Девочка моя, или Одна кровь на двоих - Алюшина Татьяна Александровна (читаем книги онлайн без регистрации txt) 📗
«Да, – подвел черту Дима во всех своих сегодняшних непонятных и неожиданных эмоциях, чувствах, глупых мыслях и пугающих желаниях. – Ребенок. Чего меня повело-то?»
И тут Машка стала слизывать с ладоней остатки «пиршества». Она медленно проводила языком линии, начиная от запястья, через всю ладонь до кончиков пальцев, по очереди! Каждый палец!
Его шибануло так!!!
Он качнулся от силы этого чувственного удара, стукнувшего в пах, в заколотившееся сердце, в голову, мгновенно прокатившегося горячей волной по всему телу, закончившего нападение ударом под коленки!
Не в силах оторвать взгляд от Машки, он привалился обессиленно плечом к металлическому коробу телефона и выругался!
Никогда! Ни одна девушка в его жизни – активного, молодого, здорового самца – не вызывала в нем такого горячечного, ошпаривающего желания!
Не просто животного мужского желания, а что-то еще непонятного, тайного сверх этого бьющего желания! Сильнее!
Никогда! Никто!
Даже в его первый мужской раз в пятнадцать лет!
Он понимал, что нельзя, невозможно и надо отвернуться, но смотрел, и безумно хотел ее, и понимал, что вряд ли будет так желать какую-нибудь еще женщину… и быстро прикидывал, что все возможно! Он отменит свадьбу, и будет с Машкой до самого своего отъезда, и потерпит как-нибудь два года, а когда ей исполнится восемнадцать, она приедет к нему, и они поженятся, и тогда уж он ее никуда не отпустит…
И отвернулся – заставил себя отодрать от нее взгляд, отвернулся!
Закрыл глаза, продышался, сказал себе – стоп, все!
И принял решение.
Жизнь, беспощадно перекручивая и выкорчевывая, перемолотила и изменила все за эти восемнадцать лет: страну, людей, города, пространства, Победного и Машку – все!
Неизменным, не подвластным осталось только одно – за всю его теперь уже сорокалетнюю жизнь Дмитрий так и не испытал ни к одной женщине такого яркого, ошпаривающего желания, как к ней, к Машке, в те свои двадцать два года!
Он хладнокровный, циничный, удачливый, расчетливый, жесткий мужик, отстраненный и закрытый для душевной близости, много чего видевший и прошедший, приобретя те самые: «многие знания – многие печали», битый-перебитый, побеждавший практически всегда, за редким исключением.
Через его жизнь прошло огромное количество самых разнообразных женщин, с разной степенью заинтересованности с его стороны и разной степенью желания – от холодно-расчетливого, осмысленно-циничного, спокойного до одуряюще-яростного, страстного.
Но то, что он тогда испытал, пережил, прочувствовал к Машке, – иное, единичное, неповторимое!
Потому что она была его! Вся! Только его – и было еще что-то сверху, и он это чувствовал всем нутром – как улыбка бога.
Победный давным-давно забыл, похоронил в памяти и саму Машку, и те свои чувства – уверен был, что забыл, и не вспоминал многие годы. Но в тот момент, когда он ее узнал, воспоминание шарахнуло в тело, в разум, зашипело кровью в венах, проорав о своем присутствии. Оно жило в нем все эти годы и подавало тихо голос, заставляя искать в других женщинах подобного прочувствованного единожды, – жило, спрятавшись, затаившись в глубинах памяти и подсознания, навсегда закрепившись вирусом в его крови.
Он не отпустит ее просто так!
Ему надо встретиться с ней еще раз, присмотреться, прочувствовать, понять, какая она нынешняя, и тогда он решит, что делать.
Она могла стать совсем чужой, а чужая Машка Диме была не нужна!
– Как ты могла меня не узнать?!
Утро началось с сюрприза.
Повздыхав и поплакав на балконе, Мария Владимировна убрала все, вымыла посуду и села с ноутбуком поработать в ночной тишине. Ей надо было закончить пару глав к учебнику, сроки давно уж поджимали, и набросать план задуманной статьи. Она проработала до глубокой ночи, сбежав в комнату за стол от чернеющего окна мансарды дома Дмитрия Победного.
Проспала завтрак и еле-еле встала в одиннадцать утра.
