Серебряная корона (ЛП) - Джонсон Джули (электронная книга .txt, .fb2) 📗

Сегодня, между нами, пропасть глубокого молчания.

Он не проронил ни слова с тех пор, как я рассказала ему о сделке, которую заключила с Лайнусом. Я не могу сказать, что виню его. Когда он приехал раньше, он думал, что приехал, о том, чтобы спасти меня. Мой настоящий рыцарь в сияющих доспехах. Вместо этого он узнал, что принцесса не нуждается в спасении. На самом деле, она уже заключила сделку со злым королем.

Я дрожу от дуновения ветерка. Моя легкая хлопчатобумажная блузка и тонкие темно-синие брюки, возможно, и модны в глазах дворцовых личных покупателей, но они не совсем подходят для пребывания на открытом воздухе в прохладном германском климате. Я не могу отделаться от мысли, что их решение не включать пальто в мой новый гардероб было не столько недосмотром, сколько намеренным шагом, чтобы не дать мне уйти слишком далеко от поместья.

Хорошая попытка, засранцы.

Я уже начала растирать руки, чтобы согреться, когда Оуэн перестал идти, вытянул из своей прочной оливково-зеленой куртки плечи и протянул ее мне.

— Вот. Надень ее.

Мое горло забивается. Он всегда заботится обо мне — даже когда злится.

— Спасибо, — бормочу я, просовывая руки в отверстия. Сделанное из тяжелого материала, похожего на холст, пальто практически как платье на моей миниатюрной фигуре, его рукава свисают вниз намного ниже моих рук. Он не может скрыть, что его губы подрагивают, когда он видит, как нелепо я выгляжу в нем.

— Оуэн…

Его губы снова нахмурились.

— Не надо.

— Ты даже не знаешь, что я хотела сказать.

— Конечно, знаю. Я знаю тебя всю твою чертову жизнь. — Он вздыхает глубоко. — Ты попытаешься обосновать, почему это правильное решение для тебя, в долгосрочной перспективе. Потому что ты, без сомнения, уже составила список плюсов и минусов, и отрепетировала все свои маленькие тезисы перед зеркалом в ванной…

Мои щеки пылают. Он действительно знает меня.

— Но меня не интересует вся эта фальшивая чушь, Эмилия. Я твой лучший друг. Я хочу знать правду.

— Я сказала тебе правду! Я бы никогда тебе не солгала, ты же знаешь.

— Тогда не пытайся выдать этот пробный период принцессы за тщательно продуманный план отречения от престола. — Он покачал головой. — Если бы это было так, ты бы вышла со мной за эти ворота прямо сейчас и никогда не оглядывалась назад.

— Оуэн, все не так просто…

— Все так просто. — Его глаза несомненно печальны. — Но мы оба знаем, что ты этого не сделаешь. Потому что есть часть тебя, которая хочет быть здесь. Часть тебя, которой нужно знать, каково это — быть его дочерью. Носить эту корону. Жить жизнью, которую ты всегда должна была иметь.

Я закрываю челюсть, чтобы не противоречить ему. Я не могу.

Мы не лжем друг другу.

— Ты можешь говорить себе, что делаешь это только для того, чтобы он выплачивал ипотеку, чтобы ты могла сохранить дом, в котором выросла, и сохранить свою анонимность… но я знаю, что какая-то часть тебя интересуется, каково это — жить в таких местах, как это. — Он ткнул большим пальцем назад, в сторону поместья Локвудов. — Слуги по вашему желанию. Настоящая принцесса, прямо из сказки.

— А что, если мне интересно? — огрызнулась я, устав от его осуждающего тона. — Разве это такое уж преступление?

— Да, если это означает продать свою душу этим людям!

— Этим людям? Ты имеешь в виду моего биологического отца?

— Да, того, кто никогда не хотел иметь с тобой ничего общего до вчера? Я помню его довольно хорошо, — пробормотал он. — Очень жалко видеть, как ты складываешься, как гребаный газон, в первую же секунду, когда он обращает на тебя хоть какое-то внимание.

Слезы наворачиваются на глаза.

— Не все мы росли в такой семье, как твоя, Оуэн. Идеальные родители, идеальный дом, идеальные сестры. У некоторых из нас есть нерешенные проблемы, с которыми, черт возьми, было бы неплохо разобраться, когда наконец-то представится шанс. Я думала, что ты, как никто другой, поймешь это. Возможно, я ошибалась.

