Прощаю и люблю - Берристер Инга (электронная книга .TXT) 📗
— Разве вы не знаете, что чувствует мужчина, когда у него на глазах женщина, которую он страстно желает, прикусывает губу? Разве вы не знаете, как ему хочется тут же залечить припухшую ранку своим языком и губами? А потом вожделение доводит его до такого неистовства, что он уже сам начинает терзать ее нежные губы, заставляя женщину стонать от страсти и ответного желания. Ее стоны словно приглашают его проникнуть в сладкие глубины ее рта, прижать ее к своему телу, чтобы она ощутила, до чего довела мужчину, как он ее хочет… Так же, как я хочу вас в эту самую минуту, Шерон.
— Нет, — то ли прошептала, то ли простонала Шерон.
Ее жалкое возражение больше походило на согласие, однако оно остановило Герри. Во всяком случае, на время, которого Шерон хватило, чтобы неуверенно встать и попытаться обойти Герри.
Все это слишком далеко зашло, пронеслось в смятенном сознании Шерон, нужно уехать прямо сейчас, пока мне еще хватает силы воли.
Однако ноги ее вдруг стали непослушными, Шерон споткнулась и неуклюже упала на Герри, инстинктивно вцепившись в полы его халата. Одновременно он столь же инстинктивно метнулся вперед, стремясь удержать ее от падения. Никто из них не заметил, что, когда Шерон схватилась за полы халата, пояс развязался, и теперь их тела разделяла только ее одежда. Герри прижал Шерон к себе — не повинуясь желанию или уступая похоти, а просто из чисто автоматического и чисто мужского стремления помочь женщине. Чувствуя легкое головокружение и цепляясь за халат Герри, девушка сказала себе, что ничего страшного не произойдет, если она недолго, всего лишь несколько секунд… ну минуту… позволит себе насладиться близостью его тела. Действительно, какой от этого может быть вред? А потом она уйдет и никогда больше…
Однако ее тело будто само прижалось к Герри еще крепче. Шерон задрожала от собственной дерзости.
Герри предостерегающе пробормотал ей в ухо:
— Шерон, не делайте, этого!
Она повернула голову, чтобы солгать, что ровным счетом ничего не делает, и так случилось, что Герри тоже повернул голову в это самое время. Глаза Шерон оказались на уровне его губ. Она беспомощно уставилась на его рот, видя, как он собирается произнести слова, которые она не желала и не могла больше слышать. И тогда Шерон сделала то, чего никак от себя не ожидала: приложила пальцы к его губам.
Герри вздрогнул, она тоже. Ей бы отпрянуть, но вместо этого она прижала пальцы чуть сильнее. Впоследствии Шерон говорила себе, что сделала это только затем, чтобы пальцы не дрожали, а вовсе не потому, что хотела, чтобы Герри открыл рот и обхватил пальцы губами. Но вышло именно так. Он медленно втянул ее пальцы в рот и принялся посасывать их и ласкать языком, так что задолго до того, как он взял Шерон за запястье, вынул ее повлажневшие пальцы изо рта и стал ласкать губами ее ладонь, Шерон напрочь позабыла, зачем встала со стула, забыла, что собиралась уходить, забыла, что вообще собиралась делать что-то еще, кроме как стоять, прижимаясь к Герри всем телом, дрожа словно в лихорадке, и издавать тихие вздохи наслаждения, смутно осознавая, что все ее сны были лишь жалкой бледной пародией на реальность.
10
Герри поцеловал Шерон. Как только он почувствовал ее отклик, нежное давление губ сменилось яростной атакой. Шерон затопил жар, казалось, кости ее плавятся, а все тело становится мягким и податливым и льнет к крепкому мужскому телу, как плющ, обвивающий мощное дерево.
Шерон начала нетерпеливо покусывать его нижнюю губу, и, подстрекаемый ею, язык Герри скользнул в ее рот, и все тело задвигалось в такт движениям языка. Повинуясь древнему как мир инстинкту, Шерон вторила движениям его бедер, крепче прижимаясь к нему и двигаясь в ритме собственного желания. Она ощутила твердость его возбужденной плоти, и в ответ на это открытие ее тело откликнулось стремительным взрывом ощущений.
— Если мы не остановимся прямо сейчас, потом я уже не смогу сдержаться. Я отнесу тебя в постель и буду всю ночь заниматься с тобой любовью, — хрипло прошептал Герри, оторвавшись от ее рта.
