Четыре Ступени (СИ) - Квашнина Елена Дмитриевна (читать книги .txt) 📗
У Светланы было два мира. Маленький - это дом, родители. В этом мире она являлась нужной, интересной, любимой. Он озарялся светом, наполнялся теплом. А большой мир - всё, что находилось за границами дома. И там, по представлениям девочки, хозяйничали зло, насилие, грубость, неправда. В большом мире Светлана чувствовала себя совсем чужой. И она пряталась от него в мире маленьком. До поры, до времени. В какой-то момент ей стало тесновато в этом убежище. Большой мир начал манить, притягивать. Ей захотелось стать нужной и там, интересной кроме родителей ещё кому-то, занять своё собственное место. Ведь должно же быть в большом мире у неё своё собственное место?
Первая серьёзная попытка высунуть нос в большой мир окончилась неудачно. Без особой трагедии, правда. Вот след, как осозналось впоследствии, оставила глубокий. Попытку эту Светлана помнила так же хорошо, как отказ ходить в школу. Ещё бы не помнить. Ведь она тогда влюбилась. И, как представлялось, смертельно, навсегда, иначе, чем влюблялись другие девочки.
Шёл по школьному коридору мальчик. Обычный такой. Она его знала давно. Он учился в параллельном классе и жил в одном с ней доме. Вот шёл он себе по коридору и шёл. А день был осенний. Из тех ясных, золотых осенних дней, которые вызывают у людей и лёгкую грусть о лете, и ощущение спокойствия, умиротворённости в душе. В большие окна рекреации били солнечные лучи, высвечивая танцующие в воздухе пылинки. Светлана выволакивала из туалета ведро с водой. Она в тот день после уроков дежурила по кабинету. И как всегда, одна. С ней никто не хотел дежурить. Да и бог бы с ними, с одноклассниками. Зато торопиться некуда, никто не подгоняет, она никого не задерживает своей медлительностью. Вот она и не торопилась. Выволакивала ведро с водой и вдруг… Увидела этого мальчика. Он как раз вступил в косую полосу солнечных лучей, падавших из окна. И словно не солнечными лучами осветился в её глазах, а другим, сказочным светом. Волосы у него запереливались всеми оттенками охры. В глазах, Светлане явственно почудилось, замерцали искорки. За минуту до того знакомый до тошноты мальчишка внезапно превратился в сказочного юношу. Юноша миновал полосу солнечных лучей. Волосы опять стали светло-каштановыми, глаза - скучного чайного цвета. Однако Светлана уже не могла вернуться к старому, знакомому образу. Она успела увидеть мальчика по-новому и не хотела это новое терять. Короче говоря, она влюбилась.
Мальчика звали Андреем. Его имя теперь казалось Светлане самым замечательным на свете. Он любил поднимать ворот пиджака, в котором ходил. Довольно глупая, претенциозная и вульгарная манера. Но она в глазах Светланы выглядела очаровательной небрежностью, не более. Он совал руки в карманы. Получалось вполне по-бандитски. Светлана не замечала, считала, что это лучше подчёркивает его осанку. Ну и прочие подобные глупости.
Их, глупостей, совершалось с избытком. Писать по ночам плохо зарифмованные вирши, где основная тема “нет, ты меня не любишь, не замечаешь”. Или, например, как бы случайно попадаться Андрею на глаза сверх всякой меры. Или на школьных соревнованиях болеть не за свой класс, а за тот, в котором учится ОН. Получить в результате дополнительные неприятности от одноклассников и гордиться сим фактом. Ведь за любовь пострадала. Пусть даже ОН никогда не узнает об этом. Или выкрасть из учительской журнал ЕГО класса, выписать заветный адрес и по вечерам бродить под окнами предмета своих нежных чувств. Разве это не глупости? Ещё Светлана начала часами торчать перед зеркалом, внимательнейшим образом изучая себя. То, что отражалось в зеркале, выглядело вполне сносно. Мягкие русые волосы, чистая кожа, красивого рисунка губы и блестящие, “со слезой”, зелёные глаза. Ресницы, брови достаточно тёмные, можно обойтись без подкрашивания. Фигурка приличная. И приличной длины стройные ножки. Первой красавицей королевства не назовёшь, но очень даже миловидна. Светлана иногда в транспорте ловила на себе заинтересованные взгляды парней, до определённой степени осознавала свою внешнюю привлекательность. И потому не могла понять, отчего Андрей не обращает на неё никакого внимания. Ведь не хуже других. Можно сказать, получше некоторых.
