Венецианские каникулы (СИ) - Гарзийо Мария (читать книги без регистрации полные TXT) 📗
С первого этажа слышится голос Вероники. Я спешу вытереться и, облачившись в махровый халат, выхожу из спальни. Из кухни тянется неповторимый аромат крепкого кофе. День содержанки начинается с плотного неспешного завтрака, вслед за которым Вероника берется показать мне город. Не скажу, что я чувствую себя в ее компании непосредственно. Не смотря на явно демонстрируемую симпатию по отношении ко мне, невидимый, но ощутимый барьер между нами убирать она пока не спешит. Мы доходим пешком до моста Риальто, который раньше носил на своем горбу оживленный рынок, а теперь сделался местом паломничества непривередливых туристов. Должно быть, в большинстве привезенных из Венеции альбомов эта картинка следует за традиционным пейзажем Сан Марко.
— Как бы мне хотелось попасть в «ту» Венецию, – мечтаю вслух я, когда мы прячемся в лабиринте пестрых улочек от громких экскурсионных групп.
— Большинство клиентов «Venise Experiences» именно такое желание и выражают, – ухмыляется мой гид, – Ты вроде попала уже один раз. Не понравилось?
Я стойко сношу этот очередной щелчок по носу. Вспоминать вакханалию во Дворце Доджей мне, как ни странно, не хочется.
— Таня, ты бы сначала историю подучила, а потом мечтала, – не сбавляет тона куртизанка, – Древние времена, карнавал.… А ты знаешь, например, что в античные времена карнавал начинался с боя быков, а потом по канату, протянутому от Колокольни до соседнего дворца, пускали заключенного, который должен был сыпать сверху лепестки роз. Если он доходил до конца, предстоящий год считался удачным. Если падал, то плохим.
— Прежде всего, для самого заключенного, – пытаюсь завернуть в обертку юмора Вероникины нападки я.
Должно быть, один из малахольных любовников гетеры был знатоком истории и в перерывах любовных игр в младенцев сыпал занимательными фактами о становления Венецианской Республики.
Мы располагаемся в уютного вида траттории. Вероника на беглом итальянском, о качестве которого я судить не могу вследствие отсутствия собственного лингвистического багажа, делает замысловатый заказ. Дегустируя напичканные круглыми ракушками и перемазанные чернилами каракатицы спагетти, мы ведем неспешную одностороннюю беседу. Вероника говорит, я поддакиваю. Резкость, с которой она оборвала меня последний раз, начисто отбила у меня желание выражать вслух свои наивные восторги. Проводив длинными макароны в желудок мизерной чашкой крепкого кофе, мы возвращаемся на схожие с упомянутыми макаронами по длине и толщине венецианские улочки.
— Это квартал Дорсодуро, – поясняет мой высокомерный гид.
Что «дуро» понятно, впрочем, и так. Даже прожженная венецианка Вероника не сразу находит выход из лабиринта, не говоря уже о неизощренной лимите вроде меня. Мы несколько раз утыкаемся в зеленоватые воды каналов. На противоположной стороне виднеется желаемый пункт назначения, но перепрыгнуть невозможно, следовательно, мы отправляемся на поиски ближайшего моста. И эти поиски заводят нас в такие дебри, что мы вообще забываем, куда путь держали. На одной из обманчивых как непьянеющая девица улиц, что сулят усталым пешеходам занимательное продолжение, а сами оборачиваются тупиком, мы набредаем на магазинчик, торгующий венецианскими масками. Афиша на дверях хвастливо сообщает прохожим, что маски из этого самого магазина снимались в известном фильме Стэнли Кубрика «С широко закрытыми глазами». Любопытство тащит меня за руку вовнутрь. Вероника нехотя плетется следом. Ее физиономия являет собой точную копию той, с которой я обычно сопровождала своих приезжих подружек в походе на Эйфелеву башню. Пока я кривляюсь перед зеркалом, примеряя на себя разноцветные маски, моя спутница решает осчастливить меня вводной лекцией по управлению мужчинами. «Géstion des hommes» мысленно перевожу на французский я, не замедлив отметить, что подобный предмет отлично вписался бы в университетскую программу.
