Красавица и Холостяк (ЛП) - Саймон Нэйма (читать полностью бесплатно хорошие книги TXT) 📗
Позади нее — стена, впереди — его высокое, сильное, широкоплечее тело. Она должна была почувствовать угрозу, по крайней мере, негодование, но лишь предательское тепло патокой разлилось по ее венам, распаляя ее изнутри, внезапно утяжеляя ее тело в три раза.
— Позволь мне обнять тебя, дотронуться до тебя. Позволь помочь забыть этот день хотя бы на недолгое время.
Господи. Если бы в этот момент он протянул ей яблоко, произнося эти тихие, чувственные слова, он стал бы абсолютным воплощением искушения. И, как и Ева, она желала принять его предложение, вкусить и насладиться восхитительной сладостью. Она не сомневалась, что он может стереть последние несколько часов из ее разума, доставив удовольствие, которое превратило бы ее в дрожащий комок нервов. Скорее всего, он подарил бы ей часы, наполненные экстазом забвения. Потому что его темный, чувственный взгляд предлагал больше, чем простое объятие или утешающие слова. И, черт ее возьми, если она этого не хотела. Хотела, чтобы он погрузился в нее своим мощным телом и заставил кричать, но по другим причинам, нежели печаль и одиночество.
А что потом?
Секс был частью их соглашения, и, когда он изначально упомянул его, она не возражала. Нет, он не включил этот пункт в договор, как намекал, и, несмотря на его безжалостность и жестокость, она не верила, что он мог принудить ее. Но, если она уступит сейчас, этот секс не будет связан с шантажом, ее отцом или местью. Это будет связано с ее собственным желанием. Он. Его руки на ее теле. Ощущение его на себе, как он ублажает ее.
Но, когда пот высохнет и наслаждение отступит, где она будет? Без семьи, без жениха, без гордости, уязвимая, и полностью зависящая от его милости. Да, она покорилась его шантажу, жила теперь в его доме, но на этой стадии он не контролировал ее. Ни ее волю, ни ее разум, ни ее душу.
Но она подозревала, что когда она поддастся упрямому и жестокому голоду, вспыхнувшему в ней как костер на пляже, она лишится остатков своей силы. Потому что такие мужчины, как Лукас, не оставляют женщин невредимыми — не оставляют их целыми.
Через год, после окончания их договора, она должна уйти самой собой. Она должна уйти сильной. Не бедной, сломанной, страстно желающей мужчину, которому она была нужна лишь для мести.
— Спасибо за твое доброе предложение, — сказала она, вкладывая избыток презрения в «доброе» так, чтобы он не мог ошибочно истолковать, что она на самом деле думала о его предложении, — но я пас. Ты, кажется, упускаешь тот вопиющий факт, что, если бы не события, которые ты привел в действие, меня бы не было в твоем доме, отлученной от моей семьи, с жизнью, распиханной по чемоданам. Так что извини, я не хочу опираться на тебя.
Лукас изучал ее одно долгое мгновение, в его внимательном взгляде невозможно было прочесть каких-либо эмоций. В конце концов, он оттолкнулся от стены и выпрямился, его рука покинула ее лицо.
И, черт побери, ее тело или эта жалкая потребность — или и то, и то — жаждали схватить эту руку и вернуть на ее лицо.
— Если ты изменишь свое решение, моя спальня дальше по коридору.
И, прежде чем она могла заверить его, что ему не стоит ждать стука в дверь, он удалился. Оставив ее в одиночестве, переживающую, отчаявшуюся. И испуганную.
Потому что она выиграла эту битву, но не могла избавиться от неизбежного ощущения, что он выиграет эту войну.
Глава 8
— Какого черта? — Лукас вышел из лимузина «Мерседес Роллс-ройс» и уставился на трехэтажное кирпичное здание. Он перевел взгляд на Джеймса, своего водителя. — Ты уверен, что это верный адрес?
Джеймс кивнул.
— Да, сэр.
Лукас опять посмотрел на здание, занимавшее незначительную часть квартала на Вашингтон-Стрит района Оук-Сквер в Брайтоне. Потрепанные кирпичи, стекло, и белые ставни здания создавали яркий контраст с более современным фасадом, расположенных по соседству с пиццерией и супермаркетом, делая здание еще более старым на вид, но... и изысканным. «Молодежный центр Майи Анджелу для девочек». Черная табличка с тяжелыми золотыми буквами придавала ему величавую ауру. Словно вдова, которая продолжала высоко держать гордую голову, вызывая у людей чувство уважения.