Слава богу, влюблённость эта пришла в положенное ей время, протекала в положенной ей форме и покинула девочку, как полагалось, тихо и незаметно. Андрей не стал доучиваться последние два года в школе, ушёл в техникум. Светлана осталась. Постепенно она совсем позабыла своего “солнечного мальчика”. Через несколько лет, случайно сталкиваясь с ним на улице, она даже не всегда его узнавала.
Родители спокойно наблюдали за первой влюблённостью дочери, готовые вмешаться при первых тревожных симптомах. Они продолжали почитывать педагогическую литературу, из которой узнали, что первая любовь их ненаглядного чада протекала в классическом варианте. Они радовались отсутствию истерик, слёз, длительных одиноких прогулок бог весть где, неумеренного потребления косметики, приобщения к алкоголю и табаку, каких-либо серьёзных перемен в девочке вообще. Её влюблённость была почти безоблачной, безболезненной. Вот именно, что почти. Царапина таки осталась. Глубокая царапина. Самооценка Светланы незаметно для окружающих и для неё самой понизилась на целую ступеньку. Уверенность, которой и без того не хватало, потихоньку оставляла девочку. Последние два года Светлана неосознанно реализовывалась в учёбе. Одновременно она стала вырабатывать у себя такие манеры, которые позволяли бы ей с одной стороны держать окружающих на определённом расстоянии, а с другой - вызывать к себе уважение этих самых окружающих, не дающее беспричинно нападать.
Однако, уважение - не любовь. А с некоторых пор любви хотелось очень сильно. Родительской было явно недостаточно. Дружеская? Да, нужна. Та самая, которая к мужчине, о которой книги пишут? Необходима. Но здесь Светлане не везло. Вернее, она сама считала, что не везёт. Слишком высоко задирала планку требований к людям и не понимала этого. Нет, нет, с себя она требовала не меньше. Пожалуй, больше. Да только кого это интересовало?
Получилось, что школьные годы пронеслись для Светланы не слишком приятным сном. Вокруг толпились одни сплошные “не”. Очнулась от своего сна она уже в институте.
*
Поступила в институт Светлана без напряжения. По ласковой родительской подсказке. У неё не наблюдалось особых пристрастий, ни к чему определённому не тянулась душа. Зато легко давались иностранные языки. Учить их было даже приятно. Вот и приняли на семейном совете решение, что поступать надо на факультет, где дают английский язык. Но куда? В МГИМО? В “Мориса Тореза”? В университет? Без блата не пробиться. Лучше в педагогический. Это не значит, что потом придётся идти работать в школу учителем. С хорошим знанием языка не пропадёшь. Можно устроиться гидом-переводчиком, можно просто переводчиком, можно репетиторствовать. Никому и в голову не пришло, что средней руки специалистов хоть пруд пруди. Светлана согласилась со всеми доводами. Она и сама не знала, чего хочет. Согласилась. И поступила. И почувствовала подъём в душе. Ну, вот, начинается наконец жизнь. А то словно из-за пыльного стекла эту жизнь видела. Всё теперь будет по-другому, и она станет совершенно другой.
*
Первые же дни в институте показали, что жизнь-то вроде и началась, да Светлана другой не стала. Испытывая прежние, полудетские чувства, не смогла быстро перезнакомиться с одногруппниками. О “потоке” вообще говорить не стоило. Когда наконец решилась, то в сложившихся микрогруппках и микроколлективчиках ей места не нашлось. Кто не успел, тот опоздал. Насилуя свою натуру и намертво укоренившиеся привычки, она присоединялась к одной компании, потом к другой. Нигде при этом долго не задерживалась. В одной компании любимым развлечением было злословие, во второй - мода, в третьей приоритет отдавался разгульной жизни и пофигизму. Подобное претило её натуре. К тому же Светлана хорошо, добросовестно училась, тем самым отталкивая от себя ребят во время семестров и притягивая к сессии. Обидно становилось. Уж и списать дашь, и подскажешь на экзамене, и никакой тебе благодарности. Пока сессия идёт, слышишь:
