Беда с этой Мэри - Крисуэлл Милли (книги серии онлайн txt) 📗
Мэри не могла ничего испытывать к нему! Она не поддастся обольщению! Точка! Конец истории.
Мэри приняла деловой вид.
— Я позову вашу официантку. Сегодня вас будет обслуживать Лоретта.
Лоретта Раззоли была самой несимпатичной из официанток, и, как Мэри догадывалась, именно поэтому Энни выбрала ее обслуживать столик Галлахера. Хотя эта женщина блестяще выполняла свою работу, она обладала повадками пираньи. И особенно «привлекательным» в ней было то, что она ненавидела мужчин и с исключительной антипатией относилась к красивым, напоминавшим ей неверного бывшего мужа, с которым она недавно развелась.
— Я позабочусь, чтобы Лоретта немедленно принесла вам вино и пиццу, — сказала Мэри, улыбаясь мальчику. — Постарайся получить удовольствие от ужина, Мэт.
Дэн наблюдал, как Мэри направилась к женщине со странной прической и вступила с ней в беседу.
Они обе посмотрели в его сторону и отвернулись тотчас же, как только он улыбнулся, заставив его почувствовать нечто похожее на угрызения совести.
Мэри Руссо ненавидела его. Он мог это заметить по выражению ее глаз, он слышал ненависть в ее голосе. Проклятие!
— Она славная, — сказал Мэт, ерзая на стуле и теребя прибор на столе. — Мне здесь нравится.
— Да, мне тоже.
Дэн не собирался сдаваться.
«Еще ничего не потеряно, до конца еще далеко».
Имея дело с бейсболом большую часть жизни, Дэн хорошо помнил это изречение.
Что же касалось его намерений, то до конца было еще ох как далеко!
ФЁТТУЧИНИ ДЯДИ АЛЬФРЕДО
6 столовых ложек сливочного масла, 1, 5 стакана взбитых сливок, 3-4 стакана отваренной и откинутой на дуршлаг лапши, 1 стакан наструганного пармезана или сыра романо, соль, перец и свеженатертый мускатный орех по вкусу.
В жаровне или на сковороде растапливать на сильном огне сливочное масло, пока оно не приобретет коричневатый оттенок. Добавить полстакана взбитых сливок и довести до кипения, пока не образуются большие блестящие пузыри. Время от времени помешивать.
Уменьшить огонь до среднего и добавить отваренную лапшу. Сильно встряхивая, перемешать ее двумя вилками, высыпать в нее сыр и вылить оставшиеся сливки. Делать это постепенно, сыр и сливки добавлять небольшими порциями.
Лапша должна Оставаться влажной, но в ней не должно быть жидкости. Добавить соль и перец, а также тертый мускатный орех по вкусу. Подать на стол немедленно. Блюдо рассчитано на 4-6 порций.
Глава 7
Когда женщины семейства Руссо собирались вместе — а это обычно бывало днем в понедельник, — в беседе затрагивалось несколько тем: приступы геморроя у бабушки Флоры, отвращение Софии к проделкам Фрэнка, печаль и огорчение Конни по поводу постоянной занятости мужа и ее бессилие это изменить, а также бесчисленные недостатки Мэри. Последняя тема была самой популярной.
— Твоя беда, Мэри, — говорила София, накручивая на вилку лапшу «феттучини дяди Альфредо» и засовывая в рот очередную порцию, — в том, что ты не желаешь использовать свой шанс. Лу — прекрасная добыча. Из него получился бы замечательный муж. Можешь мне поверить. Я знаю, о чем говорю.
Начинается, подумала Мэри, приготовившись к худшему.
София напоминала скаковую лошадь, нацелившуюся на победу, и не была расположена позволить кому-нибудь отвлечь ее от намеченной цели, а уж своей «неблагодарной» дочери меньше всего.
— Мама, я не собираюсь замуж за Лу. Он славный. Он мне нравится, но только в качестве друга. И я прекрасно сознаю, что ты выбрала его мне в мужья (телячьи котлеты, по-видимому, сделали свое дело), но между нами нет взаимного притяжения. Я не испытываю волнения, когда целую его. — У них уже было три свидания. Три вечера они провели, сидя на ее диване, — и ничего. То же самое Мэри чувствовала бы, если бы целовала брата. Но конечно, Джо она никогда не целовала так. Ее губы всегда оставались сомкнутыми, если она целовала Джо. — Поверь мне, я знаю, о чем говорю.
