Красавица и Холостяк (ЛП) - Саймон Нэйма (читать полностью бесплатно хорошие книги TXT) 📗
Не говоря уже о том, что, когда он собирал сведения о ней ради своего плана, он добыл информацию о советах и комитетах, где она заседала, на случай, если можно будет это использовать для его выгоды. Видимо, один из них он упустил.
Снова это — что-то — мелькнуло в ее глазах. И опять оно ускользнуло от него.
— Думается мне, это не так сексуально, как лига юниоров.
Он не знал, что удивило его больше: язвительность в ее голосе или то, что ему это показалось чертовски привлекательным. В конце концов, впрочем, причина была не так уж важна. Тот факт, что она удивила его, смущал и сбивал его с толку. Нервировал его.
Он шагнул вперед, и она попятилась вглубь комнаты, взгляд, обращенный на него, стал настороженным, острожным. Затем, как будто осознав, что отступает, она остановилась, вздернула подбородок и скрестила руки. Противоречащие жесты — вызов и самозащита — как наковальней ударил его. Сильная, но хрупкая. Сдержанная, но нежная. Смелая, но покорная. Гордая, но скромная.
Раскрыть секреты зоны 51 (прим. пер.: военная база в США, удалённое подразделение военно-воздушной базы Эдвардс) было бы легче, чем расшифровать загадки и двойственность Сидней Блэйк.
— Ты, — прорычал он, приближаясь, — полна секретов.
Она наклонила голову и протянула руку.
— Привет, горшочек, — протянула она. — Я чайник (прим. пер.: образное выражение, дословный перевод «сам такой»).
Похоть пронзила его тело, будто зубчатая молния прорезала гряду грозовых туч. Резко вдохнув, он взял ее лицо в руки и провел большим пальцем по пухлому изгибу ее нижней губы. Другой рукой он схватил ее бедро, крепко удерживая на месте, не позволяя убежать.
— Говорил ли я, как люблю твой ротик? — мурлыкнул он. Ее порывистый вздох подстегнул его придвинуться еще ближе. Заставил его проглотить собственный вдох, ощутив ее на своем языке. — Обожаю. Одна из первых вещей, что я заметил в тебе. Твой прекрасный, широкий, дьявольски сексуальный рот. Я задавался вопросами ночи напролет... каково это ощутить твои губы на моей коже? Как они будут выглядеть, растягиваясь для меня, принимая меня? Как много ты сможешь вобрать?
Огонь пробежал по его нервам, венам, превращая его в долбаного человека-факела. Нуждаясь в более глубоком, тесном прикосновении, он прижал нежную плоть ее губ к ряду ее зубов. Изучил ее в поисках знаков дискомфорта. И спросил себя, стоит ли отпустить ее или потребовать большего.
— Я целовал тебя. Я знаю, какая ты на вкус, и это только усугубляет мою нужду. Заставляет меня желать большего.
Комната наполнилась их резким дыханием. Так близко она не могла спрятаться за своей маской отчужденности. Не могла скрыть желание, темнеющее в ее глазах. Не могла замаскировать румянец, проступивший на ее патрицианских скулах. Низкий стон вырвался из его горла, когда он опустил голову...
— Это так ты хочешь заткнуть меня?
Холодное, неожиданное обвинение охладило его быстрее, чем январский ветер Чикаго.
— О чем ты? — поинтересовался он, отдернув руку от ее лица, будто обжегшись.
Хотя жар возбуждения все еще окрашивал ее золотую кожу, голос был наполнен холодом, резким, как и ее слова.
— Если я открою рот без разрешения, — усмехнулась она, изгибая губы в горькую карикатуру на улыбку, — сможешь ли ты поставить меня на место без унизительных, вульгарных слов? Пристыдить меня, чтобы я замолчала?
— Во-первых, — проговорил он, понижая голос и позволяя пульсации потребностей его члена вибрировать в его голосе, — ты можешь обманывать себя, если от этого чувствуешь себя лучше, но твое тело выдает тебя каждый раз. Тебе нравятся мои вульгарные слова, дорогая. Возможно, слишком сильно, поэтому ты и пытаешься кастрировать меня на словах сейчас. Тебе стоит понять одну вещь.
