Девочка моя, или Одна кровь на двоих - Алюшина Татьяна Александровна (читаем книги онлайн без регистрации txt) 📗
Он увидел, как выскочил из-под большого безвольного тела буек, хлестнув ее веревкой по руке, слышал, как она вскрикнула. Тело мужика несло дальше, на Диму с Олегом.
Это хорошо!
Девушка, перекинув через голову веревку, подплыла к мужику, притянула к себе рукой, взяв под подбородок.
Дима с Олегом подплыли к парочке, чуть приотстав, их догонял Игорь, перехватили у нее из руки мужика, и Дима поддержал девочку за локоток.
– Игорь, возьми девушку!
Машка уже плохо соображала, сквозь фиолетовые круги она увидела двух мужчин, принявших у нее безвольное тело, и подплывающего к ней третьего.
– Я помогу! – сказал этот третий и прижал, обхватив рукой за талию.
– Да я смогу, наверное… – прохрипела Машка.
– Ничего, подышите.
– Нет, поплыли, у меня ноги…
Он понял, что она сильно замерзла и устала, и, перехватив ее за локоть, поплыл к берегу, буксируя за собой.
Они доплыли очень быстро, парень помог ей выйти на берег.
Машка рухнула на колени, уперлась руками в песок, опустила голову и дышала, с хрипом втягивая в себя воздух, попутно приобретая знания, что именно чувствует и как дышит загнанная лошадь.
Грудь ходила ходуном, делая больно легким и ребрам, сердце колотилось тяжелым бедовым колоколом, перед глазами плыли, переплетаясь, фиолетовые круги, к которым присоединились черные братцы. Кто-то накрыл ее большим махровым полотенцем и легонько похлопал по плечу, она не видела кто и поблагодарить не могла.
Покалейдоскопив, круги стали терять яркость и растворяться, дыхание постепенно выравнивалось, только сердце все ухало и ухало. Она распрямилась, села на подогнутые ноги, стряхнула с ладоней мокрый песок и смогла увидеть, что происходит на берегу.
Двое мужчин делали искусственное дыхание и массаж сердца неудачливому ловеласу.
Раз, два, три, четыре, пять – вдох! Еще раз.
Тот, который делал массаж сердца, стоя на коленях возле утопленника, располагался к ней лицом, загорелый, с мощным разворотом плеч, большой и сильный. Второй, вдыхавший воздух после счета «пять», спиной к Машке – молодой, жилистый.
Пострадавший закашлялся, очнулся, перестав быть утопленником, его быстро перевернули на бок, он удушливо сипел, кашлял надсадно и отплевывался вытекающей из нутра водой.
Машке показалось, что воды неправдоподобно много.
– Осип! Врачей из пансионата! – жестким командирским тоном распорядился тот, кто делал массаж сердца.
– На подходе! Спасатели их сразу подняли по тревоге, они видели, что мы их вытащили.
– Девушку быстро в горячий душ! И дай ей виски или коньяка!
Машку кто-то поднял, поставил на ноги, поправил сползающее с плеч полотенце.
– Девушка! – обратился к ней командующий здесь всем, поднимаясь с колен. – Вы молодец! Если бы не вы, он бы утонул!
И улыбнулся, глядя ей в глаза золотистыми, чуть с прищуром тигриными глазами!
У Машки остановилось дыхание, сердце ударило под коленки, и она стала заваливаться на бок, и если бы не подхватили чьи-то руки, она бы упала, ударившись о мокрый песок.
«Дима!» – выстрелило в висок узнавание.
И всего на мгновение она отключилась.
– Ей плохо! – крикнул кто-то у нее над ухом.
– Нет. Нет, – возразила Машка, возвращаясь из секундного помутнения.
«Помутнение рассудка», кажется, так это по-красивому называется у романтичных барышень.
– Игорь, да неси ты ее в дом скорее! – прогремел недовольный командирский голос. – Вот и врачи прибыли!
Все это она слышала как бы издалека. Машку подняли на руки и куда-то понесли.
«Не надо мне ни в какой дом! Мне надо в свой номер!» – думала она отстраненно.
На пороге дома их – Машку и того, кто ее нес, – встретила женщина, улыбавшаяся сочувственно.
– Неси ее прямо в душ! – распорядилась женщина.
Через какие-то коридоры, комнаты, двери и снова коридоры Машку принесли и поставили в душевой кабинке.