Никто, и ее мать в особенности, не заставил бы Мэри выйти замуж против воли.
София внимательно обвела взглядом всех присутствующих, начиная со свекрови, которая в этот момент двумя пальцами проталкивала в горло кусок хлеба.
У бабушки Флоры были сложности с искусственными зубами, которые расшатались и вели себя вольно, то есть грозили вывалиться в самые неподходящие моменты. И какие бы поддерживающие протез клейкие вещества она ни использовала, ей никак не удавалось заставить их сидеть на месте. Когда она пыталась откусить кусочек свежего хлеба, они щелкали, как кастаньеты.
— Видишь, Флора? Видишь, каковы эти молодые люди?
Мэри отвергает такого хорошего и достойного молодого человека! Такого трудолюбивого молодого человека!
У Мэри появилось искушение добавить: «Такого хорошего и трудолюбивого молодого человека, живущего с матерью». Однако она не поддалась ему и промолчала, потому что для ее старомодной семьи не было ничего дурного в том, что взрослый мужчина, которому перевалило за сорок, живет вместе с матерью. Почему это следует считать приемлемым, Мэри не знала. Но ей было известно, что все они считают это нормальным.
— Притяжение? Волнение? А что это такое? — пожелала узнать ее мать. — Единственное, что у тебя должно вызывать интерес и притяжение, — это звон кассового аппарата Сантини, который сообщит тебе, сколько Лу зарабатывает. Знаешь, сколько они теперь берут за жареные свиные ребрышки? Не первосортные, не специально выбранные вами, а просто обычные ребрышки? Да это настоящая обдираловка!
— Деньги еще не все, мама, — возразила Конни, и лицо ее стало несчастным, что заставило Мэри заподозрить, что и в этом проктологическом раю не все благополучно. Она знала, что сестру раздражает то, что ее муж слишком много времени посвящает работе, но ей было также известно, что Конни без ума от доктора Эдди Фальконе. И двенадцать лет брака не изменили ее чувств.
К тому же Конни нравилось тратить заработанные им деньги. Этот серовато-синий брючный костюм, сшитый на заказ, который был сейчас на ней, несомненно, стоил столько, сколько тратила за год на еду какая-нибудь семья из страны третьего мира. На покупку этого костюма ушли деньги, полученные за обследование многих задов.
Мэри взглянула на свой костюм, купленный в магазине готового платья, и прищурилась. Этот фасон не очень шел ей. В то время как пища была жизненной необходимостью, одежда была для Мэри лишь неизбежным злом. Она ненавидела покупать одежду главным образом потому, что платья, выглядевшие потрясающими на вешалке и на манекенах, на ней теряли вид и казались уродливыми. И Мэри была почти уверена, что во всех магазинах одежды зеркала были с фокусами, потому что, когда она покупала платья, понравившиеся ей в магазине, они чертовски не шли ей, когда она примеряла их дома перед своим зеркалом.
— Хватит, София! — Бабушка Флора наконец проглотила кусок хлеба и теперь высказала свое мнение: — Девочка говорит о любви… Сердце знает о таких вещах. И в чем дело? У тебя нет сердца? Мэри должна сама решить, за кого ей выходить замуж. Это ее право.
Удовлетворенная тем, что высказалась, Флора фыркнула, обмакнула другой кусочек хлеба в чесночное оливковое масло и запихнула его в рот. У Мэри возникло подозрение, что бабушка с радостью запихнула бы этот хлеб в глотку Софии, чтобы заставить ее замолчать. Впрочем, возможно, она принимала желаемое за действительное.
София сверкнула глазами на свекровь, будто старуха совершила тяжкий грех предательства. По мнению Софии, так оно и было. По-видимому, существовало некое малоизвестное неписаное правило, заключавшееся в том, что старые люди обязаны ополчаться на своих детей, не важно, правы те или нет. Это касается почти всех семей, и вы или включаетесь в игру и никогда не выступаете против своей семьи, или оказываетесь в полной изоляции и никто не хочет с вами разговаривать.
В данное время в числе отступников оказалась сестра Софии Энджи, потому что она сказала нечто нелестное о перекормленной и излишне тучной дочери тети Джозефины. И хотя это была чистая правда (Салли весила чуть меньше молодого слоненка), считалось, что критиковать ее не имеет права никто, кроме матери.
