Я. Ты. Мы. Они (СИ) - Евстигнеева Алиса (прочитать книгу TXT) 📗
Я какое-то время обдумываю ее слова. Досрочно завершить обучение в школе я готова уже хоть сейчас. Так что вариант с тем, чтобы не учиться здесь в мае меня полностью устраивает. Но вот потом вернуться в школу? Когда ВСЕ уже будут знать обо мне. Смогу ли я с этим справиться? Да, я, конечно, не такая известная личность, как та же Сомова, но ведь шептаться будут, пальцем показывать будут, я знаю. А если узнают, от кого я беременна, то и вовсе мне проходу не дадут.
Вот только несмотря на переезд, уезжаем мы не так уж далеко, родители специально покупали квартиру рядом с бабушкой, они же тогда не знали, что мне приспичит рожать в 16 лет. Поэтому люди и знакомые все равно никуда не денутся. И если не одноклассники, то бабки у подъезда все равно мне всю плешь проедят.
Права Галина Петровна, мне надо уметь с этим жить.
— Я согласна, — принимаю я решение.
— Вот и замечательно. И да, Саш, передай от меня пламенный привет Чернову, пусть тоже как-нибудь зайдет
Вот же черт.
Выхожу из кабинета директора я еле живая. И уже не от страха, а от того, что сама не могу поверить в то, что наш разговор прошел таком ключе. Я ждала всего чего угодно, только не понимания и защиты. Может быть, все не так страшно?
Через неделю у меня день рождения. 16 лет. Не то чтобы великая дата. Но согласитесь, рожать в 16 не так грустно, как в 15. По крайней мере, я успокаиваю себя именно этим. Учиться мне осталось две недели, и я уже сдала почти все предметы. Галина Петровна объявила учителям, что я собираюсь в Уругвай с родителями, поэтому все отнеслись к этому спокойно.
Класс жидкими аплодисментами поздравляет меня с праздником, а Любовь Николаевна дарит традиционный сникерс. На этом массовые гуляния можно считать оконченными.
Зато на пятом уроке Вера Андреевна зазывает меня к себе, у нее как раз окно, поэтому мы спокойно пьем чай с моим честно разделенным сникерсом.
— Что-то ты, Санька, ко мне в последнее время не заходишь. Только на уроках тебя и вижу.
— Дела, — неопределенно пожимаю я плечами.
— Дела у нее… Наверное, уже вовсю чемоданы в Уругвай пакуешь? Завидую я тебе, по-хорошему, скоро в лете окажешься, с иностранцами своими болтать будешь. Давай, чтобы испанским после этой поездки владела как родным.
От ее слов становится грустно. Интересно, что она подумает обо мне, когда правда всплывет наружу.
— Можно сказать и так.
Мы допиваем чай и я собираюсь уходить, когда Вера Андреевна, неожиданно вскидывает руки:
— Сань, я же забыла. Тебе Чернов тут кое-что оставил, просил именно сегодня вручить. Я так понимаю, плодотворно ваши занятия прошли, потому что английский его… Но я уже ее не слушаю, а смотрю лишь на яркий сверток в ее руках. Подарок. От Сашки. Интересно, что там? Я почти выхватываю сверток из рук Веры Андреевны, и быстро выскакиваю за дверь, к неудовольствию последней, ей явно было любопытно, что скрыто за яркой оберткой.
В коридоре все еще никого нет, так как идет урок. Я подхожу к подоконнику, и кладу на него Сашкин подарок. Долго решаюсь открыть, а потом наплевав на все, какими-то судорожными движениями срываю обертку. Внутри лежит книга. «Гарри Поттер и философский камень» на испанском языке. И где только взял?
Я открываю книгу, на первом развороте размашистым почерком выведено: «С днем рождения, Кареглазая. Надеюсь, один глупый мальчишка не нарушил твоей веры в сказки. Никогда не позволяй чувствовать себя ненужной, потому что это не так. И улыбнись уже наконец! Искренне твой Александр Чернов».
И я улыбаюсь, а потом раз за разом перечитываю послание, и опять улыбаюсь. Поздравление кажется самым лучшим, до безумия хочется найти Сашку и… И не знаю что. Просто найти. Я прижимаю книгу к себе и резко разворачиваюсь, чтобы бежать искать Чернова. Но очень неудачно сталкиваюсь с Сомовой, которая как раз шла то ли ко мне, то ли просто рядом. Гарри Поттер летит из моих рук прямо к Каринкиным ногам. Пытаюсь быстрее схватить книгу, но из-за живота я не так подвижна, как хотелось, поэтому бывшая подруга меня опережает.
