Зачетный профессор (СИ) - "AlmaZa" (книги TXT) 📗
- А разве неумение любить и эгоизм – не актуальная проблема нашего времени? – посмотрел в глаза Норе Кюхён, опять терроризируя свою автоматическую ручку и щелкая ею. – Если бы люди были более сочувствующими и альтруистичными, это влияло бы на мир благотворно и избавляло от войн, вандализма и нацизма куда продуктивнее, нежели поиски правильной свободы. Как считаете?
- Я понимаю, что вчера было воскресение и, судя по всему, посещенная месса ещё свежа произведенным впечатлением, но пастор не лучший советник в работах Фромма. - усмехнулась Нора, поправив очки. Ночью она зачем-то набрела на Твиттер и полистала, что там пишет Шивон, чтобы убедиться в его лицемерности и пустозвонстве. Массовые благословения и лучи добра перемешивались с забавными и будничными фотографиями, застывшими кадрами творческой жизни и удачными фото, с которых Шивон обескураживал прекрасной улыбкой. Это всё должно было каким-то образом убедить её в том, что мужчина неприятен и несексуален. Задача выполнилась наполовину лишь за счет усталости Норы и самовыветривания возбуждения. Твитты артиста лишь позабавили, как короткие анекдоты.
- Я не хожу в церковь, госпожа Чхве, - довольный, бесстыдно признал Кюхён. – Как раз сидел с упомянутой книгой.
- У меня был один пример из личной жизни, связанный с этой книгой, - посмотрев в сторону, вспоминала что-то Нора. Парень насторожился, уж не разоткровенничается ли она о прошлом? Но ожидания не были оправданы в той области, которой он хотел. – Одна моя подруга, в студенческие годы, держала «Искусство любить» настольной книгой и любила о ней поговорить. У неё была состоятельная семья, деспотичный отец и никакого взаимопонимания с матерью. Она явно нуждалась в любви, и, казалось, сама любить тоже стремится. Часто она мечтала вслух, как займется благотворительностью, когда выпустится, как будет творить добро, ездить по стране на машине и помогать страждущим. Казалось, Фромм благотворно повлиял на юный мозг. Правда, она и помимо него бегала на разные тренинги и занятия по психологии, за которые отдавала приличные деньги. Так вот… когда она закончила университет, и её влиятельный отец – кажется, он какой-то чиновник в правительстве, - пристроил её на хорошенькое место с достаточным окладом, все разговоры о благотворительности прекратились. Она стала озабоченной зарабатыванием ещё больших денег, ходила по три раза в неделю в недешевые кафе, тратила деньги на глупые, но дорогие мелочи, всё время требовала внимания к себе, твердила только о том, что хочет быть нужной, в конец разучилась слушать и соболезновать. Её проблемы стали для неё главенствующими, какой-нибудь спор с отцом или увеличение зарплаты обсуждались первостепенно, даже если кто-нибудь из друзей тяжело болел, у кого-то не было работы и денег вообще, а иные теряли кого-то близкого. Она слушала только себя. На все замечания она отвечала «вы меня просто не понимаете». Действительно, здоровый больного не поймет… С тех пор я с ней не общаюсь, - Нора безразлично вернула взгляд к аудитории. – К чему я о ней? К тому, что ни одна книга любить не научит. Да, это искусство, но чтобы создавать искусство – нужен талант, а талант дарован не каждому. И если ты родился мелочным и эгоистичным обывателем, то даже если ты облепишься выдержками из Евангелие «возлюби ближнего своего», то останешься тем, кто делает это ради себя, для себя и себе во благо. Вы ведь внимательно читали «Искусство любить», Кюхён?
- Да. – сказал он, готовясь к главному замечанию, хотя уже уловил, куда ветер дует.
- Без отваги, веры и дисциплины – кажется, эти качества называет Фромм? – человек не способен на высокие чувства, поскольку высокие чувства – это набор качеств, неразлучно следующих одни за другими. Нельзя уметь любить, будучи жадным, нельзя уметь любить, будучи трусливым, нельзя уметь любить, будучи обманщиком, ибо плохие свойства – это признаки человека низкого, не обладающего достоинствами высоконравственной личности, способной на подвиги, честность и щедрость. А без них, увы, любви не существует.