— Твоя задача – обнаружить его слабое место. Его подсознательную тягу, в которой он сам себе порой не решается признаться. Если ты ее нашла – бинго! Ты никогда ему не наскучишь. Он всегда будет возвращаться к тебе.
— Ну, не все же подсознательно мечтают дефилировать в памперсах, – недоверчиво замечаю я, разглядывая свое видоизмененное перьями и позолоченным папье-маше отражение, – Есть и нормальные мужчины.
— Не смеши мои тапочки, – выдает не слишком подходящее своему глянцевому образу выражение Вероника, – Если он с тобой, как ты выразилась, «нормальный», значит, ты просто не нащупала его «маленький грех». Французы говорят, кажется, péché mignon, милый грех.
— Обычно, они под этим подразумевают яблочный пирог или плитку шоколада, – мрачно тяну я, не желая таки свыкаться с аксиомой, что все мужики не просто козлы, а козлы-извращенцы.
— Ага, шоколада. Растекшегося по разгоряченному телу любовницы, – хмыкает изощренная гейша, – Не хочешь слушать меня, не слушай. Набивай собственные шишки. Голова большая, шишек много поместится.
Однако. Никогда не замечала избыточный объем своей черепной коробки. Избавившись в миг от маски, приглядываюсь. И, правда, пропорционально телу большевата. По сравнению с Вероникиной вообще тыква. Вот, черт! Остается, разве что уповать на то, что лишние квадратные сантиметры не пустуют. Спонтанно наградившая меня новыми комплексами, «подруга» выглядит довольной достигнутым. Я выхожу из магазина с пустыми руками. Подбирать маску на громадную башку как-то сразу расхотелось. Ресницы с комочками, голова огромная.… И почему я позволяю чужому негативному мнению проникнуть беспрепятственно в мозг и занять там стратегические позиции?
Лениво покачиваясь на малахитовых волнах, безликий вапоретто доставляет нас обратно в апартаменты. Я едва успеваю принять душ, как наш покой тревожит очередной засланец могучей секс-организации. Не виденный мною до сих пор чернявый мужичишка похожий как две капли воды на жука-усача доставляет депешу от моего нового покровителя. В белом конверте обнаруживается связка ключей и записка, на которой с одной стороны стоит венецианский адрес, с другой два слова «твоя квартира».
— Переезжаешь? Поздравляю, – безразлично реагирует Вероника.
Мне не жаль с ней расставаться, не смотря на то, что она являет собой единственное более ли менее близкое мне живое существо в этом коварном городе. Семя дружбы, попав в сухую неплодородную почву, засохло вместо того, чтобы прорости зелеными побегами. Надо заметить, что с подругами мне не везло никогда. Должно быть, при рождении Всевышний налепил мне на лоб печать безподружья. Одна закадычная вырезала меня с нашего совместного снимка, сделанного на мой день рождения, и писала внизу «какая-то вечеринка». В обществе другой я могла целый день благополучно проходить с размазавшейся тушью или следом кетчупа на щеке. А третья собственница лаяла в трубку, стоило какой-нибудь сокурснице позвонить мне. Ну, ничего, как говорится, mieux vaut être seul que mal accompagné – лучше быть в одиночестве, чем в дурной компании.
Жук-усач любезно предлагает мне донести мой багаж. Я в ответ развожу руками. Старый потерян, новый еще не нажит. Я – первая в мире женщина, переезжающая на новое место жительства без единой вещи. Вероника пытается без особой убедительности оставить мне в подарок красное платье Диор, но я гордо отказываюсь, скрутив в бараний рог стонущую женскую натуру. Мы не целуемся на прощание, хотя, у итальянцев, как и у французов, соприкосновения щеками считаются неизменным элементом общения.
— Заходи, если что.
Если захочется пополнить копилку комплексов, непременно.
Квартира оказывается замечательной. Если проводить ассоциацию с машинами, то по сравнению с моим парижским «Смартом», это новенький, отполированный до блеска Мерседес Е класса. Провожающий меня жучара стрекочет на своем красивом языке о преимуществах данного жилья, особенно упирая на непонятное no problemo acqua alta[24]. Я рассеянно киваю, не нуждаясь, по сути дела, в уговорах. В мое полное распоряжения переходят: американская кухня, просторная гостиная с фресками на полотке, белоснежная ванна и светлая спальня с маленьким балкончиком.