— Что, Сашка, сказками увлекаемся? — ехидно замечает она. Но книга, как назло, открыта на обороте с пожеланием. И Сомова, конечно, читает. — С днем рождения, кареглазая. О, так у нас появился поклонник… Надеюсь… бла-бла-бла… потому что это не так. Как мило! Искренне твой… Так. Кто?! Александр Чернов. Чернов?! Какого хрена мой парень дарит тебе книги? Вы ведь даже не знакомы.
Каким-то чудом я все-таки успеваю выдернуть из рук Сомовой книгу.
— Это так, просто подарок.
Но Сомова — не дура, она понимает, что в нем есть какой-то смысл. Вот только она не понимает какой, и это ее напрягает.
От лишних вопросов меня спасает звонок, и я быстренько удаляюсь домой.
А уже через два дня случится то, чего я так боялась. Во время большой перемены я буду сидеть в столовой и читать Гарри Поттера, когда Сомова на всю столовую заявит:
— О, Быстрицкая, а что мы сегодня такие бледные?! — при первых звуках ее голоса мне хочется сжаться в комок, а еще оказаться где-нибудь подальше отсюда. Сомова говорит громко, демонстративно. И я понимаю, что это спектакль, рассчитанный на всех. — Как твои дела, Санечка? Как здоровье? Не тошнит?
От последнего вопроса внутри все замирает. Потому что я уже знаю, что последует дальше.
— Знаешь, а я слышала, что с беременными такое случается.
На нас смотрят все. Я чувствую жадные взгляды, скользящие по моему телу, но им толком не нужна я. Они ищут мой живот. Инстинктивно хочется закрыться руками… Защитить ребенка. И это какое-то совершенно новое для меня чувство. Желание защищать. Но Сомова продолжает, и паника во мне пересиливает все оставшиеся эмоции.
— Что, думаете, вам послышалось или не так поняли? Если так, то я повторю. Знакомьтесь, кто не знал, это наш лингвистический гений Сашенька Быстрицкая. Но Сашенька у нас не только в языках хороша, но, видимо, и еще кое в чем…
Не могу слушать этого дальше. Подскакиваю со скамейки, а ведь даже бежать не хочется. Хочу просто придушить Каринку. Это же так легко, взять и сомкнуть руки на ее тонкой шее. Я бы, наверное, действительно вцепилась бы ей в волосы, если бы в этот момент в разговор не включилась Алена:
— А ты не завидуй. Если тебя лично никто не хочет, то не стоит вымещать свой дрянной характер на остальных.
Алена подходит к нам и встает между мной и Кариной.
— Ты-то куда полезла, Чернова? Или нравится убогих защищать?
— Рот закрыла!
О, а это уже Сашка, тоже откуда-то подлетает к нам. Сомова с непониманием смотрит на него, видимо не ожидала такой глупости с его стороны. Теперь понятно, для кого было все это представление. Конечно же, для Сашки. Она как-то узнала про мою беременность, но не узнала от кого. А тут книга и «Искренне твой Александр Чернов». Вот и решила совместить приятное с полезным. Поставить меня на место и отвратить от меня Сашку, если у того вдруг какие-то виды на меня были.
Саша подходит ко мне и обнимает за талию, по-хозяйски кладя ладонь на мой живот, скрытый под плотной тканью толстовки. Но смотрит он на Сомову, зло так, с презрением. Вот честно, не хотела бы я сейчас быть на ее месте. Впрочем, мне пока своего хватало.
— Тема закрыта, — жестко отрезает он. — Идем.
Разворачивает меня и выводит из столовой. На выходе нас нагоняет Алена, с моим рюкзаком и книгой в руках, с силой пихает их брату.
— Ты бы суку свою лучше на привязи держал.
На следующий день в школу я из принципа приду в обтягивающей футболке.
Глава 22
Бакс носится по двору в окружении толпы маленьких детей. Их мамочки, сидящие на скамейках, поглядывают на меня с некой долей подозрения. Впрочем, это их право, я бы так же реагировала на незнакомую собаку. Наверное, все матери одинаковы, постоянно на подсознании ждут какой-то опасности для своих чад.
