Ягоды бабьего лета - Толмачева Людмила Степановна (читать книги без регистрации .txt) 📗
— Жаль. Как же так, Любовь Антоновна? Вы молодая женщина и, отправляясь в дальний путь, должны предусматривать все случаи жизни, в том числе и самые гламурные.
— Спасибо за комплимент, но мне не до того было, когда я сюда собиралась, — вежливо осадила она Всеволода Петровича.
— Простите старика, если обидел. Я увлекся и забыл обо всем на свете. Что же такое важное я хотел сказать? Вот память дырявая! Ах, да! Игорь прекрасно рисует, вот он и напишет вам объявление. Вы составьте текст, а он сейчас придет и на этом столе расположится со своими фломастерами. А я пойду, у меня процедуры.
Игорь склонился над столом, тщательно выводя красным фломастером текст объявления. Они были вдвоем в библиотеке. Люба проводила инвентаризацию, сверяя записи в карточках с имеющимися в наличии книгами, делала соответствующие пометки. Время от времени она посматривала на него, с горечью замечая болезненную худобу, отчего он казался ей одновременно и моложе, и старше; седину по всей голове, которой раньше не было, если не считать посеребренных висков; легкое дрожание пальцев. Впрочем, последнее могло быть от волнения. То, что он волновался, она почувствовала сразу. Он старательно не смотрел в ее сторону, характерно покашливал, если неловко задевал ногой стул или ронял карандаш.
Но и она пребывала в странном, двойственном положении. В голове была полная мешанина и в душе такая же сумятица. Кто они сейчас? Бывшие супруги? Близкие когда-то люди? Да, они любили друг друга в той, прежней жизни. Но с тех пор не просто утекло много воды, а прошли века, тысячелетия, растаяли льды полюсов, превратились в оазисы пустыни, родились и умерли галактики… Между ними миллиарды световых лет. Она все помнит и все так же любит его. Он не помнит ничего. И не знает ее.
Люба вскрикнула, оступившись на стремянке, на которой стояла, доставая книги с верхней полки. Если бы не Игорь, моментально отреагировавший на ее испуганное: «Ай!» и подхвативший ее на руки, неизвестно, чем бы все это закончилось. Он осторожно поставил ее на ноги, помог сесть на стул, участливо спросил:
— Ну как? Голова не кружится?
— Нет. Спасибо вам. Страшно представить, что бы со мной было, если не вы. Мокрое место, наверное.
Она с вымученной улыбкой посмотрела на него. Он не отвел взгляда, тоже улыбнулся:
— Знаете что, Любовь Антоновна, хватит вам альпинизмом заниматься! Здоровый мужик картинки малюет, а слабая женщина по верхотуре лазит. Даже неудобно.
Он быстро влез на стремянку, повернулся к Любе:
— Командуйте!
— Давайте снимем все книги с верхних полок и разложим их на столах. Тогда дела пойдут быстрее.
Люба принимала из его рук стопки книг и складывала их на столы.
Совместная работа помогла им преодолеть обоюдное чувство неловкости. Они и не заметили, как их взгляды и движения стали непринужденными, а разговор легким, ни к чему не обязывающим. Игорь даже пытался острить, но делал это по-другому, не так, как раньше. Не было в его шутках прежней искрометности, свойственной людям начитанным, много знающим. Но натура, тонко чувствующая, одаренная многими талантами, в том числе и способностью видеть смешное, брала свое.
— Меня недавно Всеволод Петрович насмешил. Давай, говорит, эксперимент произведем, чтобы определить, из какой сферы твоя бывшая профессия — из творческой или технической. Если это определим, то узнать твою профессию будет проще пареной репы.
Ушел куда-то, а потом зовет меня, пошли, мол, на «опытную площадку». Пришли в котельную к Семенычу, а там два стола колченогих стоят в двух метрах друг от друга. На одном — инструмент слесарный, железяки разные, на другом — стопка бумаги, письменные принадлежности, гитара, кисточки с красками, еще что-то в этом роде. Короче, Петрович мне приказывает: встань, посмотри поочередно на эти предметы, закрой глаза, подумай хорошенько, а потом иди к тому столу, который тебя позовет.
— Интересно. И что, позвали?
— Ага. На обед. Виктор Степанович, из соседней комнаты. Нет, ничего из этого эксперимента не получилось. Видно, не те предметы были подобраны.
