Ненависть и ничего, кроме любви (СИ) - Романова Любовь Валерьевна (версия книг txt, fb2) 📗
Если фармацевт и удивилась, увидев меня, то виду не подала.
— Здравствуйте, — я приветливо улыбнулась женщине, — пожалуйста, зеленку во флаконе и шприц на пять миллилитров.
С абсолютно непроницаемым лицом женщина просовывает мою покупку в окошко, я расплачиваюсь через телефон и вот уже несусь обратно в институт. В туалете, чтобы не привлекать внимания, набираю зеленую жидкость в шприц, избавляюсь от флакона, а свое оружие прячу под рукавом платья. Еще несколько минут мне требуется, чтобы перейти в другой корпус, где находится спортзал и то место куда я направляюсь — раздевалка. Насколько я знаю, ту, которая находится перед спортивным залом арендует региональная команда — как-то Димка попросил встретиться возле нее после тренировки. Единственная проблема — она может быть закрыта, и тогда будет обидно за срыв моей пакостной идеи, но, когда подхожу к заветной двери вижу, что она только плотно задвинута, но не закрыта на замок. Впервые я настолько рада нашему народному разгильдяйству.
Тихонько проскальзываю внутрь и плотно прикрываю дверь. Сейчас середина пары, сюда никто не должен зайти. Небольшое помещение с тусклым освещением и скверным ремонтом является сосредоточением мужских запахов, от которых начинает слезиться в глазах. Хоть бы проветривали что ли? Шкафчика стоят в два ряда вдоль стен, а в центре лавочки. У противоположной от входа стены тоже дверь — должно быть в душевую. Интересно, там так же серо и убого? Хотя совершенно не интересно, я здесь не за этим!
Передо мной встает новая проблема — какой из многочисленных шкафчиков принадлежит Радецкому? Наклеек в форме фруктов, как в детском садике, на стареньких дверцах нет. Мое пребывание в неположенном месте затягивается, я начинаю нервничать и идея не кажется уже такой удачной. Однако, одна мысль ко мне в голову все же приходит. Я достаю телефон и пишу сообщение Димке:
«Какой игровой номер у Радецкого?» — отправляю и жду ответа. Намеренно не спрашиваю какой именно шкафчик его, чтобы избежать ненужных вопросов. Да и сомневаюсь, что Димка знает принадлежность каждого шкафчика.
«10» — приходит ответ и сразу же следующее сообщение: «а что?».
Отвечать ему нет времени, я начинаю открывать один шкафчик за другим и проверять номера формы на тренировочных майках. Господи, у парней вообще не заложена в генах аккуратность? Несчастная форма как только не скомкана. К счастью, интересующая меня футболка оказывается всего лишь в девятом по счету шкафчике. Я нахожу на полке гель для душа и шампунь, и хотя первый порыв налить зеленку именно в шампунь, чтобы лицо отражало сущность, я все таки беру в руки гель для душа. Секунда — и вся зеленка аккуратнейшим образом перелита в бутылку с гелем, сама бутылка плотно закрыта и поставлена на место.
Выхожу из раздевалки осторожно, прислушиваюсь к звукам снаружи, прежде чем открыть дверь и только убедившись, что никого нет, выбираюсь в коридор, плотно прикрываю дверь и быстро ухожу, прихватив с собой и шприц.
Глава 15
На пару я возвращаюсь с чувством победителя. Антон Юрьевич, увидев меня, шутит:
— Что же Вы, Воронова такого натворили, что сам Эдуард Валентинович так ругался?
Я предвидела подобный вопрос, и ответ на него тоже подготовила заранее. Улыбнувшись самой милой улыбкой, елейным голосом произнесла:
— Это просто недоразумение, которое, к счастью, быстро разрешилось.
— Ну и хорошо, — соглашается преподаватель, не проявляя особого интереса к моему вопросу, — занимайте свое место.
Я прохожу к своему месту и намеренно не смотрю в сторону Радецкого, потому что боюсь выдать себя. Во мне душа клокочет от собственной смелости, ведь никогда прежде не переходила к действиям, и вот момент настал.
— Что случилось? — шепчет Ира, но я отмахиваюсь:
— Потом расскажу.
За что мне нравится Ирка — она все понимает и никогда не настаивает. Остаток пары она занята предметом, но стоит нам выйти из кабинета, как тут же бросается с расспросами.