Он опустил голову, пока их носы не столкнулись и его губы не искупались в тихом, ускоренном дыхании, срывающемся с ее губ. Твердая длина его члена прикоснулась к ее животу, но он не отступил, не притворился, что она не заставляет его тело твердеть до состояния чертовой статуи. Она тоже не отодвинулась. Ее сила и упрямство лишь сильнее разожгли его пламя.
— Да, я бываю жестоким, неумолимым, отвратительным манипулятором. Но я не шучу с сексом.
Это была одна из двух частей его жизни, по поводу которой он не лгал — второй был бизнес. Он очень часто видел, как его мать использовала собственную сексуальность, чтобы контролировать его отца и других мужчин, чтобы самому использовать секс как оружие или средство. Она не могла понять, как глубоко ранило подобное обвинение.
— Если я говорю, что хочу тебя, то это правда. Нет никакого обмана, никаких скрытых мотивов. И, милая... — он отодвинулся, окидывая взглядом ее тело — эротическую мечту — облаченное в обманчиво закрытый свитер с V-образным вырезом и джинсы. Покачав головой, он снова посмотрел ей в глаза. — Я хочу трахать тебя, пока ни один из нас не сможет двигаться.
Глава 9
Я хочу трахать тебя, пока ни один из нас не сможет двигаться.
Будто бы нескончаемо наматывались на катушку в голове Сидней. Или, быть может, ее разум все продолжал и продолжал прокручивать это грубое эротическое заявление. Скорее всего, первое. Она заерзала на черном кожаном сидении лимузина, снова задрожав через почти сорок пять минут после отъезда из общественного центра. Потому что в своей резкой, «мне-плевать» манере Лукас четко обозначил эффект, который он производил на нее. Жесткое, откровенное признание в собственной похоти, и что он представлял их вместе: «Как они будут растягиваться, принимая меня? Как много ты сможешь принять?» потрясло ее до мозга костей. Буквально. Ее естество дрожало, сжималось и набухало, будто бы готовясь к тому, чему упрямо сопротивлялся ее разум. Даже сейчас, сидя в лимузине напротив его крупной фигуры, вдыхая его свежий аромат, ей было больно от ноющей пустоты между ее бедрами.
Черт бы его побрал!
Паника нахлынула на нее, подобно наводнению. Поддавшись его шантажу, она была уверена, что сможет выйти из их соглашения невредимой. Что она сможет изображать приятное, довольное лицо на публике, которое она научилась держать с самого детства. А в их доме она бы смогла прожить этот год, как эту неделю, будто бы два корабля, лавирующих и не сталкивающихся друг с другом. Она убедила себя, что поцелуй в офисе был лишь помутнением разума, исключением, и что секс с ним окажется похожим на тот, что был у нее прежде. Приятным, но не вот этой жадной, безумной похотью, охватывающей ее всякий раз, когда он оказывался рядом.
Абсурд.
Лукас даже не поцеловал ее. Лишь притронулся и прошептал желаемые им неприукрашенные, точные детали. Она. Под ним. Над ним. Сокрушенная особым удовольствием, которое мог доставить только он.
И если она позволит себе потеряться в его всепоглощающей похоти, быть отмеченной ею — забыв о цене — через год она будет именно такой. Абсолютно и полностью сокрушенной.
Свободной от вины. Университета. Независимости. Свободы.
Вот, что ожидало ее по истечению года их соглашения о «сотрудничестве». Пока она будет помнить об этих вещах, она не будет колебаться. Не поддастся на обманки, типа страсти или любви.
— У меня есть кое-что для тебя.
Она резко перевела взгляд от окна и неясных очертаний дорожного движения за ним на загадочного, чувственного и опасного мужчину по соседству. Он отложил в сторону планшет, в который уткнулся, как только они расположились в роскошном авто, позволяя ей вдохнуть свободно впервые с тех пор, как она увидела его в проеме дверей в общественном центре. После многих лет игнорирования ее отцом в пользу бизнеса, она привыкла, что дело всегда будет главной заботой, нежели она. В какой-то странной и извращенной манере такое знакомое игнорирование себя другим человеком, успокоило ее. Но сейчас его пронзительный бирюзовый взгляд сфокусировался на ней, сосредоточив в себе весь его характер и силу.