– Я вот здесь полотенце повешу, – сказала женщина, демонстрируя Машке полотенце и где она его повесит.
«Ладно, душ!» – согласилась с обстоятельствами Машка.
Душ – это хорошо. Ей надо согреться, разморозить мозги, перестать трястись мелкой противной дрожью перепуганного, замерзшего тела.
Она врубила горячую воду, уперлась обеими руками в стену и так и стояла под лупящими обжигающими струями, не сняв купальника. Черный раздельный купальник калифорнийского приобретения ей нравился необычайно за удобство и за то, как он ей шел – с высоким поясом плавок, подчеркивающим талию, визуально добавляющим длины ногам, с глухим, в спортивном стиле, верхом, удобным и эластичным.
Сможет ли она его теперь носить после таких событий, думала Машка, он будет ассоциироваться с неприятным воспоминанием.
Вос-по-ми-на-ни-ем!
«Дима!»
Вот каким ты стал. И кем.
Хозяином данной частной собственности «не влезай, убьет!». Хозяином жизни.
То, что он был хозяином, и командиром, и отцом родным здесь, понятно с лету, без необходимости каких-либо дополнительных вопросов.
Богатым. Сильным. Жестким. Тигриные глаза.
Машка узнала его сразу и рассмотрела немного. Конечно, он изменился, но она узнала сразу.
«Кажется, еще сегодня ночью тебе было интересно, каким он стал. Теперь неинтересно, теперь почему-то грустно, совсем грустно!»
Сколько она простояла под хлещущими горячими струями, потеряв счет времени?
Машка одним движением закрутила краны, обрывая набежавшую непонятную грусть-тоску. По несбывшемуся, наверное.
«Ладно, Мария Владимировна, давай вытираться и дуй отсюда!» – приказала она себе строго.
Выпуская на свободу клубы пара, Маша распахнула дверцы кабинки и вышла из душа. И, вытираясь, все придумывала, как бы половчее смыться из этого дома, и поняла, что оттягивает момент выхода за пределы душевой и боится встретиться с ним снова.
– Так! – договаривалась она сама с собой, глядя в запотевшее зеркало и подтверждая слова режущим жестом руки. – Ты его не узнала! И виду не смей подавать! Спасибо-спасибо, мерси-мерси. Он-то тебя не узнал точно! Значит, «здравствуй, Дима!» отменяется. Он незнакомый, тяжело богатый мужик, закрытый и недоступный, как элитный клуб! Вот и ладненько – пока-пока!
Решительно водрузив полотенце на крючок, расправила плечи, вдохнула-выдохнула и вышла из душевой. И попала в широкий коридор.
В кресле возле маленького столика у стены сидел Дмитрий Федорович Победный, одетый в летние легкие брюки и белую футболку. Он поднялся при ее появлении.
– Ну, как вы? – спросил, доброжелательно улыбаясь.
– Спасибо. Согрелась, теперь в порядке, – отрапортовала Машка светским до заморозков тоном.
Под коленками зазвенело, сердце сбилось с ритма, пропустив пару ударов и понеслось вскачь полоумным стайером.
– Я принес вам коньяк. – Он указал рукой на два хрустальных пузатых бокала, стоявших на столике.
– Нет, нет! Благодарю вас! – протокольно отказалась Машка.
«Как погода в Лондоне? Дожди…» И дождливым лондонским тоном она поинтересовалась:
– Как пострадавший?
– «Скорая» и госпитализация не понадобились. Шок, легкое сотрясение, небольшое переохлаждение, воды нахлебался, стресс, а так все в порядке.
– Слава богу! – порадовалась Мария Владимировна.
– Ему, конечно, тоже, но спасли его вы, – переходя на предложенный и выдерживаемый дамой лондонско-дождливый тон, ответил хозяин.
– И вы, – поделилась лаврами Машка. – Я бы хотела поскорей попасть в свой номер. У меня на пляже остались вещи, сумка с документами.
– Я уверен, что о ваших вещах позаботились работники пансионата, а в номер мы сейчас вас доставим. – Дожди, дожди, никакого тепла в голосе.
– Спасибо!
Машка заученно благодарила, рассматривая его во все глаза, запоминая и изо всех сил стараясь сдерживаться, не выказать интереса, прикрикивая на себя мысленно, напоминая ежесекундно себе про элитный закрытый клуб.
И смотрела, смотрела.
«Бежать!!! – рыкнула профессорским голосом. – Бежать, быстрее! Ну!!!»