Умывшись, одевшись, она собиралась выйти из номера, когда раздался стук в дверь.
«Судьба стучится в дверь», – подумалось почему-то Машке названием бетховенской пятой симфонии, и она открыла.
На пороге стоял давешний несостоявшийся утопленник с замысловатым букетом гигантских размеров в руках.
– Мария Владимировна! – торжественно произнес гость неожиданный. – Я пришел выразить свою глубочайшую благодарность! Частично, так сказать! – и протянул ей букет.
Оторопев, Машка приняла цветы со всей предосторожностью, боясь быть погребенной под этой клумбой, и подумала: «Частично – это как?»
А он пояснил как:
– Голубушка! Спасительница! Не откажите! Я приглашаю вас на торжественный обед в честь моих спасителей: вас и Дмитрия Федоровича. В три часа у меня в пентхаусе. Без вас торжество не состоится! Прошу вас!
И он оторвал Машкину руку, удерживающую с трудом клумбу, и приложился к ней галантно легким лобзанием, ей показалось, что даже шаркнул по-гусарски ножкой.
– Как вы себя чувствуете? – Она кивнула головой на его лоб, быстренько подхватив грозящий упасть цветочный беспредел освободившейся от поцелуя рукой.
На лбу у спасенного красовалась обширная нашлепка белого пластыря.
– Благодарю, все в полном порядке! – уверил мужчина.
– Но вам надо лежать, восстанавливать силы.
Разговорами Машка оттягивала как могла момент принятия решения, слишком уж неожиданно оно свалилось и полностью шло вразрез с принятым ею ночью «окончательным» решением не видеться, избегать встреч, забыть и не вспоминать больше господина Победного. Да! И переставить кресла и столик на балконе спиной к усадьбе!
– Да что вы! – замахал на нее «потерпевший» обеими ручками. – Я здоров! Вчера отлежался, и врачи не нашли ничего серьезного. Так вы придете, голубушка?
«Голубушка» торопливо искала лазейку для отказа и побега и провела разведку – ну, что-то там…
– Дмитрий Федорович наверняка очень занятой человек, у него могут быть обстоятельства, не позволяющие присутствовать на вашем торжестве. Думаю, что вам не стоит так беспокоиться, хлопотать. Все-таки лучше полежать, отдохнуть.
– Дмитрий Федорович уже дал свое согласие, – сверкнул довольно глазками пострадавший. – Я понимаю, что надо было сначала заручиться вашим согласием, но я побоялся беспокоить, администратор сказала, что вы не выходили из номера и, по всей вероятности, спите. Поэтому я и посетил Дмитрия Федоровича первым.
Что она ломается, как девочка, пожурила себя Мария Владимировна. Никакой катастрофы, подумаешь, ну встретятся они на банкете, и что?
– Да, конечно, я приду. Благодарю за приглашение.
– Я рад! Очень рад! Жду!
И, отступив на шаг назад, он поклонился, повернулся и пошел по коридору. Машка посмотрела опасливо на букетище, который прижимала к себе двумя руками, и вспомнила.
– Подождите! – окликнула она его.
– Да, да? – обернулся мужчина.
– Как вас зовут?
– Боже мой! Как это я обмишурился! – разволновался он, резво потрусив назад к Машке. – Игорь Алексеевич Конев.
– Очень приятно, – по-протокольному ответила Маша, но руку не дала, чуть приподняв букет, демонстрируя, что, мол, руки при деле – вдруг опять лобзать примется.
– Итак. Жду. В три часа!
На сей раз они распрощались. Машка, стараясь поскорей отделаться от тяжести, положив букет на обеденный стол, рассматривала «цветочки» и прикидывала, куда бы это пристроить. Емкостей таких размеров в апартаментах люкс не наблюдалось, разве что ванна-лоханка.
– Не все предусмотрели господа устроители. Ай-яй-яй! Как же так!
В дверь постучали.
– И что? – проворчала себе под нос Машка по дороге к двери. – Мероприятие отменяется? Открылись новые обстоятельства?
Нет. Может, обстоятельства и открылись, но не для Марии Владимировны – пришла дежурная по корпусу администратор.
– Мария Владимировна, – любезно улыбнулась на пороге дама. – Простите, что потревожила, я пришла предложить позаботиться о вашем букете. Мы найдем подходящие вазы, расставим, оформим цветы и принесем в номер.
