Стеклянная невеста - Орлова Ольга Михайловна (читаем полную версию книг бесплатно txt) 📗
Скрипнула дверь, открылась, и в комнату, разом стирая акварель воображения, вошла сугубо реальная девица лет двадцати — омерзительно голая под плотным махровым полотенцем. И что хуже всего, под ее, Светиным, полотенцем.
— О! Кто-то есть. Слышь, подруга, у тебя закурить не будет? — спросила она, с любопытством оглядываясь по сторонам. — Курить охота, а Козлик не курит. А я тоже, дура, с утра сигарет не купила.
— Я не курю, — с достоинством сказала Света и села на диване. — А вы кто будете?
— Кто? — удивилась девица и хихикнула. — Да я просто так, покурить зашла.
Она еще раз огляделась; взгляд ее обежал обстановку комнаты, разбросанные кое-где вещи и вновь остановился на Свете.
— А ты, подруга, у Козлика живешь? Он вообще-то ничего, щедрый. А тебе как, хорошо платит?
— Как это платит? — не поняла Света.
— Ну, бабок, денег достаточно дает? Ты же у него вроде постоянная, раз здесь живешь? Или как?
— Я его дочь! — сказала Света и чуть не задохнулась от ярости. — Как вы смеете?
— Дочь? — изумилась девица. — Вот паразит! Ну не грусти, я сейчас отваливаю.
Она поднялась с кресла и пошла к двери. Оглянулась.
— Ты, подруга, надави на него: пусть, мол, домой никого не таскает. Он послушается, он мягкий, я знаю. Да я и сама ему скажу, так что не бери в голову, — махнула она рукой и прикрыла за собой дверь.
Света включила погромче телевизор и стала смотреть на экран. Злость не проходила. Хотелось схватить что-нибудь потяжелее и с размаха грохнуть об пол, чтобы осколки брызнули! Через некоторое время, сквозь грохот не усваиваемой телепередачи, настороженное ухо уловило хлопок входной двери. Проститутка ушла. И, наверное, отец пошел проводить.
Еще несколько минут она сидела, растравляя в себе злость и негодование. Потом вскочила и пошла в спальню отца. Может быть, он не ушел с этой? Может, сидит довольный и пьяный! Вновь так захотелось грохнуть что-нибудь об пол… сервиз, может?..
Отец, уже одетый в домашние брюки и куртку, сидел на едва заправленной большой двуспальной кровати, которую он недавно купил — известно для чего!
Сидел и смотрел в стенку, о чем-то думая. Света влетела в комнату и, боясь, что отец прервет ее до того, как она ему выложит все, что накипело, что горело сейчас внутри, стала гневно высказывать, что она больше не позволит превращать их квартиру в публичный дом, что она возмущена, что терпеть это больше не может, что он обязан прекратить это безобразие.
Отец молча выслушал ее до конца, кусая ноготь большого пальца и с удивлением поглядывая на пунцовые от негодования щеки Светы, на гневно дрожащий указательный палец, которым она дирижировала свою речь, на тонкую, но совсем уже взрослую фигурку дочери.
— Да, да, — со стыдом и раскаянием начал он, — с этим надо кончать. Я сам чувствую, что качусь куда-то в бездну. Обещаю, Света, что больше никогда такого не повторится.
Когда девушка, все еще расстроенная, но уже в душе прощающая, выходила из комнаты, она увидела, как отец, отвернувшись, с безнадежной тоской посмотрел куда-то сквозь стену. Дверь закрылась, и она не досмотрела, ей было не до того; но и это, и недавние карибские видения, и парень, которого она проводила к тете, и явление шлюхи, завернутой в ее же, Светино, полотенце, все, по-видимому, помогло ей. Страшно ясно мелькнуло в ней будущее видение, мелькнула мысль, что точно так же, как теперь, иногда вспоминается ушедшая мама, вспоминать придется растерянные глаза отца, смотрящего сквозь стены куда-то вдаль в поисках немедленного ответа на неразрешимые вопросы; все это животворно вскипело в ней и со слезами уже не злости, а прощения и надежды она пошла в свою комнату.
Глава 28
НАСТРОЕНИЕ
После того разговора с отцом прошло уже больше двух недель. Света чувствовала, что атмосфера в доме изменилась, но поймать, уловить эти изменения не могла. Несколько дней она с острой жалостью вспоминала потерянный вид отца в тот момент, когда она уходила к себе в комнату, но потом он уплывал из ее зрения и возникала та вульгарная девица, обернутая в Светино полотенце.
