Гостья из тьмы - Маккинли Тамара (читаем бесплатно книги полностью .txt) 📗
Нырнув в чистую постель, Дженни попыталась расслабиться и заснуть. Но сколько она ни крутилась с боку на бок, как ни подтыкала подушку, сон не приходил. Воспоминание о музыке и призрачном партнере по вальсу не исчезали.
Промучившись несколько часов, Дженни открыла глаза и увидела в лунном свете оставленные в кресле дневники. И опять показалось, что они притягивают ее, манят к себе, требуя прочесть. Она сопротивлялась, не желая подчиняться кошмару, но тут же опять накатывала мелодия вальса, ощущение рук партнера на талии и бесстрастного поцелуя на щеке. Ее бросало в дрожь, но не от страха, а от чего-то такого, что она никак не могла понять и объяснить… В конце концов она не выдержала, встала и зажгла лампу.
Первая тетрадь была с захватанными, порванными страничками, на них были щедро разбросаны кляксы и зачеркнуты ошибки. Почерк был совсем детским. На обложке стояла надпись: Дневник Матильды Томас. 14 лет.
Призрачная музыка пропала, как только Дженни начала его читать.
Глава 5
Первые лучи солнца давно уже пробивались сквозь ставни, а Дженни все никак не могла вернуться из мира Матильды. Она уже успела влюбиться вместе с ней в Чурингу, пройти с девочкой все ужасы, которые обрушились на нее после смерти матери, и узнать, как мир, который та так любила, стал для нее тюрьмой. Лицо ее было мокрым от слез. Она как будто сама слышала топот копыт лошади, которая везла Матильду домой в сопровождении отца. Это был похоронный марш ее надежд. Она ощущала дикий страх девочки и ужас перед будущим. Никто не мог прийти на помощь – ни к Матильде, ни к ней самой.
– Слишком поздно, – шептала она. – Я ничем уже не могу ей помочь…
Дженни медленно приходила в себя. Слезы высохли, голова прояснилась. До нее дошло, что, видимо, Матильде удалось как-то выжить, раз она вела дневник столько лет. Она посмотрела на тетради – там хранились ответы на все вопросы, которые мучили ее после чтения первого дневника…
– Ку-у-у! Завтрак! – крикнула Симон, открывая дверь комнаты. Ее широкая улыбка погасла, когда она увидела лицо Дженни. – Что случилось, милочка? Плохо спали?
Дженни покачала головой – говорить она не могла. Она была все еще там, с Матильдой, и с трудом воспринимала настоящее.
Симон поставила поднос с завтраком на туалетный столик и уперлась кулаками в бока, строго глядя на Дженни.
– Я так и знала, что вы всю ночь будете читать эти проклятые тетради! И чего вы добились? Только расстроились, вот и все!
Дженни натянула простыню до подбородка.
– Все в порядке, Симон, честно, – выдавила она.
Симон схватила дневник и бросила его в кресло.
– Это все в прошлом, милочка, не стоит расстраиваться. Брет меня убьет, если узнает. Он просил меня проследить, чтобы вы хорошо отдохнули после трудного дня.
«Вот уж не думала, что его так заботит мое самочувствие», – раздраженно подумала Дженни.
– Предоставьте мистера Уилсона мне, Симон. Я сама с ним разберусь, – сухо сказала она. – Я уже взрослая женщина, и умею о себе заботиться!
Симон фыркнула и поставила поднос ей на колени.
– Ешьте, завтрак придаст вам силы, – уверенно заявила она.
– Спасибо, – буркнула Дженни, с отвращением посмотрев на яичницу с толстым ломтем бекона. Как она могла есть, когда Матильда в таком состоянии вернулась домой? Как она могла слушать Симон, когда единственным ее желанием было вернуться в 1924 год?..
Симон вышла из комнаты, и последнее, что услышала Дженни, была мелодия старинного вальса в ушах. В голове возник туман, солнечный свет померк. Девушка провалилась в тяжелый, кошмарный сон, в котором ее догоняли неясные тени и грохотали копыта.
Через несколько часов Дженни проснулась вся в поту, пытаясь сообразить, где находится. Солнечный свет разогнал призраки; судя по звукам из окна, вокруг кипела реальная жизнь. Она решительно встала, завернувшись в простыню.
