Последний штрих - Кизис Диана (читаем книги онлайн .txt) 📗
Когда все начали занимать места у гроба, я ударилась в панику: Брин стояла рядом с Дэвидом, Лора с Чазом, сзади – моя мать с отцом, рядом – брат с Хамиром. Мне по идее надо бы встать поближе к надгробной плите, как Брин с Дэвидом, но стоять там одной? Какое же место выбрать, чтобы не очень бросаться в глаза? Может, устроиться на скамеечке и с честью высидеть церемонию?
Тут я встретилась взглядом с Заком. Он стоял чуть поодаль от священника, который его венчал – «святого отца Деньги-на-ветер». Зак сделал мне знак, чтобы я встала около него. Я так и сделала – пристроилась сзади. Он обернулся и снова посмотрел на меня. Уголки его губ изогнулись в слабом подобии улыбки. Он хотел, чтобы я была рядом с ним. Не знаю, как я это поняла: просто поняла, и все. Я стояла позади Зака. Рядом с ним, и все же не совсем.
«Боже, – подумала я, вылезая из ванны. Когда я ступила на холодную плитку, по всему моему телу пробежала дрожь. – Сколько же времени это уже продолжается?»
Глава 12
Поэтажный план дает трещину
И почему это после трех – ну хорошо, пяти, – бокалов вина затылок раскалывается, словно по нему хорошенько вмазали дубиной, а руки и ноги как-то странно дрожат, как будто тебя включили в электрическую цепь? На следующее после ужина утро у Зака я взглянула в зеркало в ванной комнате и увидела, что мои растрескавшиеся губы все еще красны от выпитого вчера вина.
Еще во сне я решила, что пора положить этому конец, пока не произошло что-то серьезное.
«Зак попросил меня остаться, чтобы отвадить Джулию, и только. Глупо полагать, что у него имелись какие-то скрытые причины», – думала я, водя по языку зубной щеткой.
«А еще глупее считать, что я способна предать дружбу с Сесил», – размышляла я, натягивая ненавистную, но чистую юбку и привычный черный топик.
«И уж совсем глупо думать, будто я могу подстроить такую подлянку нашим общим друзьям. Это полный бред». С этой мыслью я подошла к машине.
С силой хлопнув металлической дверцей авто, я испытала странное удовлетворение.
«Но в принципе, – продолжала размышлять я, выехав на дорогу, – если бы даже между нами что-то произошло, разве это так уж ужасно?»
Когда я подъезжала к магазину, мне в голову пришла такая мысль: в дружбе, как и в любом сооружении, есть нечто вроде поэтажного плана, который не дает отношениям выходить за определенные рамки. Наметки этого плана оговариваются в самом начале и редко меняются. Когда была жива Сес, правила были таковы: я должна была во всем слушаться Брин и восхищаться Сес, а та взамен иногда вставала на мою сторону и помогала одержать какую-нибудь незначительную победу – например, мне удавалось настоять на выбранном мной кафе или я могла отправиться на свидание с парнем, который не понравился Брин. Теперь же Сесил, служившая своеобразным противовесом, умерла и оставила меня целиком на милость Брин.
Помню, был один парень по имени Бьорн, – нелепое имя, правда? – и чем-то этот выпендрежник мне приглянулся. Я его приметила, когда мы с Брин пили пиво в баре на Перл-стрит, и предложила пригласить Бьорна к нашему столику. Брин обернулась, окинула парня взглядом и вынесла вердикт:
– Ты что, он же роллер. Я его недавно видела у Боулдер-Крик: он рассекал там в наушниках.
Я сказала, что тоже не прочь нацепить налокотники и подурачиться, как Бьорн.
– Кроме шуток, Джесси! – воскликнула Брин. – Неужели ты себя ни в грош не ставишь?
Я покачала головой – нет, мол, я себя уважаю. Я понимала, Брин хочет как лучше, и смотрела вслед Бьорну с улыбкой на лице и ненавистью в сердце. Кого я ненавидела, Брин или себя, сказать трудно.
Я, как обычно, припарковалась за лавкой и отперла дверь черного хода. Поправляя волосы, почувствовала на своем запястье запах алкоголя от собственного дыхания. Включила свет, компьютер, достала из холодильника, стоявшего в углу склада, бутылку воды, подождала, пока включится кондиционер. На улице опять стояла необычайная жара. Электронное метеорологическое устройство на крыше кинотеатра для автомобилистов высвечивало цветовой код качества воздуха: красивый, насыщенный зеленый – стало быть, сегодня нет смога. Хотя какая мне разница? Все равно ведь на работе торчу.
