Ангел в доме - О'Риордан Кейт (книги бесплатно .TXT) 📗

И все-таки время от времени кому-то из этих несчастных удавалось проникнуть сквозь защитную броню сестер. Вот и Стив… По-детски сжатые губы и плохо скрываемый испуг в глазах остро напомнили ей дядюшку Майки. Понимая, что ступает по тонкому льду, она решила завтра же попросить Мэри Маргарет об одолжении: пусть новеньким займется кто-нибудь из монашек. Забот и без того хватает, а тут еще этот Роберт и несостоявшаяся встреча за кофе из головы не идет. Да и о дядюшке Майки лучше лишний раз не вспоминать.

Почти весь остаток своего трехдневного отпуска она провела на чердаке. Майки что-то совсем затосковал, часами смотрел в пустоту перед собой, Анжеле стоило громадных усилий вызвать у него подобие улыбки. Взгляд его был постоянно устремлен куда-то мимо нее; если она пыталась пригладить спутанные лохмы, он вздрагивал, как дикий зверь, и Анжеле нескоро удалось уговорить его постричься.

– Ну что с тобой, дядя Майки? – шепнула она, привлекая к себе его голову. – Расскажи мне, я помогу.

Он дернулся, уткнувшись лицом ей в плечо.

– Ну-ну, не бойся. Скажи, что с тобой? Почему ты так себя ведешь? Приболел?

Майки засопел, сплющив нос о ключицу Анжелы. Она подалась назад в попытке приподнять его голову и заглянуть в глаза.

– Может, доктора позовем?

Тихий протестующий стон – и дядюшка уполз в дальний угол.

– Ш-ш-ш… не хочешь – и не надо. Только ты должен пообещать, что с горшком перестанешь баловаться. Обещаешь?

Он с жаром закивал, уткнувшись лицом в рукав. Плачет? У Анжелы сжалось сердце. Нет, опять смеется. Облегченно вздохнув, Анжела сама расхохоталась.

– Эх, дядя Майки, дядя Майки. Ну что нам с тобой делать? С чердака тебя не стащишь, верно?

И опять он плакал, и опять тянулся к ней для последнего объятия. И опять Анжела, зная, что уезжает, чувствовала себя предательницей. У него ведь, кроме нее, никого нет. А это так мало.

Стив шумно дышал, свирепо раздувая ноздри, – никто не освобождал места. Анжела напряглась, готовясь ринуться на защиту, но мощное сложение и исходящая от парня молчаливая угроза сделали свое дело прежде, чем взорвалась бомба его гнева.

Кому бы из монашек ни достался этот подопечный, за ним нужен глаз да глаз.

Сегодня на раздаче дежурили сестры Кармел и Оливер. В гигантском котле, водруженном на газовую плиту, бурлил суп. Черный от копоти край находился едва ли не вровень с головами монашек; чтобы зачерпнуть половником варево, им приходилось прыгать вокруг плиты с поднятыми руками, на манер баскетболисток. Будь на то воля Анжелы, она бы не допускала к котлу некоторых наиболее рьяных в усердии сестер – ту же Кармел, к примеру. Смотреть, как пропадают зря объедки, было выше их сил: припрятав в широких рукавах монашеских одеяний то пол-яблока, то горсть крошек и воровато озираясь по сторонам – как бы кто не увидел, – они ловко запускали сэкономленное добро в котел. Во время одной из еженедельных проверок Анжела обнаружила на дне комок жвачки, в другой раз – монашеский значок и ошметки «святой картинки», словно монашки решили накормить народ Господом в буквальном смысле.

Ну вот опять сестра Кармел крадется к котлу, спрятав ладони в рукавах платья и помаргивая по-совиному. Так. Заметила Анжелу.

– Что там у вас, сестра? – Анжела протянула руку.

Кармел, вздрогнув, послушно разжала кулачки.

– Сколько можно повторять, что молочные продукты в суп класть нельзя. Ни в коем случае. Можно занести ботулизм. – Она отобрала обгрызенный треугольник плавленого сыра и кубик брынзы в фольге.

Кармел напустила на себя пристыженный вид, но стоило Анжеле отвернуться, как в котле что-то булькнуло – яйцо из монашеского завтрака отправилось в суп.

Очередь снаружи заволновалась, и Анжела поспешила к двери. Мэри Маргарет в солнцезащитных очках шагала вдоль шеренги, всматриваясь в мужские лица, пока не углядела чахлого старичка. Издав звериный рык, мать-настоятельница отвела ногу назад и со всей силы заехала ботинком по тощей старческой заднице.

– Надеялся меня объегорить? – зарычала она и повторила бы пинок, если бы старик с невиданной ловкостью не увильнул от ее ботинка. – Сколько мы тебя здесь держали, подлюка? Год! Целый год мы тебя кормили, мыли и спать укладывали. Сказано тебе – получил квартиру и уматывай, вари там себе свой суп.

Преступник ретировался, однако его злодеяние необходимо было проработать для устрашения остальных. Мэри Маргарет маршировала вдоль очереди, звучно хлопая ладонью по бедру. Вперив взгляд в худого, измотанного жизнью бездомного, нависла над ним:

– Что бы вы там ни замышляли провернуть – лучше и не пытайтесь. У меня глаза на затылке. Я каждого насквозь вижу, ясно?

Толпа угрюмо закивала. Мэри Маргарет начальственным кивком позволила очереди двигаться дальше. Выволочки матушка обожала – от хорошего разноса у нее душа пела.

Поймав неодобрительный взгляд Анжелы, мать-настоятельница поманила ее пальцем:

– Это еще что за гримасы, сестра?

Анжела пожала плечами. Вступать в пререкания с Мэри Маргарет на публике – себе дороже. Краем глаза она заметила красное лицо и стиснутые кулаки Стива. Парень, похоже, солидарен с ней в оценке дисциплинарной политики Мэри Маргарет.

Настоятельница, прищурившись, смотрела на Анжелу. Убедившись, что бунта не будет, хмыкнула удовлетворенно и протопала внутрь. Очередь вздохнула, расслабилась. «Вот уж кто тебя усмирит, деточка», – закхекала в голове Анжелы тетушка Брайди.

Служащая Армии спасения приткнула в хвост шеренги индийца и с решительным видом направилась к Анжеле. Места будет просить, а в приюте свободных коек нет и минимум месяц не будет. Анжела вздохнула, приготовившись к длинному, жалостливому монологу, в конце которого просительницу все равно ждал отказ. Хорошо бы брать каждого, кого приводят или кто приходит сам; крыша над головой всем нужна. Увы, койки в приюте из воздуха не возникают… Бывает, выслушаешь чью-нибудь особенно горестную историю – сердце разрывается. И тем не менее отказываешь, снова погружаешься в работу и стараешься не сдаваться, потому что в этом и состоит основное занятие монашек – никогда не сдаваться.

Он сидел на самом краешке кровати, уронив вялые ладони на колени, и эта поза вновь до боли напомнила Анжеле о дядюшке Майки.

Едва она остановилась на пороге, Стив вскинул голову, словно Анжела щелкнула кнопкой и привела его в действие. Вымылся, как и было велено.

– Готов, Стив?

Он кивнул и потянулся за курткой. То ли после утреннего представления настоятельницы Анжела стала ему ближе, то ли таблетки все же понадобились, но парень без возражений согласился сходить к врачу.

Анжела пыталась болтовней развеять страхи Стива всю дорогу до Уайтчепела, [2] где находился кабинет доктора Голдберга. Вдвоем они возглавляли процессию, сестры Кармел и Алоиза плелись следом, и еще девять обитателей приюта тащились в хвосте.

– Обычно доктор сам к нам приходит, – рассказывала Анжела, – но если нужно осмотреть сразу несколько человек, то просит приходить к нему. Ты не против?

– Не-а.

В болтливости его определенно не обвинишь.

Дз-з-зык! Прохожие останавливались, глазея на разношерстную компанию. Дз-з-зык! Сестра Алоиза, нечасто вырывавшаяся за стены приюта, изумленно озиралась:

– Что это? Это что?

– Не обращайте внимания, сестра, – через плечо бросила Анжела.

Дз-з-зык, дз-з-зык – снова и снова дребезжали дверные колокольчики дешевых пабов. Анжела по опыту знала, что к Уайтчепелу добрую треть подопечных проглотят двери заманчивых заведений. Она и доктора Голдберга предупредила, чтобы ждал полдюжины пациентов, не больше. Оглянувшись, убедилась в своей правоте.

– Как вы думаете, можно попросить его взглянуть на мою ногу? Очень болит, – прошептала сестра Кармел.

– Конечно.

– А он не подумает, что я занимаю его время?

– О чем вы говорите, сестра. Доктор Голдберг уверен, что все вокруг занимают его время.