Серебряная корона (ЛП) - Джонсон Джули (электронная книга .txt, .fb2) 📗

Мой взгляд задерживается на нем на долгое мгновение.

— Есть одна вещь.

— Назови ее.

— Мой дом… Дом Нины.

Он замирает при упоминании мамы.

— А что с ним?

— Ипотека… — Я резко вдыхаю. — Из — за стажировки и занятий, мне пришлось сократить время работы официанткой. Было трудно справляться с выплатами.

— Ага. И каков остаток задолженности?

Я сделал паузу.

— Около ста тысяч долларов.

— Понятно.

— Это была не мамина вина. Дом был почти раскуплен. Но когда она умерла… — Я смотрю ему в глаза, стыд поглощает меня целиком. — Между больничными счетами и моими расходами на учебу у меня не было выбора, кроме как консолидировать наши долги. Вторая ипотека была единственным вариантом, который я могла придумать, чтобы свести концы с концами.

— Я понимаю. — Он серьезно смотрит на меня. — Я полагаю, ты хочешь, чтобы я взял на себя эту сумму, как часть нашего соглашения.

Единственное, что я ненавижу больше, чем просить о помощи, — это просить деньги. Это заставляет меня чувствовать себя грязной. Меня переполняет чувство унижения и уязвленной гордости за то, что я не могу справиться со всем сама. Но это чувство не идет ни в какое сравнение с тем опустошением, которое я испытываю всякий раз, когда думаю о потере дома.

Каждая комната, каждая стена, каждая половица пронизаны воспоминаниями о моей матери. Совместное приготовление сложных блюд на крошечной кухне, чтение у старой дровяной печи в задней комнате, просмотр черно-белых фильмов под одеялом прохладными осенними вечерами. Я не могу смириться с мыслью, что потеряю последнюю оставшуюся связь с ней.

— Да, — шепчу я, мой голос трещит. — Если вы поможете с домом, я сделаю все, что вы захотите.

— Тогда считай, что это сделано, — легко соглашается Лайнус, как будто я попросила одолжить пятерку на пакет молока, а не выплатить полную сумму по ипотеке. — Завтра я отправлю чек в банк.

Облегчение разливается по мне. Может быть, сегодня вечером, впервые за несколько месяцев, я смогу заснуть, не ворочаясь, не видя во сне конверты с надписью ПРОСРОЧЕННАЯ ЗАДОЛЖЕННОСТЬ красными чернилами, не беспокоясь о страшной финансовой яме, в которую я себя загнала.

— Спасибо, — пробормотала я.

— Может быть, тебе еще что-нибудь нужно?

Я качаю головой, не находя слов.

— Тогда условия, следующие: Я возьму на себя финансовую ответственность за твой дом, организую доставку некоторых ваших личных вещей сюда — вместе с мистером Хардингом, если он пожелает — и помогу тебе найти новую стажировку, в случае отречения от престола. Взамен ты будешь жить здесь — и, когда это будет признано безопасным, во дворце — до моей коронации через месяц. Ты будешь в полном моем распоряжении для официальных мероприятий, публичных выступлений… всего, что я сочту нужным. Ты будешь дважды в день брать уроки принцессы, как ты их так очаровательно окрестила. И, самое главное, ты будешь непредвзято относиться к роли, которую ты будешь играть, если решишь принять положение моей наследницы. — Он окинул меня серьезным взглядом. — Ты согласна?

— Да, — говорю я, измученная одной только перспективой предстоящих недель. — Я согласна.

— Может быть, пожмем руки? — Он протягивает руку через свой стол. — Чтобы сделать это официально?

Медленно, я протягиваю руку и погружаю свою ладонь в его крепкую хватку. Он не качает мою руку вверх-вниз в обычном пожатии — он просто держит ее, слегка сжимая, глядя мне в глаза. Это странный и пронзительный момент, несмотря ни на что. Как и осознание того, что, если бы Лайнус не был моим биологическим отцом… думаю, он бы мне понравился.

— Спасибо, еще раз, — говорю я с заминкой, отстраняясь. Я заправляю руки под бедра. — За то, что не смеетесь надо мной. За то, что выслушали меня. За… переговоры.

Он кивает, мрачно, как всегда.