Кондиционер тихонько жужжал. Лишь минут через десять я поняла, что он выдувает воздух комнатной температуры, а не холодной, как мне бы хотелось. Проверила закрытый плавкий предохранитель, расположенный сзади. Вроде все в норме. Я позвонила электрику, оставила срочное сообщение на автоответчике, хотя, наверное, у него сегодня полно заказов. Такой уж денек выдался.
Стараясь не обращать внимания на пот, струившийся у меня по шее, я села читать сообщения. Первое было от Тарин – типично в ее стиле. Мы с Мэй прозвали такие е-мейлы «целую-обнимаю» – так Тарин неизменно подписывала эти самовлюбленные, покровительственные послания, как бы стараясь сделать вид, что у нее тоже есть душа. В е-мейле говорилось, что Тарин будет отсутствовать и сегодня, и завтра, а может, она и во вторник не придет, так как сейчас проходит программу очищения организма в калифорнийском городке Охай. Я написала ответ: мол, пусть не беспокоится, мы отлично справимся. Подумала, не намекнуть ли на прибавку к жалованью, обещанную мне аж полгода назад, но решила, что не стоит. Дальше шла какая-то ерунда, и наконец е-мейл от Брин. В рубрике «Тема» значилось: «Красавчик Зак». Я открыла письмо.
«Ну, как прошел остаток вечера? Целую,
Б.».
Я нажала на кнопку «ответить» и застучала по клавиатуре. Если бы я не кривила душой, то написала бы примерно следующее: «Это была сущая пытка! Я думала, он меня поцелует, а он вместо этого предложил проводить меня до машины. Вот облом!»
Однако напечатала я другое:
«Ужасно. Зак все просил, чтобы я осталась, потому что...»
Дальше следовало бы написать: «потому что Джулия с ним откровенно заигрывала, а может, это у меня фантазия разыгралась. В итоге я напилась и уселась на диван рядом с Заком, загородив его собой на случай, если Джулия полезет целоваться».
Поразмыслив, я решила переписать письмо, и в результате вот что получилось:
«Хорошо. По-моему, Зак просто нуждался в компании. Джулия очень славная. А у тебя как дела?»
Я нажала на кнопку «отослать». В первый раз на моей памяти я скрыла от Брин жестокую правду.
Мэй заявилась в полдень. Незаметно подкралась сзади и ткнула меня в ребра.
– Проснись! – завопила она. – Пришла главная стерва!
– Ох, перестань, – вздохнула я.
Мэй опустила сумку на пол и присела на табурет рядом с журналом записей. На Мэй были пластиковые сережки, которые бряцали всякий раз, как она поворачивала голову, старомодное платье с обрывками печатных текстов и ковбойские ботинки. Она сообщила, что остаток лета решила посвятить стилю шестидесятых с ковбойским уклоном.
– Я долго не могла решить, какой стиль выбрать. Мне еще нравится образ феи из публичного дома, – сказала она. (Я представила эту картину и подумала: «Только Мэй!») – Ты чем сейчас занимаешься?
– Редактирую файлы со счетами.
– Так! – Она понаблюдала, как я решаю, что выделить жирным шрифтом, а что – курсивом. – Понятно: если выделить срок выплаты долга курсивом, он сразу бросается в глаза, зато труднее читается.
– В этом и состоит искусство быть менеджером, – ответила я.
– А по-моему, ты просто ищешь, как бы убить время. Черт, почему здесь такое пекло?
Я протянула ей телефон и предложила позвонить мастеру и поделиться своей задумкой нарядиться феей из публичного дома. Может, тогда он обслужит нас впервую очередь.
Мэй вздохнула и потянулась за серебряным подносом для графина, который Тарин хотела отослать Биггенз.
– Неплохо, – оценила она. – Особенно если учесть, что его выбирала наша стерва.
Я кивнула. Мне не хотелось ни думать, ни разговаривать. Хотелось просто работать. Я еще не договорилась с дизайнером насчет декоративных горшков, к тому же, решив проявить инициативу, собиралась выслать Лиззи фотографии ламп, хранившихся у нас на складе. Меня спасет только одно: я должна погрузиться с головой в работу и не мечтать о жизни, которая, по-видимому, мне не светит, и о мужчине, с которым я хотела бы ее построить. Боже, как стыдно об этом думать!
