Вэндал (ЛП) - Коул Кериен (читать книги без .txt) 📗
– Да, но я вытащил. Прости меня. Я увлекся и забыл. Я никогда так не делаю, клянусь. – Чувствую себя как долбанный дилетант.
– Я на противозачаточных после того, как Ник умер, чтобы уменьшить боли, которые у меня иногда случаются, – говорит она, глядя на свои пальцы. – Меня больше беспокоит, с кем ты побывал.
Дерьмо. Она не ходит вокруг да около.
– Я чист, – говорю я в свою защиту.
Она смотрит на меня, сузив глаза, и я её не осуждаю. Я встретил её на кладбище и неоднократно трахал всеми возможными способами. Уверен, что не произвожу впечатление разборчивого парня.
– Думаешь, я мог сделать что-то, что навредило бы тебе? – спрашиваю я её, закрывая воду. Я чувствую знакомый гнев, зарождающийся внутри меня, и стараюсь его погасить.
– Ну… ты забыл.
– Да, но если бы у меня была какая-нибудь гребаная болезнь, я не притронулся бы к тебе, я не до такой степени засранец.
Она все еще смотрит на меня, и я в отчаянии запускаю пальцы в волосы:
– Клянусь тебе, я чист.
– Хорошо, - говорит она. – Я верю тебе.
– Отлично, теперь забирайся в ванную, пока вода не остыла. – Я помогаю ей залезть, и она усаживается среди пузырьков.
Воспоминания о том, как совсем недавно здесь же купалась Кэти, нахлынули на меня. Мое сердце сжимается, и знакомая боль в груди дает о себе знать. Не сейчас. Пожалуйста. Мечтая об огромном джакузи, в котором я мог бы комфортно устроиться вместе с ней, я беру из бельевого шкафа чистую мочалку и сажусь на пол.
– Могу я спросить кое-что? – говорит она, лениво играя с пузырьками.
– Ответом все равно будет «да».
Она мило улыбается и сдувает пузырьки мне в лицо:
– Это часть твоих доминантных игр? Купание?
Я киваю и медленно провожу мочалкой по её телу под водой:
– Да. Иногда это называют: «позаботиться о партнерше после жесткого траха». Это успокоит тебя, расслабит твои мышцы после использования игрушек, ограничивающих движение, покажет, что я забочусь о тебе, и хочу, чтобы ты была в безопасности, ну и конечно, ты станешь чистой. И это поможет нам сблизиться, так как это интимно.
– У тебя были здесь девушки как я?
– Вообще-то, нет. У меня здесь не было никаких девушек. Я живу тут не все время, а только иногда приезжаю.
Я замечаю, что её взгляд устремлен на розовую бутылочку пены для ванны с рисунком улыбающегося котенка. Дерьмо.
– Тогда откуда у тебя это? Ты не похож на парня, который принимает розовые пенные ванны. Без обид.
Я делаю глубокий вдох, выводя мочалкой круги на её спине:
– Это принадлежало моей дочери.
Я не хотел идти этой дорогой. Не сейчас. Может быть, никогда. Хотя, я не могу врать ей об этом. Не тогда, когда пытаюсь завоевать её доверие и покорность. Я не хочу, чтобы она во мне сомневалась, как это было с болезнями и пенными ванными, и думала, что я извращенец или кормлю её ложью.
– У тебя есть дочь? – она удивленно садится и поворачивается лицом ко мне.
– Её больше нет, – это все, что я могу сказать. Не могу говорить об этом. Я не обязан был произносить эти слова ранее, так как все, что я знаю, знал – это то, что она умерла. Мне тошно, что они вылетели из моего рта. Я больше никогда не хочу слышать, как мой голос произносит эти слова.
Таби выглядит шокированной и расстроенной, а её глаза увлажняются. Она хватает под водой мою руку:
– Мне очень жаль. Я и подумать не могла… Вот почему ты был там? Когда мы встретились?
Я киваю, и мои пальцы переплетаются с ее. Я всегда хочу тем или иным образом прикасаться к ней, может быть, потому что боюсь, что она исчезнет.
– Сколько ей было?
Нет. Я не могу сказать это. Я качаю головой.
– Это случилось недавно?
– В этом году.
Она смотрит на бутылочку с пеной для ванны, не мигая и дрожа.
