Мужчины свои и чужие - Келли Кэти (лучшие бесплатные книги TXT) 📗

Работая в организации по делам несовершеннолетних, Эмма постоянно сталкивалась со случаями плохого обраще­ния с детьми, с брошенными детьми, которых предали люди, обязанные любить их и защищать. Еще хорошо, что Эмма выполняла административную работу, потому что если бы ей лично пришлось выслушивать детей, звонивших по горячим линиям, она вряд ли выдержала бы. Она знала, что консуль­тантам приходится трудно – иногда они уходили сразу же после окончания смены, с белыми лицами, не в состоянии ни с кем разговаривать. Эмма не была уверена, что нашла бы, что сказать мальчику, расскажи он ей об отце, который при­жигает ему руки сигаретой, или девочке, рассказывающей, что папа забирается к ней ночью в постель и велит никому не говорить. Эти люди не были родителями, они были исчадия­ми ада! Чего она не могла взять в толк, так это зачем господь подарил им ребенка.

Эмма ненавидела таких людей – почти так же она нена­видела Веронику из их офиса, которая гордилась своим мате­ринством, как почетным орденом. Она постоянно рассказы­вала о маленьком Филе, о том, какой он забавный, и никогда не забывала спросить, почему Эмма не хочет завести ребен­ка. Эмма не сомневалась, что Вероника все прекрасно знает, но, поскольку была начальницей, не решалась поставить ее на место. Вдруг подумают, что она пользуется своим служеб­ным положением?

– Фил ползает по всему дому со скоростью ракеты, – обычно говорила Вероника, когда они все сидели в задней комнате за ленчем. И тут же переключалась на Эмму, кото­рая вообще не участвовала в разговоре: – Поверить невоз­можно, что вы с Питом до сих пор не завели детей. Знаешь, не стоит затягивать. Вдруг потом выяснится, что у тебя вооб­ще не может быть детей!

Эмме хотелось тут же на месте придушить Веронику. Но вместо этого она вымученно улыбалась и говорила что-то вроде:

– Времени еще с избытком. Мы не торопимся.

Она сидела в спальне и думала о Веронике. Как она за­втра встретится с ней? Фил за эту неделю наверняка сделал что-то такое необыкновенное для малыша его возраста, что это достойно занесения в Книгу рекордов Гиннесса. Все будут вынуждены высказать свое мнение по этому поводу, и Вероника уделит этому вопросу значительно больше време­ни, чем она уделяет работе. Она была плохой помощницей. Возможно, поэтому она ненавидела Эмму и никогда не упу­скала шанса сказать ей гадость.

Эмма поежилась. В доме было холодно – Пит, уходя, не сообразил включить отопление. Кроме того, у нее затекли спина и ноги. Наконец она заставила себя подняться, пошла в ванную и умылась.

Из зеркала на нее смотрела женщина с красными пятна­ми на лице. Женщина, которая выглядела совсем молодой, если судить по бледной коже, слегка тронутой загаром, и от­сутствию морщин, но которой можно было дать тысячу лет, если заглянуть в ее заплаканные, тоскующие глаза.

Эмма заставила себя немного подкраситься – ей не хоте­лось выглядеть плохо, когда придет Пит. Нельзя заставлять его страдать и переживать только потому, что она в очеред­ной раз не сумела забеременеть. Впрочем, иногда она сомне­валась, правильно ли делает, что скрывает все от него.

На всякий случай Эмма выпила таблетку забытого мате­рью валиума. Немного погодя она почувствовала себя лучше и даже сунула груду грязной одежды в стиральную машину.

Когда послышался звук открываемой двери, Эмма сидела в кресле, свернувшись калачиком.

– Я пришел, радость моя! Где ты?

– В гостиной.

Через секунду он уже стоял в дверях. Короткие темные волосы, открытое лицо с широко расставленными смеющи­мися глазами. Его честная улыбка была так привлекательна, что многие женщины, менеджеры офисов, заказывали куда больше канцелярских товаров, чем собирались, только пото­му, что Пит им так посоветовал. Надо сказать, он всегда давал дельные советы. Пит Шеридан был врожденным джен­тльменом – добрым, отзывчивым, любящим детей и живот­ных. Он никогда не жульничал в расходах и ни за что не ушел бы из магазина со сдачей с двадцатки, если дал кассиру толь­ко десять долларов.