Так чем же, черт побери, занималась его невеста, и по совместительству уже неделю как соседка, в общественном центре Брайтона?
— Я сейчас вернусь, — сказал он водителю, устремляясь по тротуару к цементным ступенькам.
Как только он потянул на себя широкую дверь, его окутал аромат лимонного воска и клея, переплетаясь с ноткой хлорки, возвращая его в те дни и вечера, которые он провел в молодежном центре его района в Чикаго. Когда он только прибыл в незнакомый город, где его запихнули в новую семью, состоящую из дяди — единокровного брата его отца — которого он никогда до этого не встречал; центр с огромной баскетбольной площадкой, спортзалом и бассейном стал для него настоящим подарком судьбы... его убежищем. И не только из-за разнообразных мероприятий, позволявших ему избавиться от печали и гнева.
Тихое, но преданное присутствие Майкла, консультанта по работе с подростками, дарило ему пространство и спокойствие в самый разгар эмоционального шквала, который Лукас переживал. Майкл стал его первым настоящим другом в Чикаго, до Эйдана. До сегодняшнего дня они поддерживали связь, ходили вместе обедать и играли в баскетбол, когда Лукас приезжал домой. Черт, что бы было с ним сейчас без Майкла, который помог найти выход его гневу и скорби?
В тюрьме. Или где похуже.
Лукас скривился. Проклятье. Откуда возникли эти мысли? Он вернул свое внимание к длинному коридору, в котором находился, отвлекаясь от тех первых, темных недель на новом месте пятнадцать лет назад. Продвигаясь по холлу, он заметил несколько картин, вывешенных на стенах. Наброски и изображения пейзажей — некоторые из них были достаточно красивыми — и проекты о знаменитых жительницах Бостона: Эбигейл Адамс, Бетт Дэвис, Сьюзан Б. Энтони и... Он склонил голову набок и улыбнулся. Фэйт из «Баффи — истребительницы вампиров»? По всей видимости, он был не единственным фанатом ее задиристой героини.
— Могу я вам чем-нибудь помочь?
Лукас оторвался от изучения первых леди, актрис, суфражисток и охотниц на вампиров и наткнулся на пристальный взгляд невысокой женщины средних лет. Он едва подавил инстинктивный порыв, заикаясь, выдавить объяснение. Проклятье, она напоминала его учительницу английского из старшей школы. Та женщина, будучи очень строгой и обладая стальным взглядом, была крайне пугающей. У этой же были карие глаза, а не серые, и гладкая кожа оттенка карамели вместо бледной, тонкой кожи мисс Грегори, но их объединяла грозная аура.
— Да, — ответил он. — Я ищу Сидней Блэйк. Она попросила встретиться с ней здесь, — он протянул руку. — Меня зовут Лукас Оливер.
Женщина изогнула бровь.
— Вот как, — она приняла его руку и, коротко пожав, отпустила. — Сидней предупредила, что вы придете, — резко повернувшись на низких каблуках своих черных лодочек, она дернула подбородком. — Следуйте за мной.
Она не оставила ему выбора — да и, честно говоря, он боялся ослушаться — так что ошеломленный Лукас направился за ней. Совершенно ясно, что ей было знакомо его имя, но сказать, что это ее впечатлило, было бы равносильно утверждению, что Кинг Конг был простой гориллой, любящей высоту. Огромное преуменьшение.
Мгновением позже она остановилась у закрытой двери. Через толстое дерево в коридор просачивался шум голосов. Не оглядываясь на него, она распахнула дверь и замерла на пороге. Она не заходила, и он, не имея склонностей дразнить дракона у ворот, ждал вместе с ней.
Но затем он услышал знакомый голос и моментально забыл о ней. Забыл холодное приветствие. Забыл все, кроме этого хриплого, греховно-атласного голоса, с которым оператор секса по телефону заработал бы состояние.
Сидней.
— Таким образом, если постановление относительно ранений стражей было ложным, какую же цель преследовал Мизгивер, устанавливая такую систему убеждений, как думаете (прим. пер.: обсуждают книгу «Darkside Sun» Жослин Адамс)? — Сидней осмотрела кружок из около двадцати девочек-подростков, сидящих вокруг нее.