– Замечательно! Веду себя как ненормальная, – пробормотала она.
Дженни пошла в ванную, но по дороге услышала, как кто-то в кухне гремит посудой, и приоткрыла дверь. Симон стояла у плиты с чайником в руках. Увидев Дженни, она нахмурилась.
– Вы не съели завтрак, – сказала она строго.
– Я не хотела есть, – сухо ответила Дженни, ей не нравилось, что Симон заставляет ее чувствовать себя провинившимся ребенком.
Симон все-таки уговорила ее съесть тарелку супа, и Дженни почувствовала себя гораздо лучше. Когда она вышла во двор, волосы ее еще были мокрыми после душа, но приятно холодили шею. Она обратила внимание на суету у стригальни. Сезон стрижки был в самом разгаре, и ей стало любопытно, изменилось ли что-нибудь с тех пор, как она жила в Валуне.
Стригальня в Чуринге была самым большим зданием во дворе. Она стояла на высоком фундаменте, поэтому к входам вели деревянные скаты. Вокруг нее в воздухе стояла пыль. Люди суетились вокруг овец, направляя их в здание, где они вливались в узкие ходы лабиринта внутри помещения.
Дженни постояла, наблюдая знакомую с детства картину. «Ничего не изменилось, но, наверное, работать по старинке всегда лучше», – подумала она и вошла в стригальню. По дороге ей попались промывочные чаны, куда уже выстриженных овец окунали для дезинфекции. Сильные, уверенные руки вылавливали овец, вытирали, делали уколы и отправляли в загоны. Работа была тяжелой, но все казались довольными. Некоторые из работников успевали поднять глаза и поздороваться с ней.
Дженни кивала в ответ и улыбалась. «Все-таки они не игнорируют меня, – думала она, – хотя наверняка не могут понять, какого черта я тут делаю. К Питу относились бы совсем иначе. Он бы знал, что делать и о чем говорить с ними. Чувствовал бы, в чем они нуждаются и чем им помочь…» Дженни вздохнула. С женщинами не очень считаются в этих местах, а ее успешная карьера художницы здесь никого не волнует.
Ноги вынесли ее в самое сердце стригальни, где проходила стрижка овец, а шерсть сортировалась и складывалась в тюки. Здесь кипела самая трудная работа. На огороженной площадке, втрое больше, чем в Валуне, было шумно. Гудели электрические ножницы, двадцать стригалей, голые по пояс, с согнутыми спинами, стригли зажатых между коленями овец. Смешанный запах шерсти, ланолина, пота и дегтя перенес ее в детство, как будто не было нескольких лет жизни в Сиднее. Сунув руки в карманы, Дженни подошла поближе и молча наблюдала за стрижкой.
Трое мужчин за длинным столом сортировали новую шерсть, раскладывая ее по цвету и качеству, чтобы потом связать в тюки и отправить в грузовиках на станцию. Это была ответственная работа, на которую ставили самых опытных работников – от них зависела репутация фермы и будущие прибыли. Дженни совсем не удивилась, увидев среди них Брета Уилсона. Он, как и остальные мужчины, был без рубашки, белые молескиновые брюки съехали на бедра, его широкие плечи и мускулистая грудь блестели от пота, густые непокорные черные кудри падали на лоб и закрывали сзади шею.
Брет Уилсон на вид был типичным героем любовных романов – высокий красавец с демонической внешностью, молчаливый и сильный.
«Хорошо, что здесь нет Дианы, – подумала Дженни. – Она обожает мужчин с такой внешностью. Брет не успел бы оглянуться, как оказался бы с ней на полу, на одной из марокканских циновок». Представив себе эту картину, Дженни почему-то вздрогнула и отвернулась от Брета.
Через несколько секунд что-то изменилось вокруг. Она не сразу поняла, в чем дело, но наступившая тишина заставила ее оглядеться. Все стригали остановили работу и строго смотрели на нее. Она поежилась. Что она такого сделала, почему они так смотрят?..
Брет решительно подошел к ней, молча схватил за руку и вывел из стригальни под суровыми взглядами остальных работников.
– Как вы смеете?! – зашипела она, вырвав руку. – Что, черт возьми, вы себе позволяете?!
Серые глаза буравили ее злым взглядом.
– Вы что, не знаете, что женщинам нельзя появляться в стригальне? Это плохая примета!
