Воспарить к небесам (ЛП) - Эшли Кристен (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
Мало того, я отыскала причудливый спальный гарнитур, который купила для гостевой спальни. Мне понадобились бы матрасы, но я представляла себе вычурную комнату с видом на море, которую предоставляла бы любому гостю, которого, в конечном счете, могла бы принять (хотя их было немного и все они находились далеко, единственная перспектива — это мой брат и его семья, только троих из четырех членов которой я действительно хотела бы видеть в своем доме) в спокойном, но чрезвычайно красивом месте, чтобы они смогли назвать это своим домом вдали от дома.
Я вернулась в Голубой Утес сразу после трех, за пару часов до того, как мои дети должны были меня покинуть.
Я вернулась все в тот же пустой дом.
Они оставили печенье.
Они не разобрали свои груды вещей.
Но Олимпия не взяла свое старое постельное белье.
Я написала им обоим, чтобы убедиться, что они не против, если я пожертвую их вещи, и уточнила, хочет ли Пиппа оставить свое новое постельное белье.
Никто из них не ответил.
ГЛАВА 7
Собирая осколки
На следующий вечер я сидела в машине и пялилась на многозальный кинотеатр.
Я делала это, сосредоточившись.
И то, на чем я сосредоточилась, не было связано с катастрофическим визитом моих детей в прошедший уик-энд.
Нет, я сосредоточилась на том, что купленную на аукционе мебель доставят на следующий день, и таким образом я могла бы переключиться на создание спокойной, причудливой комнаты с видом на море, которая восхитит гостей, недостаток в которых у меня, вероятно, будет.
Я также сосредоточилась на своем триумфе в тот день в «Доме Голубке», не слишком взволновавшись во время обеда, когда миссис Макмерфи сжала мое запястье своей костлявой рукой, дернула к себе и посмотрела на меня ясными, светло-голубыми глазами, прошипев: «Я знаю, что ты шпионка». Затем она отпустила меня только для того, чтобы угрожающе провести пальцем по своей шее и заявить: «Я скажу генералу Паттону».
Кроме того, я сосредоточилась на том факте, что прямо сейчас, вместо того чтобы пойти и купить гоночный «Thunderbird» с белой обивкой и отправиться на нем к ближайшему утесу, с которого на полном ходу можно было спрыгнуть — учитывая учиненный в моей жизни беспорядок, это был единственный доступный мне вариант — я собиралась в кино.
Одна.
Я никогда ничего не делала одна, только ходила по магазинам. Я не ходила одна на ужин. Я даже никогда не ходила одна в спа-салон.
Когда я потеряла Конрада и всех своих друзей, со мной ходила Робин.
При этой мысли у меня зазвонил телефон.
Мне не следовало доставать его из сумочки. Я знала, кто звонит.
Хотя это могли быть Джози и Алисса. Похоже, я им действительно нравилась, и им определенно нравилось декорировать дом.
Но когда я посмотрела на дисплей, то поняла, что была права.
Там было написано: «Папа».
Я долго смотрела на него. Достаточно долго, чтобы он перестал звонить. Достаточно долго, чтобы он зазвонил снова, говоря, что я не ответила.
Затем, к моему удивлению, он снова загудел, сообщая, что мне пришло голосовое сообщение.
Что-то новенькое.
Он еще не оставлял голосовых сообщений.
Дерьмо.
Вот тогда-то я и сделала то, чего не должна была делать.
Я включила телефон, перешла к голосовой почте и прослушала ее.
— Амелия, позвони мне, — ледяным тоном произнес отец.
— Дерьмо, — прошептала я, роняя телефон, но водя пальцем по экрану, переходя к текстовым сообщениям.
Не то чтобы я собиралась писать отцу. Я знала, что он уже сходит с ума, вынашивая планы спустить с меня шкуру. Я не стала писать смс. Если я попытаюсь ему написать, он, скорее всего, заплатит миллионы долларов какому-нибудь ученому гению, чтобы тот создал снежные бомбы, направил их на мой дом, похоронив меня под лавиной холода.
Нет, я подошла к переписке с Робин и открыла ее.
