Белое Рождество. Книга 2 - Пембертон Маргарет (бесплатные онлайн книги читаем полные версии TXT) 📗
На тележке стояла вторая неоткупоренная бутылка «Шато латур», и Серена взяла ее, добавила вина себе и Габриэль и наполнила бокал для Эббры.
– За нас! – с воодушевлением воскликнула она, как только подруги высоко подняли бокалы. – И за наших мужей! За тот день, когда мы вновь встретимся!
Глава 27
На следующий день, возвращаясь в Сан-Франциско, Эббра строила планы на ближайшее будущее. Понимая, что, будучи верной женой офицера, она не может отправиться во Вьетнам с Сереной и Габриэль, Эббра тем не менее не испытывала ни малейшего желания жить по-прежнему. Гонорары за книгу, хотя и не слишком щедрые, обеспечили ей финансовую независимость, и она наконец решила сделать то, о чем мечтала многие месяцы. Она покинет родительский дом и снимет скромное жилье.
Но не в Сан-Франциско. И не там, где ее будут отвлекать. Она мечтала о домике в уединенной части побережья, где сможет спокойно работать, обрести утешение и силы вытерпеть долгое, мучительное ожидание возвращения Льюиса.
Серена взяла напрокат машину, готовясь к поездке в Атлантик-Сити. Она не имела ни малейшего понятия, что ее там ожидает. Она отправилась по адресу, указанному на конверте письма Чака Уилсона, – письма, в котором он сообщил, что уезжает на отдых в Вайоминг, и намекнул, что не видит смысла в дальнейшем общении. Это мог оказаться его личный адрес, адрес родителей либо кого-нибудь из друзей, если Чак позаимствовал конверт.
Свернув с шоссе, Серена проехала по пригородам и очутилась в тихом жилом районе. Еще несколько минут, и она сможет сделать то, о чем так долго мечтала, – поблагодарить человека, который рисковал своей жизнью, надеясь спасти Кайла.
Это был старый белый, обшитый досками деревянный дом, расположенный в глубине просторного участка, густо поросшего деревьями и кустарником. Серена припарковала машину и, взяв с заднего сиденья свое длинное пальто, надела его и зашагала по дорожке к парадной двери.
Она нажала кнопку и услышала звонок, но никто не ответил. Серена позвонила опять, и на ее лбу пролегла чуть заметная хмурая складка. Она не могла уехать, не встретившись с Чаком или с кем-нибудь, кто знал, где он находится. Дом не подавал признаков жизни, и Серена, сунув руки в карманы пальто, отправилась к заднему фасаду.
Большую его часть занимала застекленная терраса с деревянным столом – вероятно, для летних трапез – и плетеными креслами в чехлах. Было здесь и еще одно кресло.
Оно стояло спинкой к Серене, и в нем сидел человек. Это было кресло на колесах.
– Боже мой, – чуть слышно прошептала Серена. Оправдались ее худшие опасения. Человек в каталке по-прежнему не замечал ее, рассеянно глядя на ухоженную лужайку и кусты, и Серена, набравшись смелости, шагнула на террасу.
– Привет, – сказала она, с такой силой стискивая пальцы в карманах пальто, что ногти впились в ладони. – Извините, что беспокою вас, но я подумала, что в доме нет никого, кто мог бы ответить на звонок, и...
Кресло рывком развернулось.
– И тогда я решила обойти дом, посмотреть, нет ли здесь кого-нибудь, – невпопад закончила Серена.
Ему было двадцать три – двадцать четыре года, но его глаза словно принадлежали столетнему человеку. Их взгляд заставил Серену похолодеть – в них пылала ярость.
– Ну вот вы и посмотрели, а теперь будьте добры удалиться! – Его голос прозвучал в осеннем воздухе, словно удар кнута.
– Нет, – отозвалась Серена, с трудом обретая привычное хладнокровие. – Я Серена Андерсон, а вы, вероятно, Чак Уилсон. – Она шагнула вперед и протянула руку. – Я давно хочу с вами познакомиться, Чак.
Он не обратил внимания на протянутую руку. Он и так знал, кто перед ним.
– Я не принимаю посетителей, госпожа Андерсон, и предпочел бы, чтобы вы ушли!
Серена окинула его долгим внимательным взглядом. У Чака были каштановые волосы, отросшие чуть длиннее, чем следовало, и идеально очерченные губы. В нем было нечто, напоминавшее Кайла. Он был так же сложен – высокий и гибкий, – и хотя Чак сидел в инвалидном кресле, Серена чувствовала в нем ту же беспокойную, неуемную энергию.