— Радецкий — идиот, — резюмируя я все произошедшее, — подменил листы с моей работой на пошлые анекдоты. Я одним глазом пробежалась — едва сдержалась, чтоб ему в морду его спортивную не плюнуть. А представляешь, что с преподом было, когда он это увидел?
— И ведь этого стоило ожидать от него, — уверенно кивает Ирка, — почему ты папку не проверила?
— Сама не знаю. Наверное, чутье сбилось. Но ничего! Я уже придумала план мести и даже осуществила, — Ира смотрит на меня с подозрением, а я не томлю ее в ожидании, — скажем так, я вытащу наружу его истинное лицо!
— И что это должно означать? — обескуражено спрашивает она.
— Только то, что этот зеленый гоблин еще пожалеет о содеянном, — с чувством невероятного удовлетворения говорю я, — в то время, пока меня не было, я успела сходить в аптеку и купить зеленку, а после пройти в их раздевалку и добавить немного в его гель для душа.
Ирка задыхается от удивления, ее глаза расширяются, а на рот мгновенно опускается ладонь, явно сдерживающая льющиеся наружу звуки.
— Ты просто мой герой! — наконец выдает она, — а ты случайно не капнула пару капель в гель Мартынова? Ну чисто за компанию?
— Нет, подруга, прости, как-то не подумала.
— Жалко, — тянет Ирка, — я бы тоже порадовалась.
— Ну все еще впереди. Кстати говоря, — осторожно начинаю я, — мне Димка обмолвился, что Мартынов себя вел странно в их спортивных гастролях… — умолкаю и оцениваю реакцию Иры на мои слова. Она не то не расслышала, не то вовсе не поняла, или виду не подавала.
— Дима предположил, что он влюблен, — заканчиваю свою мысль и кошусь в сторону Ирки.
— Кто? — а нет, все слышала, судя по тому, как быстро среагировала на последнюю мою фразу, — Мартынов? Не смеши, ему не ведомы такие чувства.
— Полагаешь? А вдруг и его ледяное сердце растаяло?
— Не смеши, Вера! — излишне грубо отрезает она, — этот придурок не может испытывать таких чувств. Зачем вообще ты мне это говоришь? Какое мне до него дело?
— Ну может его поведение как-то связано…
— Нет, не связано! А если связано, то точно не со мной, и давай закроем тему! — фыркает Ирка.
Я покорно замолкаю, ведь, в сущности, и не мое это дело, что между этими двумя происходит. Но, кажется, Ирка успокоится не может.
— А что же с Радецким? — вдруг выдает она.
— А что с ним? — пришла моя очередь удивляться.
— Ну как же, цепляет тебя при каждом случае. Тоже влюбился?
— О нет, — я даже смеюсь от нереальности ее идеи, — у нас с ним особая связь. То, что есть между нами называется только одним словом — ненависть. Между нами не может быть ничего, кроме ненависти.
— Но, когда вы сходитесь в воздухе молнии сверкают — такое бешенное напряжение, почти сексуальное, — я крайне удивлена услышать нечто подобное от скромницы Ирки. Куда пропала та тихоня, которая не может и рта раскрыть?
— Не говори чушь, — фыркаю я, нервно теребя подол джемпера, — повторяю, между нами нет ничего, кроме ненависти!
— Только любовь, — продолжает она меня троллить, чем вызывает бешеный взрыв огня в моей груди, — ненависть и ничего, кроме любви! — выдает она голосом, смакующим каждое произнесенное слово, чем душит остатки моего самообладания.
— Не неси чушь! — почти грубо прерываю ее я, — и вообще, мне идти нужно, препод ждет с исправленной работой.
— Вер, ну ты чего, я же пошутила! — тянет Ирка, но ее слова доносятся мне в спину, — Вер! Не обижайся! — кричит Ирка, но я делаю вид, что уже не слышу.
Она вывела меня из себя настолько, что кровь в жилах закипела и теперь жжет где-то под кожей. Я глубоко дышу, пытаясь потушить пожар в груди, но огонь — это стихия и так просто погасить его не получается. Не помогает и стакан воды, выпитый мною дома, и холодная вода, которой я умываю лицо. И лишь когда я позже отдаю Эдуарду Валентиновичу свою работу, немного забываюсь, и огонь отходит.
— Что ж, Воронова, почитаю, — он уже пережил дневное происшествие и выглядит совершенно спокойным, — надеюсь, тут сюрпризов не будет.