Я написала ей последнее сообщение две недели назад.
Но мой ответ ей пришел через два дня после ее сообщения.
Она отказалась от меня.
Я сказала себе, что это именно то, чего я хочу. Мне нужны были здоровые отношения.
Во всяком случае, недавний визит детей показал мне, что я не могу свернуть с этого пути.
Но я скучала по своей подруге.
Я положила руку с телефоном на бедро и уронила голову на руль.
Джози и Алисса были очень милы. Джози и Алисса ясно дали понять, что я им нравлюсь. Джози и Алисса также ясно дали понять, что они будут рядом, чтобы выслушать меня, если мне это понадобится.
Но я не могла поделиться с ними ни этим, ни теми гадостями, что совершила против своей семьи. Я хотела, чтобы они продолжали любить меня, а не думали, что я и есть та чокнутая, какой назвал меня мой сын.
Нет, именно тогда мне нужен был кто-то, кто знал бы меня. Кто меня понимал. Кто понимал, где я была и куда направляюсь.
Робин знала первое.
А последнее… я не была уверена.
Но в тот момент я уже не была уверена, что не должна дать ей шанса попытаться.
И в тот момент меня больше всего беспокоило то, что чем дольше я не буду предлагать ей эту возможность, тем меньше вероятность того, что она сможет ею воспользоваться.
Более того, себе я его дала.
— Шаг за шагом, — прошептала я рулю. — По одной трудной задаче за раз. Постепенно. Продолжай двигаться, Эми.
Я моргнула, глядя на руль, и резко выпрямилась.
Я никогда не называла себя Эми, потому что никто никогда не называл меня Эми.
До сих пор.
— О боже, теперь я мучаю себя нелепицей, — огрызнулась я на ветровое стекло.
То, что находилось за пределами, приобрело ясные очертания, и я вспомнила, что поставила себе задачу пойти в кино. Чтобы продолжать строить свою жизнь. Чтобы научиться чувствовать себя комфортно с самой собой.
Сидеть в машине и сомневаться в себе, разговаривая с самой собой, означало, что я терплю неудачу.
Я решительно выключила телефон, бросила его в сумочку, схватила ее и вышла из машины.
Я уже сидела на своем месте в кинотеатре, когда поняла, что все это не так уж и трудно.
На самом деле, это было не просто легко, это было здорово.
Конечно, просить один билет было немного тяжеловато.
Но потом я купила себе все, что хотела, зная, что мне не придется делиться. Поэтому я купила ведро попкорна, коробку молочных конфет и диетическую колу, такую большую, что она могла бы утолить жажду целой армии.
И когда я попала в кинозал, то обнаружила, что при выборе места мне не нужно принимать во внимание ничьи предпочтения, кроме своих собственных.
Мне не нужно было выбирать место в середине ряда в центре зала, потому что Оден любил сидеть близко, а Олимпия далеко. Мне также не нужно было сидеть далеко позади, как требовала Робин, потому что ей больше нравилось наблюдать за людьми, чем смотреть кино.
Я села там, где хотела, за местами для инвалидов, зная, что никто не сядет передо мной, и я могу положить ноги на перила, никого не беспокоя.
Ладно, места были в стороне.
Но это было потрясающе.
Я сделала глоток. Принялась жевать. Я разглядывала каждую мелочь, что мелькала на экране, и свободно оценивала (мысленно) нелепые рекламы, безмерно наслаждаясь собой, предвкушая, как потеряюсь в кино, найду то, что мне действительно нравится делать, проводя время только с собой.
А потом случилось это.
Свет уже погасили, начинались трейлеры, и у противоположного входа, где я сидела, я заметила движение.
Я посмотрела в ту сторону, предполагая лишь бросить взгляд, но одним взглядом не обошлось.
Потому что опоздавшие были парой.
И одна половина этой пары был Микки.
Мой живот сжался, мышцы напряглись, и я смотрела, как он вошел, обняв за плечи очень высокую, очень пышнотелую, очень красивую рыжеволосую женщину, которая была совсем на меня не похожа.
Свет был тусклым, я не могла рассмотреть ее, чтобы определить возраст, но многое было ясно.
