либо дома, либо в кафе. Но для «своих» я всегда готов был сделать исключение.
Время уже не рабочее, и офис почти пустой. Но меня ждут, расставив на столе разнообразные закуски. Я произношу речь и делаю Татьяне подарок, после чего в непринужденной обстановке мы сидим около часа, болтая обо всем, кроме работы. Но, когда мы с ней выходим покурить, я вспоминаю об одном поручении:
— Петровна, подготовь завтра приказ на премию.
— Не вопрос, Романыч, кому и сколько?
После озвучки она на какое-то время зависает. И я, зная ее столько лет, с удивлением поворачиваюсь, наблюдая, как она в полной тишине делает несколько глубоких затяжек, уставившись на огонек тлеющей сигареты.
— Тань, что-то не так? — Спрашиваю, не получив ни одного комментария на свою просьбу. А уж у нее-то шуток и прибауток на любое событие всегда хватает.
— Стесняюсь спросить, Романыч, за какие заслуги она заслужила твои милости.
Я, не показывая виду, поясняю ситуацию с поставщиками и наведение порядка в делах, отмечая столь странную реакцию Петровны. Никогда она не позволяла себе подобных вопросов, и уж тем более намеков на что-то непристойное. А моя личная жизнь так уж точно никогда не была объектом ее пристального внимания.
— Дим, — начинает она, и я весь превращаюсь в слух, нутром чуя, что сейчас узнаю нечто важное. — Мне проще было бы считать ее стервой, безмозглой курицей или некомпетентной лентяйкой. Только, похоже, она не такая. Сегодня мой день рождения, Дим, и мне можно все… Поэтому я скажу как на духу: она — первая, кого я приняла на работу по протекции…
Я молча смотрю на свою кадровичку, не находя слов для ответа. Это очень странная для меня реакция. Похожая на беспокойство, или, даже… страх. А ведь я никогда и ничего не боялся…
Внутри что-то сжимается тугой пружиной, и я совсем не уверен, что хоть что-то понимаю во всем, что связано с моей новой сотрудницей: где я был прав и не прав, где мои домыслы, а где правда жизни, и насколько они соответствуют действительности, а, главное, что же такое могло заставить моего проверенного кадровика нарушить ради нее свои принципы?
Домыслы о том, кто же мог так сильно за нее хлопотать, рвут выдержку в клочья:
— Кто он? — Спрашиваю, в полной уверенности, что прав.
— Левин Борис Николаевич.
— Это должно мне о чем-то говорить?
— Прости, Романыч, это хирург, который спас мою дочь, и я не смогла отказать, когда он обратился. Именно ему не смогла, понимаешь?
Все мое нутро заливает липким сиропом разочарования. Не в Петровне, а, как ни странно, в рыжей. Или, если быть точным, в том, что я в ней все же ошибся. Или не ошибся, если судить по первому впечатлению. Я думал, она одна на миллион. А получается, — одна из миллиона…Черт, хватит пить, мозги набекрень. Сам не понимаю, что за мысли долбят мозг…
— А к ней он каким боком? — Все же выдавливаю из себя, чтобы, получив ответ, забить последний гвоздь в крышку гроба внутреннего осознания своей правоты.
— Сказал, что пациентка его.
На этих словах мои шестеренки начинают крутиться в обратном направлении, отбрасывая на несколько лет назад, когда Петровна ходила сама не своя от переживаний. Тогда у ее единственной дочери обнаружили рак груди. Я же, выловив ее однажды в офисе, и учинив допрос с пристрастием, отправил во внеочередной отпуск и еле всунул конверт с деньгами, который она поначалу не хотела брать…
— И, что, он всем своим пациентам помогает? — Стоп! Тот самый доктор, что спас ее дочь? У рыжей что-то серьезное???
— Нет, только тем, у кого реальные диагнозы, и которые достойно переносят свою судьбу.