– Поможешь мне выбраться? – говорит она, поднимаясь из ванны.
Я заворачиваю её в большое полотенце, но настроение кардинально поменялось.
– Ты в порядке? – спрашивает она. – Может, ты наденешь какие-нибудь штаны, и мы поговорим? – Понятия не имею, почему она решила сейчас поговорить об этом, но иду в гостиную, чтобы надеть шорты, и падаю спиной на диван, глядя в потолок. Блядь. Один хороший день. Это все, о чем я прошу. Один день, без боли, снедающей мое сердце. Для нее я хочу того же. Почему это так чертовски сложно?
Она садится на диван рядом со мной, пытаясь прочитать что-то на моем лице, с полотенцем все еще обернутым вокруг её миниатюрной фигурки.
– Тебе принести что-нибудь? – спрашивает она. – Ты выглядишь не очень хорошо. Побледнел.
Я издаю короткий, саркастичный смешок:
– Большое количество алкоголя было бы кстати. Ты можешь снять запрет?
– Абсолютно исключено, – она кладет руку мне на грудь, на сердце, проводя ею по татуировке. – Хочешь поговорить о ней?
Я закрываю рукой глаза:
– Нет. И никогда не захочу.
Глава 13
Табита
После того как он рассказал мне о своей дочери, казалось, он поддался эмоциональному стрессу и закрылся в себе. По крайней мере, я это так называю, когда сама чувствую то же. Это происходит слишком часто. Это словно перезагрузка мозга. Горе и скорбь затащили его в какое-то очень мрачное пространство, и я не ожидала, что в нем оно может быть сокрыто так глубоко. В тот момент я так сильно хотела утешить его, но была в растерянности от того, каким образом это сделать. По опыту знаю, что невозможно утешить человека, находящегося в горе. Слова бесполезны, они лишь заполняют пространство. Он закрыт настолько, что я не представляю, как до него добраться, кроме как дать ему то, чего он так отчаянно желает: мое подчинение.
Я сидела с ним на диване несколько часов, не в силах уснуть, держа Стерлинга на коленях. Но я утешалась тем, что они оба спали рядом. После полуночи я тихо ушла и спала в одиночестве в своей кровати.
Утром я не увидела его ни на диване, ни где-нибудь в доме в поле моего зрения, и на мгновение запаниковала, думая, что он оставил меня здесь. Но потом я нашла его во дворе, сидящим на пристани и играющим на гитаре. Я проскользнула сквозь открытые стеклянные двери и пошла к нему через двор. Музыка прекрасная и чарующая, это тот ее вид, каждый звук которой будто бы проходит сквозь тебя, пробуждает твои эмоции, вызывает мурашки по телу. Это та музыка, которую я бы играла снова и снова до тех пор, пока не могла бы слушать её.
Мое сердце замирает, пока глаза блуждают по нему сзади. Он без рубашки, его широкие, мускулистые плечи сгибаются, когда он проводит пальцами по струнам, длинные, черные волосы, свисающие до середины позвоночника, закрывают татуировки, которые украшают всю его спину. Его голова немного наклонена вниз, пока он играет.
Я сажусь рядом и просто смотрю, как он играет, его пальцы легко скользят по струнам, музыка разносится над озером. Он такой загадочный, этот крутой парень с плохими манерами, создающий божественный, душещипательный звук.
Когда песня заканчивается, он медленно открывает глаза и видит меня.
– Это было невероятно, – говорю я в страхе. –Я не знала, что ты умеешь играть на гитаре.
Он откладывает инструмент в сторону.
– Это акустическая бас-гитара, – он криво ухмыляется.
– Ну, я ничего не знаю о музыкальных инструментах, но что бы это ни было, у меня просто нет слов, очень красиво. Это было… вау. Серьезно.
– Спасибо. Музыка занимает очень важное место в моей жизни. Если хочешь услышать что-то по-настоящему прекрасное, тебе стоит послушать, как Лукас играет на скрипке.
– На скрипке? Правда? Не думаю, что когда-либо слышала, как кто-нибудь играет на скрипке лично для меня.
– Он играет на ней рок-металл. Это довольно дико.
– Надеюсь, однажды я услышу, как он играет. Может быть, ты мог бы сыграть для меня что-нибудь еще?