– Я не уйду, – невозмутимо произнесла она, приняв решение. Она подошла к ближайшему плетеному креслу и уселась, положив ногу на ногу. Пальто распахнулось, являя окружающему миру лимонно-желтое короткое платье. – Послушайте, – сказала она. – Может, вы прекратите вести себя, словно озлобленный ребенок и поговорите со мной?
Чак втянул воздух сквозь сжатые зубы, и костяшки его пальцев, лежавших на поручнях коляски, побелели. Серена вынула из сумочки на длинном ремешке два косячка и зажигалку.
– Не составите ли мне компанию? – спросила она, протягивая ему «травку».
Он помедлил секунду и наконец протянул руку, принимая сигарету.
– Что именно вы хотите узнать? – любезным тоном произнес Чак, после того как они с Сереной прикурили и сделали по затяжке.
Серена не стала задавать вопросов, которых он ожидал, – о том, как сбили Кайла и взяли в плен. Вместо этого она ровным, лишенным каких-либо эмоций тоном осведомилась:
– Вы намерены до конца жизни упиваться своими несчастьями, или настанет день, когда вы прекратите предаваться унынию?
По телу Чака пробежала дрожь. Он выпустил в воздух струйку сладковатого дыма и несколько неуверенно сказал:
– Кайл говорил мне, что вы не такая, как все. И это правда. Ответ на ваш вопрос состоит в том, что я, вероятно, навсегда останусь прикованным к коляске.
Серена не стала говорить, что ей жаль. Она не стала повторять тех избитых, бессмысленных фраз, которыми Чак был сыт по горло. Вместо этого она с едва ли не пренебрежительной жестокостью произнесла:
– В таком случае, чем быстрее вы свыкнетесь с этой мыслью, тем лучше. – Прежде чем Чак вновь обрел дар речи, она поднялась на ноги. – Если вы укажете мне дорогу к кухне, я сварю кофе. А может, будет лучше выпить пива или вина? У вас есть спиртное, или мне съездить в магазин?
– Иными словами, вы намерены остаться? – осведомился Чак, вкладывая в свои слова едкий сарказм. Но, едва открыв рот, он понял, что не хочет, чтобы Серена уезжала. Она сделала то, чего не делала ни одна женщина с той поры, когда в его вертолет угодила очередь трассирующих пуль. Она обращалась с ним без жалости. Ей удалось заставить его вновь почувствовать себя мужчиной.
– Еще бы, – ответила Серена, бросив ему ленивую улыбку. Ее безупречные прямые светлые волосы ниспадали почти до пояса. – Я ни за что не упущу возможности устроить вечеринку.' Разумеется, я остаюсь.
Чуть позже Серена приготовила две порции омлета, и они пообедали на террасе и пробыли там до темноты, потягивая вино и беседуя, а когда стало слишком прохладно, взяли третью бутылку вина и перебрались в комнату Чака, которую тот называл «берлогой».
Ближе к вечеру вернулась мать Чака, гостившая у родственников. Присутствие Серены сначала изумило ее, потом наполнило душу радостью и, наконец, смущением. После того как молодые люди уединились в «берлоге» – Серена уютно устроилась в потертом кресле, а Чак поставил коляску на расстоянии вытянутой руки от стола с бокалами, – она постучалась в дверь и робко вошла в комнату.
– Не хотите ли еще чего-нибудь? – робко спросила она. – Я знаю, что миссис Андерсон уже подавала легкий ужин, но если вы хотите подкрепиться чем-нибудь более существенным...
– С нас довольно, – резко перебил ее Чак, и Серена увидела, как в ответ на его грубость лицо женщины исказила гримаса боли.
Серена отлично понимала, как это тяжело – жить с сыном, столь глубоко погруженным в мрачное отчаяние. Она понимала также, сколь шокирующим кажется матери Чака ее поведение. Жена военнопленного напивается в компании увечного приятеля своего мужа, причем искалеченного при попытке спасти вышеозначенного мужа.
Серена тепло улыбнулась женщине и, призвав на помощь все свое обаяние, сказала:
– Огромное вам спасибо, миссис Уилсон, но мы не хотим больше вас беспокоить. Может, чуть позже мы могли бы все вместе выпить кофе с сандвичами?