Теперь он набросился на Эмму, целуя ее лицо и шею, а она отталкивала его, смеясь и уверяя, что он ее щекочет.

– Очень скучал, – сказал он.

– Я тоже.

Она прижалась к нему, успокаиваясь от его близости. Она так его любила, просто обожала! И хотела только одно­го – иметь от него ребенка… Эмма снова почувствовала на глазах слезы, но сдержалась. Она не позволит себе распус­титься при Пите.

– Слезь с меня, медведь! – шутя сказала она. – Ты меня раздавишь.

– Прости.

Пит уселся в другое кресло, стоящее достаточно близко, чтобы можно было дотянуться до ее руки.

– Теперь рассказывай. Как прошел круиз, как папочка? Его не арестовали и не бросили в египетскую тюрьму за хам­ство?

Эмма невольно усмехнулась.

– Нет, хотя я удивляюсь, как наш гид об этом не подума­ла. Ты бы только слышал, как он ее отчитывал, когда узнал* что надо дополнительно платить за право фотографировать в Долине царей. – Она поежилась при воспоминании.

– Господи, гид – женщина! – простонал Пит. – Тут уж он наверняка оттянулся.

Ни для кого не было секретом, что Джимми О'Брайен считал женщин значительно глупее мужчин. Знала об этом и Эмма, которой в детстве постоянно приходилось слышать: «Пусти, я лучше сам сделаю. Женщинам ничего нельзя дове­рить». А вот Кирстен, кстати, это никогда не беспокоило – она предпочитала, чтобы за нее все делали другие, и даже не пыталась чему-нибудь научиться.

– Еще как! – вздохнула Эмма. – В Долине царей он окончательно вышел из себя и принялся орать, что мы запла­тили за тур и не обязаны ничего платить дополнительно. Потом добавил, что кассиры наверняка пользуются тем, что Флора – женщина, и обманывают ее, требуя дополнитель­ные деньги. Он даже предложил ей свои услуги и пообещал, что разберется с ними.

– Да, твой отец – это нечто, – заметил Пит. «Нечто – слишком мягко сказано», – подумала Эмма.

– Египет мне безумно понравился, – с воодушевлением сказала она, сжимая его руку. – Но если бы не две женщи­ны, с которыми я познакомилась в поездке, папа с мамой до­вели бы меня до ручки. – Она вдруг стала серьезной. – Кстати, у мамы, похоже, что-то не в порядке с головой.

– Это все твой отец, – сказал Пит. – Он так на всех дей­ствует.

– Нет, – возразила Эмма. – На этот раз он тут ни при чем. Она все время что-то бормотала насчет иностранной ва­люты и пыталась перевести египетские фунты в ирландские. Обычно она доверяла подобные заботы отцу, но на сей раз ей, во что бы то ни стало надо было сделать это самой. Времена­ми она вроде как отсутствовала, как будто не представляла себе, где находится. Не знаю, в чем дело, но что-то здорово не так.

– Пошли! – Пит потянул ее за руку. – Сунем пиццу в печку, и ты расскажешь мне о женщинах, с которыми подру­жилась. Если они смогли совершить такой фантастический подвиг, как оттащить тебя от родителей, они достойны при­глашения к нам на Рождество.

– Хорошая мысль, – пробормотала Эмма, вспомнив, что они уже три года не проводили эти вечера дома. – Они тебе наверняка понравятся, Пит. Ханна очень веселая и уве­ренная в себе. Естественно, папа ее не выносил. А Лиони такая милая. У нее трое детей, она разведена и, мне кажется, очень одинока. Ханна считает, что мы обязательно должны найти для Лиони хорошего мужа.

– Ник как раз присматривает себе хорошую разведенную женщину, – сказал Пит, имея в виду своего старого школь­ного приятеля. – Мы могли бы их познакомить.

– Нику нужна экономка, которой можно не платить, так что бедняжке Лиони он никак не подойдет, – решительно заявила Эмма.

– Все ему расскажу! – пригрозил Пит, умело разрезая пластиковый пакет, в который была упакована пицца, и за­совывая ее в микроволновку, всю покрытую почерневшими помидорами и горелым сыром. Из чего можно было заклю­чить, что в ее отсутствие Пит питался исключительно пиц­цей. – Кстати, мы с тобой сегодня с ним увидимся. Догово­рились встретиться вечером в баре.

Она огорчилась: