Почти нормальная жизнь (ЛП) - Джеймс Моника (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
Судя по подбитому глазу матери, эти двое определенно кое в чем похожи на меня.
Они – беглецы.
Девочка замечает мой взгляд и застенчиво прячет лицо, утыкаясь маме в бок.
Я поспешно отворачиваюсь, чтобы не пугать малышку, потому что узнаю в ней себя. Когда-то я тоже была маленьким испуганным ребенком. Мне пришлось стать «плохой девчонкой», потому что в моем мире страх превращает тебя в жертву.
Впредь я отказываюсь быть жертвой.
– Мисс Кессиди? – зовет меня блондиночка.
– Что? – отрывисто спрашиваю я, думая о своем.
– Ваш автобус отходит через десять минут. – Со смущенной улыбкой она, наконец, протягивает мне мою свободу.
– Класс, – бросаю я, выхватывая билет, запихивая его в задний карман джинсовых шорт.
– Приятной поездки с…
Пожалуй, повернуться к ней спиной до того, как она закончила фразу, было не слишком-то вежливо, но я и так уделила ей достаточно своего времени, и теперь мое время принадлежит только мне.
Я бухаюсь на жесткое зеленое пластмассовое сидение нулевого уровня удобства (если бы я сидела на камне, моей пояснице и то было бы комфортнее), низко ссутуливаюсь, скрестив ноги и разглядывая свой простой, незамысловатый наряд.
Мои кеды видали лучшие времена, но у меня не хватает духу выбросить их после стольких лет. В мелькающем свете мои подтянутые ноги кажутся слишком бледными, и, теребя потертую кромку голубых джинсовых шорт, я думаю о том, что лучше бы я надела брюки.
Мой рост – 165 сантиметров, а вес всегда был ниже нормы. За костлявую фигуру спасибо папе – в нашем доме о полноценном питании отродясь не слышали, так что о еде приходилось забывать. Но чтобы выполнять свою часть «работы», мне необходимо было держать себя в форме, так что я занималась тренировками. Да-да, пусть я тощая, но я способна надрать задницу любому девяностокилограммовому придурку. Уж поверьте, был опыт.
Я всегда была бледной, и я знаю, что учитывая контраст бледной кожи с черными волосами и глазами цвета индиго, я чуток напоминаю живого мертвеца. Но слушайте, если вас все считают фриком, с вами никто не связывается, и вас оставляют в покое. А это мне и нужно.
В детстве я смотрела на актрис, мечтая о таких же, как у них, женственных формах, но мне пришлось примириться с тем фактом, что, дожив до девятнадцати лет, я уже не поменяюсь и так и останусь тощей злобной боевой машиной.
Я хмурюсь, когда взгляд падает на сумку у моих ног, с грустью размышляя о том, что долго мне паковать ее не пришлось. Вся моя жизнь уместилась в один крошечный потрепанный рюкзачок – целая жизнь, упакованная в спешке.
Впрочем, это неважно. Когда я доберусь до Южного Бостона, я не буду выделяться, я хочу стать такой же, как все. Я хочу быть нормальной.
Но я же знаю, что нормальной мне не стать никогда, поэтому я готова смириться хотя бы с почти нормальной жизнью.
Певучий голос возвращает меня к реальности, но в этот раз я почти счастлива его слышать – он объявляет о начале посадки.
Вглядываясь в заляпанное окно, я выдыхаю от облегчения, когда вижу, как подъезжает мой автобус.
Свобода.
Срываясь с сидения, я толкаю двойную стеклянную дверь, торопясь оставить Лос-Анджелес лишь далеким воспоминанием.
В Лос-Анджелесе, с его населением в три миллиона восемь тысяч человек, растущем каждую секунду, стало на два жителя меньше. Когда-то я называла маленький коттедж в пригороде своим домом, теперь же он стал моей тюрьмой, полной горьких воспоминаний и разбитых надежд.
Да кого я пытаюсь обмануть, это место никогда не было моим домом.
И все же, там я чувствовала себя в безопасности. Ну, то есть, пока не ушла мама, оставив меня в трехлетнем возрасте на попечение отца. Честно говоря, будь у меня выбор, я бы предпочла остаться одной.
Внезапно я ощущаю озноб и, отыскав в рюкзаке свитер с принтом «Emily the Strange», быстро натягиваю его на себя. Удивляться нечему, каждый раз, когда я думаю об отце, у меня стынет кровь. Нахлобучив капюшон, я затягиваю его так, что лицо практически полностью оказывается скрытым.
