Беда с этой Мэри - Крисуэлл Милли (книги серии онлайн txt) 📗
У женщины были короткие волосы неописуемого цвета, торчавшие во все стороны, как спицы колеса. Она примостилась за небольшим столиком, выложенным плиткой, у окна, выходившего на улицу со стороны парадного входа. Загадочная улыбка на ее губах и взгляд, который она бросила на Дэна, показались ему странными, будто она знала что-то, что было неизвестно ему. Это раздражало и нервировало.
Устроившись за указанным ею столиком, Дэн взял в руки меню в красном кожаном переплете и тут заметил в другом конце зала Мэри Руссо. Он почувствовал, как в желудке у него заворчало и забурлило, и похвалил себя за то, что предусмотрительно набил карман таблетками от изжоги. Какая жалость, что не изобрели аналогичного средства от похоти, хотя Дэн и сомневался, что нашлось бы достаточно сильное, чтобы излечить его от того, что он чувствовал в эту минуту.
Сексуальная женщина, предмет его вожделения, разговаривала с одной из посетительниц, дико размахивавшей руками и хохотавшей над чем-то, чего Дэн не мог слышать.
От доносившегося до него смеха Мэри он почувствовал, как мурашки побежали у него сначала вдоль спины, потом по всему телу, пока это странное ощущение не затронуло паха, У него перехватило дыхание, сердце заколотилось как бешеное, и он почувствовал, что не может совладать со своим возбуждением. Это чувство было сродни тому, что он испытывал, ступая на борт самолета.
Удар в сердце — и вслед за ним жжение. Во время двух своих прежних встреч с Мэри Руссо он испытывал то же самое.
«Ну, по крайней мере, — подумал он, — я добился, чего хотел, — увидел ее».
Дэн никак не мог избавиться от мыслей о Мэри. Это-то и было подлинной причиной того, что нынче вечером он выразил желание пойти именно в этот ресторан. Дэн хотел убедиться в том, что чувство, испытанное им при их первой встрече и позже, в супермаркете, все еще не прошло. Что-то более сильное, чем гнев, соединило их. Он был уверен в этом. И знал, черт возьми, что и она чувствует то же самое.
Мэри ежевечерне обходила зал ресторана, останавливалась возле столиков, болтала кое с кем из новых посетителей, узнавала знакомые лица и была в восторге, оттого что обзавелась уже постоянной и немалочисленной клиентурой.
Она не сомневалась в том, что у ее ресторана есть будущее, что ему обеспечен прочный и стабильный успех:
— Не забудьте сегодня попробовать творожный торт, миссис Хегган, — советовала она блондинке, говорившей с сильным французским акцентом, явно не равнодушной к сладкому. — Он сделан по рецепту моей тети Эмилии и совершенно потрясающий. Поверьте, вы не прогадаете. Я ручаюсь.
Глаза ее собеседницы заблестели.
— А вы мне обещаете, Мэри, что я не поправлюсь ни на грамм?
— Ну конечно, дорогая, — отвечала Мэри со смешинками в глазах. — Во всех наших десертах вообще нет калорий. Таким образом мне и удается сохранять фигуру.
Подмигнув сладкоежке, Мэри двинулась дальше и следующую свою улыбку адресовала паре, пришедшей сюда отпраздновать двадцатипятилетие своего брачного блаженства, выпить бутылочку шампанского и отведать особого миндального торта, приготовленного Мэри специально для них.
Мэри уже собиралась пройти в другую часть зала, когда заметила своего смертельного врага за столиком у окна. У нее перехватило дыхание. Она попыталась обуздать свои внезапно взмывшие бурные чувства и жажду убийства.
И этот Дэниел Галлахер еще осмелился снова заявиться в ее ресторан!
«Мы непременно встретимся снова, Мэри Руссо. Можете на это рассчитывать».
Эти его слова, всплывшие в памяти, вызвали у нее новый прилив негодования. Она, прищурившись, смотрела на него и тут заметила рядом с ним маленького мальчика. Тот выглядел как миниатюрный двойник ее недруга. Только вместо выношенных джинсов, синей рубашки-поло и ботинок на ребенке были мешковатые штаны из той же джинсовой ткани, майка-футболка с надписью «Звездные войны. Тайная угроза» и теннисные туфли.
