Мой персональный миллионер (СИ) - Шайлина Ирина (книги бесплатно .txt) 📗
– Обязательно, – обещала я, начиная собирать свои вещи.
Не говорить же ей, что у меня по сути мужа нет. И изображает он заботу лишь потому, что ему надо зарабатывать очки в идиотском соревновании. И стоит мне вернуться домой, как мы окажемся по разные стороны лестничного коридора. И слышать его голос я буду лишь тогда, когда он поёт в ванной. Хотя, может, иногда, мы будем встречаться возле подъезда…
Я позвонила Герману, сложила вещи и села ждать. Все, что он мне притащил, раздала соседкам – двум забавным бабулькам, с которыми я успела подружиться. Цветы были в горшочке, поэтому не завяли, я поставила их на подоконник. А одежды у меня мало. Шорты, футболка, халат, плюс сменные, и нижнее бельё. Три пары красивых новых носочков с бирками, естественно, и наверняка дорогущие. К выписке мне привезли джинсы и свитер, все остальное он привезет сейчас.
Выглянула в окно – наверняка лёгкий морозец. Ночью шёл снег, а сейчас остался только островками под деревьями и в тенистых местах. Скоро зима. Гришка не брал трубку. Придётся покупать теплую одежду, как не кстати.
О миллионе, лежащем в одном из многочисленных шкафчиков моей кухни я тогда не вспомнила – вообще забыла напрочь. Поэтому напряженно высчитывала, откуда лучше взять деньги и в какую сумму уложиться, когда телефон засветился экраном и объявил – Герман уже внизу.
Я подхватила сумку. Мне наконец отперли двери отделения, вниз по лестнице я скатилась почти кубарем. У Германа на руках Сонька. Она и правда, как будто выросла. Хватаю её на руки, смеюсь, дышу ею, целую холодные щечки. Она морщится недовольно, но так знакомо. Скорее домой, моя дочка, никому не отдам! Горьким сожалением отдаётся мысль, что больше я её кормить не смогу, но я гоню её прочь. Главное, мы здоровы и рядом. Многим вообще не удаётся кормить грудью, а я смогла больше трёх месяцев! Я – счастливица.
Герман мнется, чувствует себя лишним. Наконец протягивает мне пакеты. Один продолговатый, другой наоборот, толстенький. Я недоумеваю – моё пальто и кроссовки столько места не займут.
– Что это?
– Эмм…вещи.
Я взяла оба пакета. Вытряхнула их содержимое на стулья. Открыла выпавшую коробку. Сапоги. Из настоящей, идеально выделанной кожи. Мягкие, деньгами пахнут. Высокое голенище, каблук самое то – умеренно высок. Мне же Соньку на руках носить.
Во втором пакете пуховик. Не китайский, внутри которого синтетический наполнитель, а самый настоящий. Наверняка безумно дорогой.
– Что же ты шубу не притащил? Песца, ну или норку на худой конец?
– Испугался, что не возьмёшь.
Герман обрадовался. Улыбнулся. Видимо и правда, переживал, как я на его подарки отреагирую.
– Ну и правильно подумал. Иди, возвращай в магазин. Мы с Сонькой домой.
Я накинула поверх свитера халат. До дома не так уж далеко, дойду. Завязала тесемки. Взяла дочку на руки, и пошла на улицу поямо в тапочках. Всего лишь октябрь, ничего страшного. Герман шуршал пакетами сзади, я решительно шагала вперёд.
Идти в тапочках в октябре, откровенно говоря, некомфортно. Это я поняла, отшагав уже метров пятьдесят. Мало того, что ноги мерзнут, так ещё и прохожие оборачиваются, а я ведь ещё территорию больницы не покинула. Я прекрасно понимала, что совершаю глупость, но остановиться не могла. Хотя так легко сдаться — просто сесть в машину, блестящую, теплую, которая черепашьим шагом ползет рядом. Но глупое упрямство гонит вперёд, и не совладать с ним, даже если уступить хочется — я слишком привыкла все делать сама. И одна лишь возможность того, что кто-то может решать мои проблемы, пугает. А вдруг я привыкну? Расслаблюсь. А Герман получит своё наследство и свалит в туманную миллионерскую даль. А я останусь тут, на донышке, и все мои проблемы со мной.
— Может, ты сразу мне Соньку отдашь? — спросил Герман в открытое окно.
— Это ещё зачем?
Герман вздохнул, устало. Наверное, устал, наверняка даже. И его жалко, и себя, что греха таить.