— Вообще-то, я впечатлен. Только очень плохой лидер принял бы сделку вслепую, не задаваясь вопросом об условиях и не гарантируя свои собственные интересы.

Мой отец только что… сделал мне комплимент?

Я не знаю, что ответить, поэтому просто киваю.

— В следующий раз не складывай руки так быстро, — добавляет он более легким тоном. — Если бы ты держалась уверенно, то, возможно, отговорила бы меня от уроков принцессы.

Мой рот открывается.

— Но ты же сказал, что эти условия не подлежат обсуждению!

— Считай это своим первым уроком: все подлежит обсуждению, Эмилия. Буква закона, воля народа… даже слово короля.

— Нечестно, — ворчу я. — Я хочу все переделать.

— Второй урок: в политике не бывает переделок.

Я вздыхаю.

— Ну, это отстой.

— И вот суд начинается. — Его рот приоткрывается в одном углу. — Завтра, на твоих первых занятиях, я обязательно попрошу твоего преподавателя научить тебя всем лучшим методам флирта и махания пальцами, как… как ты там сказала?

— Носящая тиару воздушная бабка, — пробормотала я.

Он хихикает — впервые я слышу, как он смеется. Это ржавый звук, как будто он делает это не очень часто.

— Боже, как же ты похожа на свою мать.

Я резко поднимаю глаза.

— Вы думаете?

— Да. — Смех исчезает из его тона, сменяясь душераздирающей грустью. — Она была своевольной. Красивой. Настоящая сила, с которой нужно было считаться.

— Она была. — У меня щиплет глаза. Я поднимаюсь на ноги и поворачиваюсь к двери. — Мне действительно пора идти.

— Эмилия. — Его голос останавливает меня на полпути к выходу.

Я оглядываюсь.

— Мне очень жаль, что ты потеряла ее. Я должен был сказать это раньше. — Его глаза закрываются. — Я уверен, что ты скучаешь по ней с каждым вздохом.

Почему он говорит так, как будто говорит на собственном опыте?

Прежде чем я успеваю сделать какую-нибудь глупость, например, задать вопрос вслух, я выскальзываю из его кабинета и плотно закрываю за собой дверь.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Я ОТКРЫВАЮ ШКАФ, гримасничаю и захлопываю его обратно.

— Мисс Эмилия, — шепчет робкая экономка Патриция в третий раз за эти несколько минут. — Если вы просто скажете мне, что вам нужно, я с удовольствием приготовлю это для вас…

— Я уже говорила, — бормочу я, открывая очередной шкаф. Кастрюли и сковородки. Я быстро закрываю его и иду дальше. — Единственное, что мне нужно, это что-то, что меня займет. Я схожу с ума в этом пустом доме, просто сидя и ничего не делая целыми днями.

— Да, мисс.

Еще один шкаф, этот полон чистящих средств.

Следующий, полный ярко начищенных подсвечников.

Идем дальше.

Как и во всем поместье, кухня огромная. Мне потребовалось почти тридцать минут блужданий по пустым коридорам, чтобы найти ее, спрятанную в подвале, куда можно попасть только по узкой лестнице для слуг. Я спустилась вниз, ожидая увидеть темное, сырое помещение без окон и без циркуляции воздуха. Вместо этого я обнаружил прекрасное помещение с узкими световыми люками на потолке, которые позволяют мягким лучам маслянистого послеполуденного света освещать каждую поверхность.

К большому смятению домашнего персонала — который заверил меня, что они могут приготовить мне все, что я пожелаю, если только я им разрешу — я провела первые двадцать минут, просто прогуливаясь в благоговении, проводя пальцами по сверкающим медным кастрюлям, висящим на верхней стойке, рассматривая кирпичную печь, в которой пекутся три свежих хлеба, удивляясь вмонтированным в стены дум-официантам, используемым для быстрого перемещения блюд вверх и вниз во время званых обедов.

Столешницы из нержавеющей стали, три современных холодильника со стеклянными фасадами и больше кухонных принадлежностей, чем я когда-либо видела в одном месте, довольно сильно отличаются от кухни, на которой я выросла, — узкого камбуза, где почти не было места для передвижения, и газовой плиты, настолько старой, что конфорки не зажигаются без спички.