А отец вел себя как всегда. Как всегда раньше. Нет, чуть-чуть все изменилось, покрылось тоненькой пленочкой льда, хоть эту пленочку ни отец, ни дочь старались не замечать. Больше они не касались этой темы, да и не было повода: отец больше не приходил пьяным, дома тоже не пил, женщин не приводил.
Вдруг ему срочно понадобилось ехать в командировку в Польшу, а за границей все, видимо, пошло по привычному сценарию.
Уже по возвращении Павел Андреевич объявил Свете, что иногда он будет задерживаться вечерами или будет даже оставаться ночевать на работе. Словом, он честно попытался так наладить свою жизнь, чтобы не тревожить покой дочери собственными увлечениями.
Оставаться одной в пустой квартире Свете было скучно. Днем охватывала такая тоска, что хотелось бежать куда глаза глядят. Подруг, с которыми можно было бы проводить летние каникулы, в Москве не было, так что оставался тетин клуб, где, впрочем, ей были всегда рады. В клубе было весело, суетливо, да и отца здесь можно было часто встретить. Он тоже являлся, кажется, совладельцем клуба, а может, кредитором — Света в тонкости не вдавалась.
Лежа на кровати и на полную громкость включив музыку, Света старалась понять, что ее так с утра раздражает. Скоро два часа, отец обещал зайти пообедать, он должен был вот-вот прийти. Света подумала, что надо бы встать и хотя бы поставить на огонь чайник. Но такая лень охватила, такая истома, какая-то нервная истома, что она продолжала лежать. Вспомнился тот симпатичный мальчик, который уже больше месяца работал у тети. Кажется, Матвей… Да, так его зовут. Она и видела его всего пару раз. Он возник перед ней, взглянул синими глазами, порывисто повернулся, взметнув светлые волосы.
Место бледнеющего Матвея занял вдруг увиденный только вчера незнакомый парень. Света уже уходила домой и, пробираясь сквозь толпу в вестибюле, наткнулась на него. Этот был полной противоположностью Матвея — темноволосый, хищный, гибкий, но тоже красивый, только по-своему: слишком нагл, слишком уверен в себе. Таких она терпеть не могла. Она хотела обойти, но парень под смех приятелей обнял ее, сильно прижал к себе, так что Света ощутила все его гибкое, мускулистое тело, дохнул запахом табака и марихуаны и проговорил с придыханием:
— Вот ведь какие здесь цветочки растут. Давай знакомиться, меня зовут Вася. А тебя?
— Пусти меня! — сердито потребовала Света.
— Куда же ты спешишь, крошка? Только познакомились, а ты уже меня покидаешь.
Света увидела сквозь толпу Костю, одного из братьев-вышибал, который уже направлялся в ее сторону. Парень еще крепче прижал ее к себе.
— Да отстань ты! — с ненавистью сказала Света и, вырвавшись, быстро пошла к выходу.
— Завтра в это время жду! — крикнул ей вслед наглец, и в ушах ее долго еще звучал смех его приятелей.
— Все путем? — спросил ее Костя, которого она, как и брата Ивана, в начале их знакомства все порывалась называть по имени-отчеству. Для своих они были Костей и Иваном, так что и Света привыкла звать их по именам.
— А-а, пристал, противный, — сказала Света и, попрощавшись, ушла.
Отец, кажется, запаздывал. В комнате внезапно потемнело, наверное, тучка закрыла небо. В зеркале напротив она увидела свое лицо. Подумала: вот лежит задумчивая красавица шестнадцати лет от роду. Никто ей не нужен, проживем и без мальчиков: и без беленьких, и без черненьких, без всяких разноцветных.
Света вновь вспомнила, как мускулистое тело того чернявого наглеца прижималось к ней, и вдруг ее сердце сильно и часто забилось. Она почувствовала, что всей кожей прикасается к чему-то страшному, обжигающему, запретному, но и сладостному, нежному. И чем дольше это продолжалось, тем все более необходимым это казалось. Словно бы на глазах таяла ледяная темница, в которую она сама себя добровольно заперла, и душа ее, словно птичка, летела, летела в синюю бездну, подобно тому серебряному самолету, чертившему в небе длинный пушистый след.
