Любовь с московским акцентом - Монакова Юлия (книги онлайн полные версии бесплатно .TXT) 📗
Потолкавшись у прилавка, как в старые добрые советские времена, Миша взял две бутылки пива и подсел к Люське за столик. Люська с подозрением оглядела поверхность дешевого красного стола — наподобие тех, что ставятся в летних уличных кафешках, а затем попыталась отыскать салфетки, чтобы вытереть мокрое пятно, но не нашла их. Видимо, за салфетками нужно было возвращаться обратно к «стойке» и снова толкаться, чтобы их получить. Люська отказалась от этой мысли.
— Экзотика, правда? — Миша кивнул на окружающую обстановку. — Я прямо снова ощутил себя в СССР… Именно в провинции особенно силен совковый дух, не находишь? Эх, каким счастьем было бы действительно жить в маленьком городке, где все друг друга знают, где до сих пор сохранился дух прежних времен…
— Ну, не скажи, — Люська покачала головой. — Я в таком городке родилась и жила очень долго, до семнадцати лет… Ничего хорошего, знаешь ли. В маленьких городах тесно. Мой, например, за пару часов можно весь исходить вдоль и поперек. За десять лет дорога в школу мне просто опротивела — ни капли не изменилась, все одно и то же. Захочешь изменить путь — а не получится, просто не на что менять. Из развлечений только концерты заезжих третьеразрядных «звезд» раз в год на день города, — она презрительно усмехнулась. — Если открывается новый магазин — значит, на его месте недавно закрылся другой. Последние десять лет город уже не расширяется, два детских парка, которые были раньше, теперь разрушены. Из всех развлечений доступны только телевизор и кому-то — компьютер. Интернет только по dial-up модему, считается дорогим удовольствием. Было открыто одно интернет-кафе — комнатка на три места на весь город, но не прижилось. Дискотеки для молодежи раз в неделю до одиннадцати ночи. Машиностроительный завод, швейная фабрика, молочный комбинат, мясной комбинат, хлебный. Филиал областного университета, в котором лекции читаются по конспектам… Когда я поступила в областной универ, то не видела там ни одного преподавателя, который бы читал, а не рассказывал свой предмет… Продолжать?
Миша слушал внимательно, даже сочувственно покивал в ответ.
— А Москва — это город огромных возможностей, — заговорила снова Люська. — В провинции можно получить размеренную жизнь, стабильность, но сделать такую карьеру, как в Москве, взлететь с самых низов до самых вершин, и наоборот, резко упасть, — это вряд ли…
— А я вот москвич, но не люблю Москву, — признался вдруг Миша. — Этот город не создан для жизни. Он для работы, вкалывания, но комфортно жить в нем не получается. Ощущение силикона во всех проявлениях. Это убивает любовь к городу, он без души. Питер — с душой город, хоть я его тоже не люблю, но Питер, по крайней мере, индивидуален. А Москва — это просто бездушный мегаполис. Муравейник с людьми, у которых задачи разные, а цель одна. БАБЛО! — он с отвращением поморщился. — Не деньги, а именно бабло. И приезжают сюда его «рубить» в большинстве своем пробивные и инициативные провинциалы, которые вытесняют раздобревших и снобистских москвичей. В этом, кстати, корень нелюбви многих москвичей к приезжим… Москва слишком большая, чтобы ее можно было любить. Кстати, ты знаешь, что даже по официальным данным соцопросов самыми «несчастливыми» городами России названы Москва и Питер?
— Счастье-несчастье не от места проживания зависят, — возразила Люська. — Я знаю семейную пару коренных москвичей, которая мечтала в Израиль эмигрировать. Он еврей, она русская. Так она мечтала даже больше мужа. Все рассказывала, как им в Москве, где человек человеку волк, плохо и как замечательно будет в Израиле, где человек человеку друг. Приехали в Израиль — опять все не так. Когда нет внутреннего ощущения счастья — так нигде хорошо не будет. Радоваться-то можно самым простым вещам. Как японцы или китайцы. Солнцу, птицам, цветку на поляне… Я вот себя везде счастливой чувствую. Даже в родном городе, несмотря на то, что там масса вещей и явлений приводила меня в бешенство и я очень рада была уехать. А в Москву я переехала… ну, скажем так, больше по личным обстоятельствам, чем по каким-то карьерным устремлениям.