— Ну как зачем? Ты сейчас ещё с полкилометра оттопаешь, свалишься, обратно в больницу поедешь. А ребёнок опять мне. Так, может, чтобы не затягивать, сразу мне её? Я бы домой поехал, а ты топай потихоньку.
Я сломалась. Открыла дверь, села на заднее сиденье, Соньку уместила в люльке. На машине, стараясь не встречаться с Германом взглядами в зеркале, до дома меньше десяти минут — меня отвезли в ближайшую районную больницу. У подъезда, слава богу, никого — осень всех разогнала по домам. Я поднялась на этаж и только сейчас вспомнила, что у меня даже нет ключей от квартиры . Я уже расслабилась! Стою, жду, пока мне дверь откроют. Поблажки к себе недопустимы, я должна быть тверда, как сталь.
Герман открыл, впустил меня в квартиру, положил ключи на тумбочку и ушёл. Я вошла в комнату. Такое ощущение, что сто лет тут не была — все будто чужое. Захотелось к себе, в ту квартирку, что я выбирала сама, и которая сейчас сдаётся. Там такой договор, что о заселении туда раньше, чем через год, мечтать нечего. Да и ипотека… Пока работать не начну, даже думать не стоит.
Сонька уснула в машине, я аккуратно положила её в кроватку. Огляделась и ахнула — мой дом был похож на филиал детского магазина. Куча приспособлений, механизмов, которые должны облегчить уход за ребёнком, но были мне не по карману. Многие пакеты с логотипами именитых магазинов так и стоят на полу даже не распакованные. Если бы купила все это сама, я, пожалуй, была бы счастлива — пусть крохоборство, но мания покупать для ребёнка все самое лучшее и красивое была во мне сильна, а сейчас мне было горько и обидно. Я словно видела, какой была бы жизнь моей Соньки, если бы она родилась в полной, успешной семье. Без всего этого… выживания.
Мне хотелось выбросить все это. Хотелось. Но я не смогла. Это же не для меня — для Сони. Поэтому целый час, пока малышка спала, я, сначала приняв душ, разбирала чужие покупки. Порой даже возмущалась, глядя на ценники — я знала места, где можно то же самое купить дешевле. А многое вообще было не нужно и вряд ли будет использоваться — зачем Герман купил, неизвестно.
Я заглянула в морозилку — молока там нет и быть не может. Снова грустно. На полке дорогая смесь, мне, пожалуй, такая тоже не по карману, хотя ради ребёнка можно и напрячься. Соня скоро проснется, поэтому я засунула свои печали подальше и развела смесь.
Вечером мы с дочкой собрались гулять. Я вышла в прихожую — до неё мои руки ещё не добрались. В углу кучей свалено барахло — в том числе пакеты с пуховиком и сапогами. Я скрипнула зубами — все же притащил. Но гулять пойду в кроссовках: это не тапочки, ничего со мной за полчаса не станется. Но кроссовки не находились, и пальто тоже. На вешалке только старые хозяйские вещи, которые я не знаю, куда деть, и все — мужские. Да и не хочется надевать чужое — противно. Я вышла в подъезд, позвонила в соседскую дверь. Должен быть дома, вечер же. Дверь открылась.
— Да?— спросил Герман. Вид — сама невинность. Только нимба над головой не хватает.
— Герман, где мои вещи? Пальто и кроссовки.
— Знаешь, я решил, что, если ты будешь гулять в них в октябре, то сидеть с Сонькой мне придётся часто. А я, знаешь ли, работаю. Может, меня даже повысят.
Я задохнулась. Слов не находилось, ни одного. Вот так — стоило подпустить мужчину чуть ближе, как он тут же начинает распоряжаться всем, включая мои вещи. Я открыла рот и тут же закрыла — промолчу. Я слишком ему благодарна — за Соньку, за все. Мои слова, что хотят сорваться с языка, сейчас просто растопчут все нахрен: и мою благодарность, и его доброту. Поэтому я молча ушла в свою квартиру, оставив Германа стоять у открытой двери.
Сонька была уже в комбинезоне и начала потеть, активно выражая протест. Я раздела её. Среди покупок Германа — развивающий коврик с подвесками. Судя по рыжим волоскам, его застолбил Сатана, которого сейчас где-то черти носят. Поэтому я посадила Соньку в вибрирующее креслице. Удивительно, но ей в нем нравится. Звоню Гришке. Трубку он берет только с седьмой попытки — видимо, его удивила моя настойчивость, и он сдался.