- «Не надо смешивать осторожность с трусостью. Осторожность – это добродетель». – подошел Кюхён к Норе после лекции, упрямо встав рядом. Она, напрягая память, помотала головой и сдалась.
- Я не знаю, откуда это.
- Александр Дюма, «Три мушкетера». – радуясь, что и он может чем-то удивить и открыть новое, преподнес ментальный подарок Кюхён.
- О! Кто бы мог подумать, что художественная литература тоже учит жизни, правда? – хотя она и вела себя так, словно ничего не было, всё-таки Нора задержала руку, убиравшую листы и, подняв ладонью кверху, воззрилась на неё. Та пощечина… будто нечто интимное случилось между ними, но думать об этом не стоит, иначе это будет влиять на их дальнейшее общение ученик - учитель. – Вы поклонник Дюма?
- Отнюдь. Я играл гасконца в мюзикле, пришлось позубрить подлинник, помимо сценария. Чтобы вжиться.
- В самом деле?! – женщина чуть подалась назад, окидывая Кюхёна взглядом и примеряя ему голубой плащ с белым крестом и широкополую шляпу с пышными перьями. – Никогда бы не подумала.
- Почему? Я не тяну на положительного героя? – Нора неудовлетворенно покосилась на то, что из зала все вышли и они, вновь, остались наедине. Она кивнула ему на этот факт, но молодой человек лишь повел плечами, не приняв указание на дверь, как призыв удалиться.
- Вы плохой актер, - поддела преподавательница, но Кюхён давно не обращал внимания на негативную критику, тем более от тех, кто не видел его игры. К тому же, неконструктивная критика – это косвенная хвала, выдающая себя завистью. Разве Нора сама – актриса? Хм. Если верить тому, что говорил о ней Шивон, то отличная. – Да и, Д’Артаньян вовсе не такой уж положительный. Скорее вам до него не хватает пылкости француза-южанина.
- Не хватает пылкости? – положил предупреждающе Кюхён тетрадь и учебник на кафедру, освобождая руки. Женщина ретировалась в портфель, копошась там, чтобы оказаться в недосягаемости. – И чем же он отрицательный?
- Он и не отрицательный. Он обычный. Крутил роман с Миледи, потрепал бедняжке Кэтти столько нервов, не говоря о ситуации с Констанцией! Горячность и непредусмотрительность, много разных сторон…
- Кстати, о том, что я вас чуть не поцеловал… - Кюхён, непредсказуемый, как субэкваториальная погода, произнес кодовое слово, заставившее Нору зыркнуть глазами лани, услышавшей в кустах шорох. – Я не хотел.
- Забудем об этом, - «Не хотел поцеловать или не хотел недоцеловать?!» - не поняла женщина, но вела себя сообразно выученным правилам; чем меньше интереса к поднимаемому вопросу, тем активнее собеседник пытается его раскрыть самостоятельно. Она не ошиблась.
- Я не хотел вас поцеловать, на самом деле. Мне нужно было посмотреть на вашу реакцию. – Нора сдержала возмущение, будто ставить на ней эксперименты любят и практикуют постоянно. Она жемчужно полуулыбнулась. Никаких «зачем?». Ждем дальше. – Вы, на самом деле, мне не нравитесь как женщина. Но вы всё-таки женщина, и достаточно строгая и образованная, поэтому мне нужно было узнать, возможно ли напором добиться симпатии у таких, как вы. – вот тут она уже готова была открыть рот, но Кюхён опередил её. – Мне нравится одна девушка… да-да, вопреки тому, что вы думаете, будто я бесстрастен и избегаю чувств, я влюблен. И давно. Эта девушка похожа на вас характером. Она умна, чуть старше меня и образована. Я прошу простить меня, госпожа Чхве, за то, что так повел себя в прошлый раз, не объяснив, и, подумав, понял, что лучше обратиться за помощью прямо. Вы ведь мой преподаватель, человек с опытом, причем именно в той области, которая нужна – в знании людей. Госпожа Чхве, вы не могли бы мне подсказать, как влюбить в себя девушку? Я буду вашим вечным должником.