— Ты думаешь, я не знаю, что у тебя есть багаж? Это я таскал его за тобой двадцать долбаных лет!

Он выкрикивает эти слова во всю мощь своих легких, так громко, что стая птиц взлетает с соседнего дерева, потревоженная этим звуком. Настолько громко, что я искренне удивляюсь, как на этот звук не прибежали охранники с оружием наготове.

— Оуэн… — Мой голос ломается, а по щеке скатывается слеза. Я искренне не могу поверить, что он только что сказал мне это. Или, точнее, накричал на меня. За все годы нашей дружбы он никогда так себя не вел. Я не могу не задаться вопросом, не связана ли эта реакция с чем — то большим, чем просто мое знакомство с отцом.

Его яростное выражение лица немного смягчается, когда он видит мои слезы.

— Мне жаль, — прохрипел он через мгновение, сдерживая свой гнев. — Я не хотел кричать, Эмс.

Я жестко киваю.

— Я просто… — Он делает шаг ближе ко мне. — Я не могу стоять в стороне и смотреть, как тобой манипулируют, заставляя жить жизнью, которую ты никогда не хотела.

Я молчу.

— Я не хочу, чтобы тебя поглотили эти люди.

— Этого не будет. Дай мне немного доверия, Оуэн.

— Эмс…

— Это же не навсегда. Это один месяц. Один. Как много может измениться за месяц? — Спрашиваю я, не обращая внимания на предчувствие, которое пронзает меня, когда слова покидают мой рот.

Мне кажется, что я только что бросила какой-то вызов Вселенной; как будто я сглазила себя одной неосторожной фразой.

Какая нелепая мысль.

Оуэн делает еще один шаг вперед, пока наши лица не оказываются в полуметре друг от друга, и наклоняется, чтобы взять мое лицо в свои ладони. Его большой палец смахивает каплю слезы.

— Все постоянно меняется. За месяц. За ночь. За мгновение.

— Только не я. — Мой голос непреклонен. — Не мы.

— Я боюсь, что потеряю тебя.

— Ты никогда не сможешь потерять меня, Оуэн. — Я поднимаюсь и кладу свою руку поверх его. — Даже если я останусь, даже если я не отрекусь от престола… ничего не изменится. Только не когда речь идет о нас с тобой. Мы всегда будем лучшими друзьями.

Что-то вспыхивает в его глазах. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но не успевает, потому что мы вдруг оказываемся не одни. Два человека в обтягивающей спортивной одежде бегут по изгибу дорожки, практически налетая на нас. Мы мгновенно отпрыгиваем в стороны.

— Ну разве это не миленько? — говорит Хлоя, с интересом разглядывая нас. Ее рыжий хвостик весело покачивается, а по лицу расползается ухмылка.

Я знаю, как это должно выглядеть для них — я, одетая в куртку Оуэна, смотрящая вверх, пока он гладит мое лицо. Не два друга, смирившиеся с большими переменами, а пара, делящая украденный момент в тайном саду.

Почему тебя волнует, что они думают? — спрашиваю я себя, даже когда мой взгляд устремляется прямо на Картера. Мое сердце начинает колотиться. Я не видела его с прошлой ночи — не разговаривала с ним с момента нашей перепалки в коридоре. Есть какая-то извращенная ирония в том, что последними словами, которые я шипела на него, было непреклонное заявление о том, что у меня нет парня. Его холодные лазурные глаза встречаются с моими, абсолютно лишенными всяких эмоций, и каким-то образом я знаю, что он думает точно так же.

Я тяжело сглатываю.

— Кто этот главный красавчик? — спрашивает Хлоя, положив руки на бедра. — И где я могу найти себе такого?

— Это Оуэн, — говорю я ей, не предлагая больше деталей, чем это абсолютно необходимо. — Оуэн, это приемные дети Лайнуса. Хлоя и… — Почему так трудно произнести его имя, когда он так смотрит на меня? — И Картер.

Глаза Картера разрываются с моими и переходят на Оуэна, его суровое выражение усиливается. Я чувствую, как Оуэн напрягается рядом со мной, поднимаясь во весь свой рост, когда он возвращает взгляд. Ни один из мужчин ничего не говорит — во всяком случае, не вслух. Но какой бы невербальной связью они ни обменивались, это не очень хорошо, судя по холодному молчанию, распространившемуся на нашу маленькую группу.