Комон, стьюпид! или Африканское сафари для дуры - Доманчук Наталия Анатольевна (бесплатная библиотека электронных книг txt) 📗
Больше всего мне сейчас хотелось подойти к ним и послушать, о чем они говорят, но Геннадий, как ему казалось, перешел к самой интересной части своего рассказа, потому что он вдруг взял меня за рукав и повернул чуть-чуть к себе, чтоб я не отвлекалась. Тут я встретилась глазами с Анькой, и она сразу поняла, что меня пора спасать. Она взяла под руку Альберта и вместе с ним подошла к нам.
— Лорик, пойдем со мной. — И, обращаясь к мужчинам, добавила: — Мы в дамскую комнату.
Я готова была ее расцеловать.
— В жизни не видела скучней человека.
— Да, я поняла. На тебе лица не было. И что теперь делать?
— Ничего не делать. Я дам ему понять, что он мне не интересен, и все.
— Как тебе Альберт? — спросила Анька и улыбнулась.
— Нормальный, но, по-моему, он немного староват для тебя.
— Ничего не староват. В самый раз. А тебе Сергей понравился. Могу поспорить.
— Нечего спорить. Понравился. Даже очень, — сказала я и вздохнула.
— Ну и что ты вздыхаешь? Он тоже пялился на тебя. Вернее, на твою жопу.
— Ну да, он, наверное, смотрел, как все, и думал, как можно жить с такой жопой.
— Перестань! На свете, между прочим, есть и любители такой роскоши.
— Ты сама хоть в это веришь, Ань?
Анька задумалась.
— Ладно, ты об этом не думай. Ты думай о другом. Он мужик очень умный. Чем можно его взять, а?
— Умными беседами. Это и ежу понятно.
— Правильно. Вот я слышала, что они все сейчас обсуждают футбол. Ну, здешний, юаровский. Так вот, мотай быстро себе на ус. Команда называется «Бофана-Бофана».
— Врешь! — возразила я. — Не может нормальная футбольная команда носить такое смешное имя.
— Отвечаю. Так и называется: «Бофана-Бофана». Слушай дальше. Все футболисты черные. И вот в последней игре очень плохо играл какой-то Ханс. Запомнила?
— Ханс. Запомнила.
— Ну все, идем. На сегодня хватит. В следующий раз блеснешь еще чем-нибудь.
Мы вышли из дамской комнаты и увидели, что Гена с Альбертом стоят уже не одни — к ним подошли Сергей и Денис. Обсуждали они как раз футбол.
— Я вам говорю, если бы не этот козел Ханс, мы бы выиграли, — утверждал Альберт, обращаясь к Геннадию.
Генадий пожал плечами.
Тут я поняла, что пора блеснуть эрудицией, и сказала:
— Совершенно с тобой согласна. Он вообще… отвратительно играл. Да и какие ужасные передачи он давал. Ну, а с другой стороны, что ты хочешь от черного?
Все посмотрели на меня с явным недоумением. Даже Анька.
— Кто черный? — просил Геннадий.
— Ну этот, как его, Ханс…
Мужчины засмеялись, а Денис решил мне кое-что объяснить:
— Ханс Вонк не черный. А белый. Единственный в команде белый игрок. И он не играет на подачах. Он вратарь.
Я почувствовала, что залилась краской. Вся.
— Ты, наверное, перепутала Вонга с Бенни Маккарти. Тот действительно отвратительно играл и плохо подавал, — сказал Сергей и улыбнулся.
— Ага, перепутала, — сказала я тихо и чуть не разрыдалась.
Так опозориться! Это во всем Анька виновата. Сколько я себе говорю: не слушай никого и никогда не говори о том, о чем не имеешь никакого представления. Слава Всевышнему, футбольную тему сразу закрыли и перешли к разговору об Африке. Уж лучше так, подумала я и вздохнула с облегчением.
— Между прочим, милые дамы, а вы были в Кейптауне? — спросил Альберт.
— Нет, не были, — ответил за нас Денис. — Но мы в конце декабря все вместе туда полетим.
— Зачем ждать целых два месяца? Я лечу в Кейптаун в пятницу. На уикенд. У меня там есть небольшой домик Приглашаю вас, милые дамы, увидеть это чудо света.
— Ну, так ты всех тогда приглашай, — сказал Геннадий, — я тоже с удовольствием поеду. Особенно если есть где остановиться. Серега, давай и ты с нами.