— Да уж. Набор неполный. К примеру, не было кирпича или черепицы.
— Черепицы?
— Ну да. В коттеджном строительстве черепица просто незаменима.
— Хм. Любовь Антоновна, так вы хотите сказать…
— Нет, нет. Это я к слову. Просто пример…
Игорь хотел еще о чем-то спросить, но зазвенел звонок на обед. В библиотеку вошел Всеволод Петрович:
— Так, и где объявление? О! Какая красота! Игорь Алексеич, да ты художник-оформитель! Дизайнер, по-современному. Мастерство, как говорится, не пропьешь. Где мы его разместим? В вестибюле? Любовь Антоновна, у вас тут, наверняка, кнопки имеются или липкая лента.
Мужчины пошли вешать объявление, а Люба еще задержалась в библиотеке. Снова ее нервы были взбудоражены. Их разговор с Игорем слегка коснулся главного и пресекся на критической точке. Игорь первый дернул за нитку, еще немного, и ей пришлось бы разматывать весь клубок. Но готова ли она к этому? Ее терзали сомнения.
В столовой разговор вертелся вокруг предстоящей конференции. Всеволод Петрович захватывающе рассказывал биографию Чехова, о дружбе писателя с Левитаном, а Люба исподтишка наблюдала за Игорем. Ведь когда-то творчество Левитана было излюбленным примером в его монологах о русском пейзаже. Игорь молча ел, внимательно слушая старика. По собравшимся складкам на его лбу и возникавшему временами выражению отрешенности Люба поняла, что он пытается что-то вспомнить. «Значит, не все потеряно, — с затаенной радостью подумала она. — На эту тему я еще сама с ним заговорю. Как только представится удобный случай».
После обеда она зашла к себе, в гостевую комнату, взяла мобильник и набрала номер Владислава. Сын ответил не сразу. Каким-то тусклым голосом он произнес:
— Слушаю.
— Владик, это я! Здравствуй!
— Здравствуй. Что-то случилось?
— Случилось. Ты где сейчас?
— В офисе. А что?
— Один?
— Да. Так что стряслось-то?
— Папа нашелся. Понимаешь? Он жив и практически здоров. Только…
— Постой! То есть как — нашелся?! А кто его нашел? Где?!
Ее оглушил, ставший вдруг громким, взволнованный голос сына.
— Мы с бабушкой увидели его по телевизору, в программе: «Жди меня».
— А где он сейчас? Дома?
— Нет. В интернате для престарелых, в Сергино. Я сейчас здесь, с ним. Владик, все объяснения потом. Это разговор не для телефона. Понимаешь? Я буду ждать тебя здесь. Когда ты приедешь?
— Сегодня. Я сейчас же выезжаю.
— Постой! Надо заехать домой, захватить его одежду и свидетельство о рождении.
— Хорошо, я заеду.
— Владик!
Люба помолчала, потом все же сказала то, чего так не хотелось говорить:
— Владик, ты пока Стелле не сообщай об отце, ладно? Потом, когда встретишься со мной, мы с тобой обо все поговорим и тогда…
— Ладно, мама. Я не скажу.
— И еще… Ты не мог бы заехать к нам и взять для меня пару платьев и блузку, а то мне не во что переодеться.
— Хорошо, сделаю.
— Владик, ты перезвони мне, когда будешь в Сергино. Я выйду, встречу тебя. Ну, пока!
Люба еще посидела немного, затем тяжело вздохнула и поспешила в библиотеку — скоро должны появиться Аня с Дашей.
Прошлым вечером Люба нашла среди старых журналов, пылившихся на верхней полке, несколько номеров с приложениями по вязанию. Ей очень понравились модели джемперов со сложным рисунком. Сразу же подумалось об Ане. Почему-то сердце обдавало горячей волной, когда она думала об этой девочке. Странно! Уж, кажется, все до последней клеточки заполнено Игорем. Места нет даже для самой себя. Однако неисчерпаемы глубины души!
Но пришла одна Даша. С порога затараторила:
— Аня не может прийти. Ей директор срочный заказ дала. Надо кому-то там на день рождения жилет связать.
— И что, часто такие заказы бывают? — спросила Люба, расстроенная этой новостью.
— Ага. Ей многие заказывают. Она классно вяжет, как в магазине, не отличишь.