Мэри заключила, что мальчик — его сын, хотя никогда не задумывалась о том, женат ли Галлахер. «Нельзя же сказать, что я думаю о нем постоянно», — попыталась убедить себя Мэри, понимая, что лжет, Но Дэн не производил впечатления женатого и прочно устроенного в оседлой жизни.
Он поднял глаза от меню, посмотрел прямо на Мэри и адресовал ей улыбку в сто ватт, отчего ее ладони и ступни сразу взмокли. Мэри не могла избежать встречи, не поприветствовать его. Если бы она так поступила, то проявила бы недостойную мелочность и мстительность.
Во всяком случае, она убедила себя в этом.
— Мистер Галлахер! Какой сюрприз! Вы последний человек, которого я ожидала здесь увидеть. Неужели вам снова захотелось поесть моей «тяжелой и безвкусной еды»? Кажется, так вы ее назвали?
Она принужденно улыбнулась, но улыбка получилась похожей на гримасу.
Он не обратил внимания на ее колкость, а предпочел сосредоточиться на ее прелестном, восхитительном ротике, сжатом в этот момент, как раковина устрицы. Может, ему бы стоило упомянуть, как он любит этих моллюсков?
— Я привел своего сына попробовать пиццу. Мэт ее просто обожает. Он настоящий фанат пиццы.
Мальчик улыбнулся, показав два кривоватых передних зуба, и Мэри тотчас же почувствовала к нему симпатию. Пусть ей не нравится его отец, это совсем не значит, что она проявит грубость к ребенку. В конце концов, кому, как не ей, было знать, что родственников не выбирают?
Она ответила улыбкой на улыбку мальчика.
— Привет, Мэт. Добро пожаловать в наш ресторан. Значит, ты большой любитель пиццы, да? И какую же ты предпочитаешь? Я попрошу нашего шеф-повара сделать пиццу специально для тебя.
— Bay! — Ребенок чуть не взлетел со стула к потолку, как воздушный шарик. — Ты слышал, папа? А можно мне такую пиццу, чтобы в ней было все? Кроме грибов, Я ненавижу грибы. И…
Дэн доброжелательно улыбнулся сыну, и Мэри почувствовала, как на сердце у нее потеплело, но она приписала это теплое чувство недавно съеденной сосиске с перцем, не желая верить в то, что оно могло быть вызвано чем-то иным.
«Я не позволю себе увлечься этим человеком. Не позволю!»
Пока Мэри слушала, как мальчик перечисляет все то, что он хотел бы видеть в своей пицце, она из-под полуопущенных ресниц изучала лицо его отца.
Дэниел Галлахер был тем, что Энни называла «горячим и лакомым кусочком» и «ходячим оргазмом».
Черт бы его побрал! Эти зеленые глаза искрились и сверкали, пока он слушал панегирики своего сына в адрес пиццы. Эти длинные и густые ресницы! Его улыбка! О! Слишком привлекательная и волнующая, когда он поднял голову, посмотрел на нее и сказал:
— Я хочу попробовать ваше особое блюдо — баклажаны с пармезаном — и попрошу стакан кьянти.
Голос у него был низкий, звучный, с выразительными интонациями, и в то же время мягкий, как атлас, ласкающий обнаженную кожу, как горячая сливочная помадка, изливающаяся на мороженое, как кофе со взбитыми сливками, дразнящий и ласкающий ваш язык…
Почему она не испытывала ни искры возбуждения, когда Лу целовал ее несколько дней назад? Нельзя сказать, что его поцелуй был ей неприятен. Это было даже очень мило — что правда, то правда. Но только его поцелуй не сбил ее с ног. По ее телу не пробежала судорога. Его поцелуй не обжег ее, не заставил ее трепетать. Он не вызвал в ней никакого отклика. Ну решительно никакого! И уж конечно, в нем не было ничего волнующего, а тем более потрясающего.
Разглядывая рот Дэниела Галлахера, Мэри почему-то была уверена, что поцелуй этого репортера был бы более чем приятным.
И несмотря на твердую решимость не поддаваться своим чувствам и фантазиям, она ощущала, что с ее телом творится что-то неладное. Черт возьми! Да что же это с ней происходит? Как она могла испытывать какие-то чувства к человеку, смешавшему с грязью ее ресторан? К человеку, облившему презрением все, ради чего она столько трудилась? Человеку, который попытался лишить ее средств к существованию? Не говоря уже о том, что вкусовые рецепторы этого человека, по-видимому, были парализованы, раз не ощущали вкуса.