Мне по душе безымянность. Теперь это моя новая жизнь.
Я – никто.
– Мисс?
Я вскидываю голову. Круглолицый водитель автобуса, улыбаясь дружелюбно и тепло, протягивает мне руку.
– Что? – не понимаю я.
– Сумку давайте, – с улыбкой поясняет он, глядя вниз на мой рюкзак.
Я хватаю рюкзак с земли и прижимаю к груди, вцепившись в него изо всех сил.
Я не двигаюсь с места, и он повторяет:
– Можно мне ее взять?
Я не хочу, чтобы какой-то незнакомец трогал мои вещи, и еще сильнее вцепляюсь в потертую ткань.
– Можно, я не буду сдавать ее в багаж? – спрашиваю я, не желая расставаться со своими вещами.
– Конечно, можно, – отвечает водитель с широкой улыбкой. – Добро пожаловать на борт!
Вежливо кивнув, я иду к автобусу. Но прежде чем подняться на первую ступеньку, я смотрю на него по-детски доверчиво. Смотрю с надеждой и оптимизмом, чувствами, которые не испытывала уже давно. А все потому, что за девятнадцать лет мои глаза видели то, о чем не должен знать человек моего возраста.
Вообще-то, такого не должно быть ни в каком возрасте.
Но это все в прошлом. И в это прошлое я выстрелила около пяти часов назад.
С первыми шагами навстречу свободе я чувствую, как на моих губах появляется новое, давно позабытое выражение.
Я улыбаюсь.
Что ж, за новое начало.
Потому что прошлое вышло отстойным.
Глава 2
ТА, ЧТО УМЕЕТ ВЫЖИВАТЬ
Я просыпаюсь и понимаю, что изо рта у меня течет слюна, но двигаться лень. Только когда, пытаясь подняться, слышу хруст в затекшей шее, я изящно вытираю слюну с подбородка тыльной стороной рукава.
Оглядываю унылый пейзаж за окном: заросшие поля, клубки перекати-поля и редкие лачуги. Смотреть особо не на что, но чем дольше мы едем, тем дальше я от своего прошлого. Прогуляться в преисподнюю и то лучше, чем оставаться в Лос-Анджелесе.
Не знаю, сколько я спала, но уже светает. Рассвет – лучшая часть дня, когда все вокруг свежо, и ты можешь забыть вчерашний поганый день. Если б только можно было стереть его навсегда… ну все, пошло нытье.
Я закатываю глаза и приказываю себе взбодриться. Да, у меня была паршивая жизнь. И да, по сравнению с моим отцом Гитлер – просто добряк Санта Клаус. Но знаете что? Я не позволю этому засранцу влиять на мою новую жизнь. Я не доставлю ему удовольствия снова командовать мной.
Я откидываю голову назад к спинке кресла и закрываю глаза. Казалось бы, меня должна напугать перспектива остаться с этими мыслями наедине, но что самое забавное, мне совсем не страшно. Мысли лишь напоминают мне о том, через что я прошла, прежде чем оказаться здесь.
Мучает ли меня совесть за то, что я хладнокровно выстрелила в собственного отца? Нет.
Мучает ли меня совесть за то, что я оставила его тело истекать кровью на дешевом липком линолеуме? Нет.
Чувствую ли я себя виноватой? Нет.
Нет, нет и еще раз нет.
А мучила ли совесть папашу, когда он приползал домой пьяный или под кайфом? Когда он каждый день бил меня ремнем – моим подарком на День отца? Нет.
Может, она его мучила, когда он впервые продал меня наркоторговцу, Большому Филу, чтобы купить еще наркоты? Нет.
Мучила ли его совесть, когда он решил, что я могу расплатиться за его долги, делая то, что не должна делать ни одна девятнадцатилетняя девушка в мире? Нет.
Это было всего два дня назад. Два дня назад я поняла, что с меня хватит.
Два дня назад закончилась моя прежняя жизнь.
То, что я не раскаиваюсь в содеянном, еще не делает меня плохим человеком. Это лишь означает, что я умею выживать. В моем мире, где выживает сильнейший, у меня не было другого выбора. Либо он, либо я.
И в первый раз в жизни я выбрала себя.
* * *
– Ну, все, мы на месте. Спасибо, что выбрали автобус компании «Грейхаунд». Надеемся еще увидеться с вами.
