Благословение - Плейн Белва (электронные книги бесплатно .TXT) 📗
– Дженни, это слишком. Оставь мою маму в покое, пожалуйста.
Он старается сохранить лояльность после всего этого. Быть лояльным по отношению к своей матери. Она почувствовала удушье.
– Как я могу оставить ее в покое, когда она распоряжается моей жизнью?
– Нет, наша жизнь – в наших руках, Дженни.
– Как ты можешь так говорить? Что они сделали с тобой, как они смогли так хорошо обработать тебя? Ну, может, они и заставили тебя превратиться в тряпку, но со мной это не получится, говорю тебе. Я не буду, не смогу, и им не удастся заставить меня. И ты тоже не заставишь.
– Это глупый разговор. – Он завел мотор. – Ты вся взвинченная, и нет смысла продолжать.
– Глупый, это верно. Отвези меня назад.
Ей хотелось ударить его. Неужели это Питер? Где же сила и спокойная уверенность? Она взглянула на него, но мягкие манящие глаза цвета опала, которые ей так нравились, были, вероятно, чересчур мягкими. «Слишком хороший», как сказала старая леди. Он был всего лишь испуганным мальчишкой… Она тоже чувствовала себя потерянной.
Никто не проронил ни слова, пока они не доехали до студенческого городка. Затем он положил руку ей на плечо.
– Дженни, успокойся. Мы оба расстроены. Вот почему мы ссоримся. Я собираюсь позвонить отцу сегодня вечером и снова поговорить с ним.
Она отодвинулась от него и открыла дверь со своей стороны.
– Желаю удачи, – с горечью произнесла она.
– Не огорчайся. Мы что-нибудь придумаем. Пожалуйста. Верь в меня.
Она попыталась изобразить улыбку.
– Хорошо, я постараюсь.
– Я позвоню тебе после того, как переговорю с ним вечером, ладно?
– Нет, подожди до утра. С меня хватит. Я хочу спать и ни о чем не думать в течение хотя бы нескольких часов.
– Хорошо. Тогда утром позвоню. И ты, Дженни, помни, что мы любим друг друга.
Может, она была и несправедлива, думала Дженни, поднимаясь по лестнице. Все это ужасно и для него. Она чувствовала себя такой уставшей, совершенно разбитой.
Всю следующую неделю она молча плакала по ночам и просыпалась с тяжелой головой, заставляя себя идти на занятия и учиться. Это было похоже на ожидание поезда или самолета, который так сильно опаздывал, что уже начинали думать, что, может, его и не будет вовсе. Питер был в таком же состоянии. Каждый день он звонил своему отцу, которому нужно было в свою очередь посоветоваться с кем-то еще.
– Со своим адвокатом, наверное, – сказал Питер. – Он никогда и шага не ступит без адвоката.
Каждый день он ненадолго встречался с Дженни, всегда в каком-нибудь людном месте, где они не могли даже коснуться друг друга. Да собственно они даже и не пытались. Только их глаза взывали о помощи.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – интересовался он.
Она чувствовала себя прекрасно. Ее фигура никак не изменилась. Она, вероятно, будет ходить до-конца срока беременности, и ничего не будет заметно.
К концу второй недели Питер узнал кое-какие новости. Его отец договорился о месте в респектабельном приюте для незамужних матерей. Это звучало как что-то из девятнадцатого столетия. Дженни и понятия не имела, что такие места до сих пор существуют. Но оказалось, что они есть, и девушка может анонимно находиться там, за ней будут ухаживать вплоть до рождения ребенка, и, если она пожелает, в любой момент может отдать его на усыновление.
– Как тебе это? – спросил Питер.
Они снова были в машине, правда, на этот раз они стояли возле зоопарка. Женщина, проходившая мимо, пыталась успокоить плачущего в коляске ребенка, а в это время малыш постарше дергал ее за юбку. Это видение промелькнуло перед глазами Дженни и запечатлелось в ее памяти даже после того, как женщина свернула за угол и скрылась из виду. Картинка была несколько смутной и неясной, все кружилось в лучах света под молодыми зелеными листьями. Мать с длинными волосами, свободно развевающимися на ветру, склонилась к ребенку; круглая крепкая головка ребенка прижалась к красной юбке матери; это был образ единения.
