Благородство ни при чем - Монро Люси (книги без сокращений txt) 📗
– Ты рассказала о своих проблемах Харрисону, но ничего не сообщила мне? – Она почувствовала, как от возмущения дрожит его голос; рука его до боли сжала ее предплечье.
– Тебя не интересовала моя личная жизнь. Мы не были настолько близки, – напомнила ему Вероника.
Он мог хотя бы взглянуть правде в глаза, а не вести себя как обиженный мальчишка. Он развернул ее к себе лицом.
– Я спал с тобой. Куда еще ближе?
Вероника втянула воздух. Воспоминания о тех самых «близких отношениях» были как пытка.
– Ты помнишь тот, первый, раз, когда у нас был секс? Он нежно провел ладони вверх по ее предплечью. Глаза их встретились.
– Как я могу забыть?
– Ты тогда сказал мне, чтобы я не ждала невозможного – никаких прочных отношений, никакого будущего. Это просто секс, секс высшего качества, но не любовь. Ты не веришь в любовь.
– Ты решила, что я ничего не хочу о тебе знать, кроме того, что ты представляешь собой в постели? – спросил он так, словно сам не мог поверить в то, что говорит.
– А что еще я должна была думать? – Но надежда, взявшаяся из ниоткуда, словно муравьи на пикнике, уже зародилась в ней.
Он отпустил ее и повернулся лицом к воде. К отражавшемуся в водной глади искристому нарядному городу. Все его большое тело словно свело от непонятного напряжения.
– Я не знаю, Ронни. Я спал с тобой, ласкал тебя, как до меня ни один мужчина; ты сама мне говорила.
– Да, но не говори, что ты делал со мной то, чего не делал с другими женщинами. – С женщинами куда красивее, чем она, Ронни, гораздо более подходящими под стандарты Маркуса.
Руки его сжались в кулаки, но он промолчал. Она не могла это так оставить.
– Ты никогда не говорил мне, что видишь во мне что-то особенное. Что относишься ко мне не так, как к другим своим подругам… Разве ты хотел от меня большего, чем секс?
Маркус махнул рукой:
– Теперь это уже не имеет значения, не так ли?
Она почувствовала, что тело ее само к нему потянулось. Она даже руку подняла, но вовремя себя остановила. И не стала к нему прикасаться.
– Вероятно, нет. Но я все же хочу сказать тебе, что я тебя любила.
Теперь эти слова ничего не могли изменить. И, следовательно, ничего не значили. Слишком много воды утекло. Она сделала в жизни свой выбор. Он еще не знает о нем, но ей придется ему сообщить. Хотя бы раз она должна была сказать правду о своих чувствах.
Он покачал головой, и светлые пряди сверкнули в искусственном освещении, льющемся с улицы, что была у них за спиной.
– Ты не доверяла мне. Предала «Си-ай-эс». Бросила меня и обесчестила себя, вместо того чтобы обратиться ко мне за помощью.
Отчего так мрачно звучит его голос? Что это – приговор или высказанная боль? Неужели она ошиблась полтора года назад? Иона действительно стала ему небезразлична? Вдруг он помог бы ей? Захотел бы ее ребенка, разделил бы с ней тяжелую ношу – болезнь Дженни?
Вопросы эти были бессмысленными. Даже если полтора года назад он и готов был все это сделать, в одну реку нельзя войти дважды. Сейчас надо жить настоящим.
Слезы защипали глаза, но она не даст им воли. Начав плакать, ей уже не остановиться.
Это уже не имело значения. Сделанного не исправишь. Если она раньше и была Маркусу небезразлична, то теперь ему на нее наплевать. Он сам так сказал. Она предала его и себя, потому что не верила в его чувства. Просить о помощи можно лишь того, кому доверяешь. Он не был в их числе.
Но она не переставала мучиться сомнениями. Как бы он поступил, если бы она пришла к нему тогда? Ведь для того чтобы спасти Дженни, одной жилетки, чтобы в нее выплакаться, мало. Едва ли он был готов дать ей то, о чем она могла бы его попросить. И вряд ли с радостью воспринял бы весть, что она готовится стать матерью его ребенка. Нет, она не станет говорить ему о сыне. Она еще не в силах принять удар.
Глава 7
Маркус искоса посмотрел на молчавшую Ронни. В густых сумерках он мог разглядеть лишь ее силуэт.