— А в плане карьеры, значит, Москва тебе ничего не дала? — полувопросительно-полуутвердительно произнес Миша.
— Ну почему — ничего? Мне нравится заниматься тем, чем я сейчас занимаюсь. Нравится брать интервью, ездить на задания, встречаться с людьми… Люди моей профессии, я считаю, обязательно должны «пережить» Москву. Это как прививка: либо прижился, либо нет, но выиграл в любом случае. Москва дает ни с чем не сравнимый опыт. Я получаю этот опыт уже два года. Правда, того запала, с которым иные провинциалы едут «покорять столицу», у меня не было и нет. Но мне в Москве нравится. Очень…
— А мне нет… — вздохнул фотограф.
— Так почему бы тебе не переехать в провинцию? — полюбопытствовала Люська с иронией. — Раз уж Москва тебя так напрягает…
— Ну как же, я ведь сказал — бабло зарабатывать, — как-то невесело усмехнулся Миша.
— Зачем тебе «бабло»? Я имею в виду, тебе действительно нужны такие уж большие деньги? Для чего?
— Семью кормить, — вздохнул Миша. — У меня же мама и… Ника…
— Ника? — Люська вытаращила глаза. — Кто такая Ника?
— Такой. Это мой сын, — спокойно объяснил Миша.
— А… почему Ника? — растерянно спросила Люська, хотя спросить хотелось совсем другое.
— Потому что Никита до двух лет не выговаривал свое имя, все «Ника» да «Ника», — просто сказал Миша. — Так и пошло…
Люська ошеломленно смотрела на него, словно видя впервые.
— Вот уж не думала, что у тебя есть ребенок, — призналась она. — А почему он не живет с твоей бывшей женой? Извини, что я такая любопытная, — опомнилась она. — Но все-таки, дети обычно остаются с матерью, а не с отцом…
— Да ничего. А матери у него и нет.
— Как так нет? Вы же… разошлись? — тихо произнесла Люська.
— Кто тебе сказал? Она умерла три года назад, — ответил Миша. — Погибла в автокатастрофе.
Люська молчала, переваривая услышанное, не зная, что в таких случаях положено говорить. Миша понял ее затруднения.
— Да ты не напрягайся, — негромко сказал он. — Все в прошлом…
— Мне очень жаль, извини… А с кем сейчас сын остался? С твоей мамой?
— Ага, с бабушкой… Мобильного у нее нет, так и не научилась пользоваться, и я велел ей звонить мне с городского только в крайнем случае, если что-то случится.
— А что случилось?
— Ника заболел, — Миша нахмурился, — простудился, температурит… Может, в садике подхватил. Мама, конечно, в панике, она вообще по жизни такая перестраховщица… Но, знаешь, душа все-таки не на месте. Мама сказала, что вызвала на завтра врача. И какая досада, что я именно в этот момент далеко!
— Не волнуйся, — Люська успокаивающе прикоснулась к его руке. — Маленькие дети часто болеют, поправится! Завтра вечером ты уже будешь дома… Кстати, сколько ему лет, сыну?
— Четыре… Я вас как-нибудь познакомлю, — Миша улыбнулся, — он классный парень, тебе должен понравиться… Если ты, конечно, детей любишь.
— Люблю. Очень люблю!
Миша удовлетворенно кивнул:
— Я почему-то так и думал…
Люська все еще не могла прийти в себя.
— Вы так и живете… одни? — спросила она. Миша усмехнулся.
— Ну почему же «одни»… Мы вдвоем. Ну, и бабушка на подхвате. Да он у меня вообще самостоятельный. Уже читать умеет.
Помолчали, прихлебывая пиво и хрустя солеными чесночными сухариками. «Он один воспитывает сына, — вздохнув, подумала Люська. — А я-то размылась, как идиотка, из-за своих глупых надуманных проблем…»
— Зачем ты вообще поехал? — недоуменно спросила она, качая головой. — Нам по первому же запросу прислали бы из мэрии кучу снимков на тему «Поезда памяти», вовсе не обязательно было делать эксклюзивные фотографии…
— Люсь, извини, но иногда мне кажется, что ты просто дура, — укоризненно произнес Миша. Люська обалдела от такого заявления.
— С чего это вдруг?!
— Я из-за тебя поехал, — устало сказал Миша, потирая виски. — Плевать я хотел на этот поезд… Просто хотелось как можно больше времени провести с тобой. Только и всего. И не говори мне, что ты не догадывалась…