И она знала, что это был один из тех редких случайных образов, который она сохранит в памяти, как сохранила лицо одной из самых красивых женщин, которых она когда-либо видела, проезжая на автомобиле лет пять назад. Или утро, когда тишину заснеженной улицы вдруг разорвал звон церковных колоколов, и она стояла, замерев, пока не стих последний звук. Питер снова спросил.
– Как тебе это?
Она едва могла открыть рот, такая огромная тяжесть и усталость навалилась на нее.
– Я думаю.
Мысли вернулись в прежнее русло. Маленькая квартирка, которую можно обставить очень дешево; постельные принадлежности можно даже привезти из ее комнаты из дома; все, что им нужно тогда, – только стол и два стула для обеда, стол и лампу для учебы, кроватку для ребенка и какую-нибудь картинку с солнышком для уголка, где будет спать ребенок. Нужно так немного…
Но он не хотел. «Я полагаю, я могла бы заставить его, – подумала она. – Это же делается довольно часто, Господи. Но жить так, сожалея… Родить так ребенка… Ребенок обязательно почувствует это».
– Ты уже подумала? – он взял ее за руку. – Твоя рука такая холодная. Бедная Дженни. Ох, бедная Дженни.
Она начала плакать. Все это время она крепилась, лишь подушка в ее комнате была мокрой от слез, но сейчас слезы вдруг полились рекой.
Он положил ее голову себе на плечо.
– Дорогая, дорогая, – шептал он, целуя ее волосы. – Прости меня. Какая же я глупая скотина, что заставляю тебя пройти через все это. Дженни, у нас еще будут дети, обещаю тебе. Ты станешь юристом, и у нас будет дом. У нас будет все, что мы захотим. Так будет лучше для ребенка, дорогая, разве ты не видишь? Находиться в чудесной семье – ведь так много супружеских пар не могут иметь детей. И очень многие, постарше нас, хотят иметь ребенка, готовы заботиться о нем. Мы просто еще не готовы, неужели ты не видишь?
Он сильнее прижал ее к себе, повторяя все снова и снова, как бы пытаясь сделать более убедительным то, что он уже говорил ей много-много раз.
Чудесная семья, подумалось ей. Готовая обеспечить ребенка. Ведь это же не убийство, правда? Это жизнь. Дать жизнь ребенку. Казалось, что теперь она могла чувствовать движение жизни внутри своего тела, хотя об этом и нелепо было говорить сейчас; пройдет несколько месяцев, прежде чем она сможет почувствовать что-то. Но жизнь уже была там.
Постепенно всхлипывания прекратились, и у нее вырвался долгий глубокий вздох.
– Думаю, так нужно сделать. Да. Усыновление, – прошептала она.
– Вот и договорились, – быстро подхватил Питер. – Ты должна родить в начале ноября, как ты говорила. Ты можешь поехать туда, когда сочтешь нужным. Я не знаю, как тебе объяснить это своим и почему ты не вернешься сюда к началу семестра, но ты придумаешь что-нибудь.
– Да, я что-нибудь придумаю, – глухо отозвалась она.
– Может, ты сможешь сказать, что будешь изучать специальный курс или что получила стипендию для совершенствования во французском или еще что-то. Я не думаю – я имею в виду, знают ли твои родители что-нибудь о спецкурсах или о чем-то еще в этом роде?
– Ты же знаешь, что нет.
– Тогда ты можешь уехать под этим предлогом?
– Да. Да.
– И, Дженни, ты вернешься сюда ко второй половине года. И мы снова будем вместе.
Так они говорили. Шли последние экзамены, и их встречи были короткими и мимолетными, они уверяли друг друга, что все шло как положено, все было хорошо. Затем пришло расставание: Питер поехал домой в Джорджию, а Дженни в Балтимор. Он собирался вернуться перед началом нового семестра, чтобы увидеться с ней перед ее отъездом в Небраску.
Уже к концу лета, когда приближалось время родов, Дженни немного пополнела, что очень обрадовало ее мать.
– Посмотри, как чудесно ты выглядишь, когда поправилась. Не садись снова на диету, слышишь? – и она добавила: – Надеюсь, что ты делаешь правильно, что меняешь обстановку. Я ничего не знаю о каких-то курсах при колледже, но зато разбираюсь в мужчинах. Я хочу сказать, когда у тебя есть такой друг, как Питер, то кажется безумием расстаться с ним. Я знаю, это всего на несколько месяцев, но все же, – говорила она, пытаясь застегнуть мини-юбку на Дженни, которая стала маловата ей в талии.