Вот уже минут десять они ехали молча. Она отделывалась односложными репликами и всем своим видом давала понять, что говорить не настроена. Закончив исповедь, она замкнулась в себе. По всей видимости, объяснив ему причины своего поступка, она сочла, что все темы исчерпаны и говорить им больше не о чем. Разве она не понимала, что ее ответы вызвали еще больше вопросов?
Если честно, то и он не был настроен на праздную болтовню. Узнав о смерти ее родителей и болезни сестры, он чувствовал себя так, словно его со всей силы ударили под дых.
Почему она ничего ему не сказала тогда?
Она ему ни на грош не верила. Ладно, пусть он с самого начала дал понять, чтобы на длительные отношения она не рассчитывала. Но это же не значит, что она должна была скрывать от него свою жизнь? У каждого мужчины есть свой Армагеддон. И эта чопорная маленькая секретарша-робот стала им для него. Она затронула в нем что-то такое, чего ни одна женщина не могла разбередить. Но не понимала этого.
Его желание обладать ею никогда не утихало: ни за краткие месяцы их романа, ни за полтора года, что миновали после него. Он думал о будущем, а она – как спасти жизнь сестры. Без его помощи.
И куда это их завело? И как насчет того шпиона (или шпионки), что работает сейчас в «Клайн технолоджи»?
– Ты как-то сказала мне, что сейчас твоя сестра здорова. Это правда?
Ему показалось, что голос его откликнулся эхом в пустой машине, но она все же ответила, хотя и не сразу.
– В смысле физическом – да.
– Что ты хочешь этим сказать?
Ронни повернула голову и стала смотреть в окно, любуясь ночным пейзажем.
– Тело ее снова здорово, но ей многое надо наверстать. Она провела год, не вылезая из больниц, и еще один – под химией. С тех пор как курс химиотерапии закончился, она учится на дому, чтобы наверстать упущенное в школе и догнать сверстников. И еще она ждет, пока волосы снова отрастут. Она хочет последний год провести в обычной школе и затем продолжить обучение в колледже.
Судя по голосу, Ронни не верила в возможность осуществления последней части.
– Разве это плохой план?
Возможно, ей претит желание Дженни учиться в колледже, потому что самой Веронике пришлось учебу бросить. Он помнил, как не мог понять, почему она это сделала. Но теперь он знал причину. Даже имея такую железную волю, как у Ронни, никто не в силах одновременно работать полный день, учиться да еще ухаживать за сестрой, которую то выписывали из больницы, то снова клали на лечение.
Он чувствовал, как от нее исходят волны горького разочарования и неверия в свои силы.
– План отличный. Только неосуществимый. Она намерена доучиться последний год с друзьями в Портленде, в старой школе. Я же работаю здесь, в Сиэтле. Она хочет поступать в университет, а я не уверена даже в том, что смогу осилить плату за обучение в муниципальном колледже, с частичной оплатой правительством штата. И она так все хорошо понимает. Она не ропщет, когда я не в состоянии купить ей фирменные вещи, которые носят ее сверстники из других семей. Она…
Ронни замолчала, и ему показалось, что она подозрительно шмыгнула носом.
– Ты плачешь?
– Глупый вопрос.
– С чего мне плакать? – запальчиво спросила она, словно он оскорбил ее таким предположением.
О, черт! Вероятно, он ее обидел. Маркус протянул руку и пожал ей ногу повыше коленки. Он не умел успокаивать по-другому.
– Прости, малыш.
Слова эти никак не подходили к случаю, но он не знал, что еще сказать. Он еще не вполне пришел в себя от ее шокирующей откровенности. Он не понимал, почему она так щедро делилась с ним обстоятельствамисвоей жизни сейчас, в то время как полтора года назад ничего ему не говорила. И подозревал, что завтра она горько пожалеет о своем прямодушии.
И еще она сказала, что любила его тогда.
Вот черт! Он не знал насчет любви, но подумывал о том, чтобы сделать ее постоянной подругой. Ему даже приходило в голову спросить ее, не переедет ли она к нему. Да, он ничего ей об этом не говорил. Как-то не представился случай. Или посчитал, что она сама обо всем догадывается. Он нуждался в ней, это было очевидно, как теперь ему кажется вполне логичным, что она объясняла себе его потребность в ней неуемной похотью, и только.
