Белое Рождество. Книга 1 - Пембертон Маргарет (хороший книги онлайн бесплатно .txt) 📗
– Лэнс приехал, – оживленно сообщила она Кайлу. – Схожу спрошу его, где он был. Я буквально на пять минут. С этими словами она зашагала к дому, по-прежнему в подвенечном платье и фате. Кайл раздраженно нахмурился, но в тот же миг его отвлекла тетка, желавшая поздравить племянника с бракосочетанием.
Серена ворвалась в комнату, некогда служившую детской. Лэнс стоял спиной к ней, рассматривая лужайку, огромный шатер и толпящихся гостей.
– Лэнс! – радостно воскликнула она, подбегая к брату. – Где ты был, черт возьми?
Лэнс повернулся к Серене. Его лицо превратилось в бледную искаженную маску.
– Ах ты, сука! – прорычал он, хватая Серену за запястье. – Тупая похотливая сука! – Он размахнулся свободной рукой и отвесил сестре пощечину, вложив в удар всю силу, на которую был способен.
Глава 7
Гэвин собирался превратить свидание с Габриэль в настоящий праздник. Ему вовсе не улыбалась перспектива сидеть с новой знакомой где-нибудь в прокуренном баре. Он хотел провести с ней целый день, вдали от крутых узеньких улочек Монмартра и его убогих ночных клубов.
– Я заеду за вами в понедельник, в десять часов, – сказал он, как только Габриэль сообщила, что в этот день у нее будет выходной.
– Почему бы нет? – согласно произнесла она, скрывая разочарование. – Но в понедельник я не выступаю, и мы могли бы встретиться пораньше.
– Я имею в виду – в десять утра, – сказал Гэвин, с улыбкой взирая на девушку сверху вниз. Даже на высоких шпильках она едва доставала ему до плеча.
Габриэль издала стон ужаса при мысли о том, что ей предстоит начать день в такую рань, но блеск ее глаз подсказал Гэвину: она довольна.
– Поедем в Версаль, Фонтенбло или Шартр, – добавил он. Ему было все равно куда ехать, лишь бы оказаться рядом с Габриэль и подальше от проституток и сутенеров, наводнявших окрестности «Черной кошки».
Они отправились в Фонтенбло. Во вторую неделю после прибытия в Париж Гэвин приобрел старый потрепанный «ситроен», и сейчас, когда он выезжал из Монмартра на широкий проспект, ведущий прочь из города, Габриэль с удивлением отметила, что Гэвин управляет автомобилем с ловкостью коренного парижанина, ничуть не опасаясь водителей-самоубийц, машины которых сновали бок о бок с ними.
Сиденья «ситроена» были обиты потрескавшейся расползающейся кожей, от которой несло застарелым дымом сигарет «Голуаз» и дешевыми духами. Габриэль уютно устроилась в пассажирском кресле рядом с водителем, чувствуя, как запах ее косметики смешивается с ароматами, оставленными предыдущими владельцами.
«Ситроен» мчался на юг к Фонтенбло через маленький городок Эври, деревушки Флери-ан-Бьер и Барбизон. Уже начинало припекать, и в ярко-голубом небе над трехполосной белой дорогой виднелись лишь крохотные клочки перистых облаков.
Они пообедали в Фонтенбло в небольшом отеле с тем же названием, и только когда на стол подали вино и первые блюда, Гэвин задал вопрос, который занимал его с той самой секунды, когда он впервые увидел Габриэль:
– Кто вы по национальности?
– Француженка, – сказала Габриэль, но, сообразив, что он хотел узнать нечто иное, добавила: – Хотя у меня французское гражданство, я француженка лишь наполовину. Моя мать – вьетнамка.
Гэвин думал, что Габриэль окажется франко-алжиркой или франко-марокканкой. Он смотрел на нее, вытаращив глаза и комично приподняв выгоревшие на солнце брови.
– Так вот почему вы спросили, знаю ли я что-нибудь о Вьетнаме, когда я признался, что всеми силами добиваюсь назначения туда. – Он выглядел трогательно-смущенным. – А вы знаете эту страну? Бывали там?
– Я родилась во Вьетнаме, – ответила Габриэль, пригубив вино. – Я жила там до тех пор, пока мне не исполнилось восемь лет.
Гэвин мысленно отметил, что Габриэль покинула Вьетнам вскоре после сражения у Дьенбьенфу. На его лице отразилось легкое разочарование.
– Вы были слишком молоды, чтобы сохранить сколько-нибудь существенные воспоминания о родине. Вряд ли вы знаете о нынешнем положении во Вьетнаме больше других, – с сожалением сказал он, готовый сменить тему беседы.
Габриэль отложила вилку, поставила локти на стол и опустила подбородок на сцепленные пальцы.
– Нет, – медленно произнесла она. – Я была не так уж мала. – Габриэль смотрела мимо Гэвина затуманенными глазами, не замечая окружающего и видя только прошлое. Потом она чуть качнула головой, и ее ярко-рыжие локоны блеснули чистым золотом в лучах солнца, проникавших сквозь окна в ресторан. – Родственники моей матери и поныне живут в Сайгоне и часто пишут нам. – Габриэль на мгновение умолкла. До сих пор она никому не рассказывала о своей тетке, дяде и двоюродных братьях, оставшихся во Вьетнаме. – Один мой дядя, младший брат матери, – вьетконговец, – будничным голосом добавила она.
Гэвин вряд ли был бы ошеломлен больше, если бы Габриэль сказала, что ее дядя – сам Хо Ши Мин. Он моргнул и дрогнувшим голосом спросил:
– Вы общаетесь с ним?
– Нет. – Габриэль вновь сделала паузу и подцепила вилкой гриб. – Но тетка поддерживает с ним связь. Время от времени.
Гэвин подозвал официанта и попросил пива. Ему нравилось вино, но он не хотел затуманивать разум алкоголем и поэтому предпочел ограничиться легкими напитками.
– Время от времени – это как? – спросил он, налив в бокал пиво и подкрепившись солидным глотком. Ему хотелось продолжить разговор о Вьетнаме.
– Он ушел из дому в 1940 году и присоединился к ханойским коммунистам. От него не было известий двадцать пять лет, но два года назад он навестил старшую сестру матери, Нху, которая живет в Сайгоне. – Габриэль вновь запнулась. Деятельность дяди Диня относилась к тем вопросам, которые ни она, ни мать ни с кем не обсуждали, даже с отцом.
Она бросила на Гэвина внимательный взгляд. Габриэль была знакома с ним всего три дня, за это время они провели вместе лишь несколько часов, но внутренний голос подсказывал ей, что Гэвин не обманет ее доверия.
– Дядя прибыл на Юг с секретным поручением от генерала Зиапа...
– Зиап! – Имя человека, который привел армию Вьетминя к блистательной победе у Дьенбьенфу, всколыхнуло в душе Гэвина жадный интерес профессионального репортера.
Габриэль кивнула.
– Сейчас мой дядя служит в чине полковника северо-вьетнамской армии, хотя Нху утверждает, будто бы он вовсе не похож на полковника. Он и его люди пробрались на юг Вьетнама через территорию Лаоса и нагорья северо-восточной Камбоджи, весь путь проделав пешком. Нху сказала, что едва признала Диня, так сильно он изменился.
Гэвин затаил дыхание.
– Зачем они проникли на Юг? – спросил он, будто воочию представляя, какими заголовками пестрели бы газеты, поместившие подобный материал.
Габриэль чуть склонила голову набок.
– Генерал Зиап намерен тайно ввести свои войска на юг Вьетнама, но считает, что сначала там должен осмотреться кто-нибудь из его людей.
Гэвин медленно выдохнул. Сведения, которые сообщила ему Габриэль, особенно если дополнить их именами и датами, были достойны появиться на первых полосах «Тайме», «Нью-суик» и «Монд». Но если газеты опубликуют рассказ Габриэль, ее родственникам в Сайгоне придется несладко. Нху и ее детей объявят вьетконговцами. Стоит ему напечатать статью, и их подвергнут допросам, а может, даже казнят. Ему оставалось лишь гадать, сознает ли Габриэль, к чему может привести ее доверчивость.
– Вы понимаете, что произойдет, если я предам гласности ваши слова, Габи?
Впервые за время знакомства Гэвин назвал ее ласково-уменьшительным именем.
Габриэль кивнула, по-прежнему внимательно глядя ему в лицо.
– Но вы ведь не сделаете этого, Гэвин?
Они беседовали по-английски, и при звуках своего имени, произнесенного с сильным французским акцентом, Гэвин почувствовал, как по его спине пробегает дрожь удовольствия.
– Нет, – хриплым голосом отозвался он, понимая, как много значит для них установившееся между ними доверие. – Нет, я никогда не напишу ничего, что могло бы повредить вашей семье. Никогда.