— Меня никто не приглашал, — ответил Сергей.
— Да ладно! Тебе я всегда рад, — сказал Альберт, — ты же это знаешь. Так что, летим?
Сергей улыбнулся и кивнул.
В этот момент мое сердечко чуть не рухнуло на пол от счастья и не разбилось на мелкие осколочки. Счастью просто не было предела. Я даже забыла о своем футбольном позоре.
«Сегодня понедельник, нет, уже почти вторник, — подумала я, — еще среда, четверг и потом целые три дня с мужчиной моей мечты!»
Около полуночи мы были дома.
Анька сразу пошла спать, а я открыла свой ежедневник и написала:
У меня есть ровно три дня.
Мне надо:
1. Разлюбить Машкова.
2. Похудеть на 20 кг.
3. Написать гениальный рассказ, показать его Сергею и согласиться выйти за него замуж.
Минутой позже было написано:
1. Я уже не люблю Машкова.
2. Надо купить весы. Может, я уже похудела на 19 кг и даже и не догадываюсь об этом? А один килограмм я за три дня скину.
3. О чем бы таком написать???
МИСС КОППЕРФИЛЬД
— Послушай, Петрушкина Ульяна Игнатьевна, — следователь закинул ногу на ногу, закурил сигарету и посмотрел на допрашиваемую. — В твоем случае молчание не поможет.
Петрушкина тоже закинула ногу на ногу, улыбнулась и потянулась за сигаретами.
Следователь перехватил «ротманс» и крикнул:
— Ты что себе позволяешь? Куда ты дела Останкинскую башню, отвечай!
— Как вас зовут, напомните мне еще раз, — попросила Петрушкина.
— Фе-дор А-ки-мо-вич, — по слогам повторил следователь.
— А как ва-ша фа-ми-ли-я? — передразнивая, опять спросила Петрушкина.
Следователь покраснел, привстал и, опершись руками о стол, тихо прошептал:
— Не ваше дело! Для вас я Федор Акимович. Вы на вопрос отвечать будете?
— А фамилия ваша — Укропчик. Только не могу понять, почему вы ее так стесняетесь? Я, например, тоже из семейства сельдерейных, и очень горжусь этим!
— Семейство зонтичных, — слегка прокашлявшись, добавил следователь.
— Молодец, Акимыч! Уважаю людей, которые интересуются своим происхождением. Так что ты там хотел у меня спросить?
Следователь замешкался, похлопал себя по карманам, как будто что-то искал в них, и тихо спросил:
— Пропала Останкинская башня. В ней находилось более семи тысяч человек. Точные данные сейчас уточняются. В этом преступлении обвиняешься ты, Петрушкина. Потому что именно ты собрала вокруг телебашни толпу и предложила посмотреть фокусы. У меня, между прочим, свидетели есть! — сказал он и поднял указательный палец вверх.
— Ну и что же я делала?
— Ты просто развела руками, дунула, и… телебашня исчезла.
— Недоказуемо!
— Из-за вас, Петрушкина, временно прекращена трансляция телерадиовещания на всю страну, да что там на страну — на весь мир! А вы знаете, что подумают об этом иностранные государства в связи с последними событиями? Они подумают, что совершился государственный переворот или еще что-то похуже!
Ульяна Игнатьевна закусила губу и отвернулась к окну В это время в комнату зашел пожилой человек в форме. Старший лейтенант Укропчик вытянулся в струну и громко закричал:
— Товарищ генерал-майор, разрешите доложить. Идет допрос подозреваемой Петрушкиной. О результатах сообщу через час в письменном виде.
Генерал-майор подошел ближе к допрашиваемой и посмотрел ей в глаза.
— У меня дочь… единственная…. на канале РТР работает. Я без нее…. Она для меня все, — тихо сказал он и смахнул слезу.
— А у меня никогда не было отца. Верней, он, конечно, где-то есть, только я его никогда не видела, — таким же страдальческим тоном продолжила беседу Петрушкина.
— Ну зачем тебе эта башня? — включился Укропчик. — Новый год на носу, голубой огонек, концерты Галкина… Ну сдалось тебе это Останкино? Если б я таким даром обладал, как ты, я бы Центральный банк «испарил».
— А разве в деньгах счастье? — спросила Петрушкина.
— А в чем же еще? — удивленно уставился на нее Укропчик.