Шерон чувствовала, как колотится его сердце. Казалось, оно стремилось вырваться из груди Герри и вторгнуться в ее грудную клетку. Она заметила, что на лице Герри выступили капельки пота, чувствовала, как его напряженные мышцы едва ощутимо подрагивают.
Слова Герри вызвали в ее сознании череду волнующих образов, Шерон живо представила, как они с Герри лежат на кровати в темной спальне, их тела переплетены… Видение было таким отчетливым, что она даже слышала прерывистые звуки их учащенного дыхания, чувствовала вкус кожи Герри, представляла, какова она будет на ощупь под ее пальцами.
Герри ласкал губами нежный изгиб ее шеи. Шерон понимала, что если хочет положить этому конец, то сейчас — самое время, позже разум будет уже не властен над ней. Она буквально ощущала, как Герри пытается взять себя в руки. Он почти отстранился от нее, но Шерон просунула руки под его халат, обняла за плечи и прошептала, впиваясь ногтями в кожу Герри:
— Не останавливайся… только не сейчас. Герри заметно напрягся. Он поднял голову и посмотрел Шерон в лицо. Она попыталась отвести взгляд, и тогда Герри обхватил ее голову руками и заставил посмотреть ему в глаза.
— Ты соображаешь, что говоришь? — Его голос прозвучал резко, почти грубо. — Шерон, это не игра, и я не мальчик. Как только…
— Я думаю, ты прав, — хрипло прервала его Шерон, — может, единственный способ покончить с нашими снами, это…
— Так вот чего ты от меня хочешь? Положить конец нашим снам?
В голосе Герри слышалась горечь. Он снова отодвинулся от Шерон, и, хотя ее тело только что сжигал жар, ей сразу же стало холодно, она почувствовала себя покинутой, почти отвергнутой. Шерон до боли захотелось снова прижаться к нему так, чтобы между их телами не осталось ни дюйма, но ей не хватало уверенности в себе, в своей привлекательности.
— Отвечай! — потребовал Герри. Шерон покачала головой. Честность вынудила ее сказать правду:
— Нет, это не так. Я хочу тебя. Я хочу тебя так сильно, что это причиняет мне боль…
Она осеклась и снова покачала головой. Выразить словами свои чувства и желания казалось ей немыслимым. Шерон останавливало не только смущение, она боялась, что не сможет признаться в своем физическом влечении и не проговориться при этом о любви. Положа руку на сердце она считала, что и так уже наговорила слишком много. Вполне естественно, когда о своем желании говорит мужчина, но женщина…
Однако она боялась напрасно. Рука Герри, державшая ее за подбородок, смягчилась, большой палец нежно погладил кожу, словно поощряя Шерон, глаза в ответ на ее признание потемнели.
— Ты тоже заставляешь меня сгорать от желания, — признался он. — Я тоже хочу тебя…
Он снова приник к ее губам. На этот раз его поцелуй был почти лишен страсти, это был нежный поцелуй, поцелуй-поощрение, нечто вроде молчаливого предложения заключить соглашение. Теплые губы Герри как бы ободряли, губы Шерон были мягкими и податливыми. Герри обнял ее за талию, развернул к лестнице и мягко подтолкнул вперед.
Дверь в его спальню была открыта. В лунном свете смутно вырисовывались очертания широкой старомодной кровати. Шерон неуверенно шагнула вперед: она понимала, что, переступая порог этой комнаты, пересекает невидимую границу в совершенно новый мир, в мир, который манил ее и одновременно немного пугал, в мир, в котором ее ждало наслаждение, но в конечном счете — неизбежное страдание.
Но она уже приняла решение, и менять его было поздно, даже если бы она хотела, — а она не хотела. Ее тело слишком страстно стремилось к Герри, чтобы она могла сейчас игнорировать его требования, как бы разум ни предостерегал ее от последствий того, что она собиралась сделать.
Однако, когда Шерон шагнула вперед, Герри преградил ей путь, перекрыв рукой дверной проем. Шерон бросила на него тревожный, испуганный взгляд. Может быть, он передумал? Неужели он догадался о ее чувствах? Интуиция подсказывала ей, что Герри никогда сознательно не введет женщину в заблуждение относительно своих чувств к ней. Он не из тех мужчин, кто употребляет слово «любовь», имея в виду «похоть». Если бы он знал, как она в действительности к нему относится, то не стал бы заниматься с ней любовью. Но, по-видимому, опасения Шерон были напрасны, он не открыл ее тайну. Герри грубовато сказал:
