Котировка страсти или любовь в формате рыночных отношений (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна
— Двери надо было закрывать, когда пришел с балкона, Костя. — Прошептала Карина в его рот, стремящийся завладеть ее губами. — А то придется платить еще и за мои лекарства от пневмонии.
Для большей наглядности она деликатно, но ощутимо прижала свои ледяные босые ступни к его напряженному и возбужденному паху.
Вообще-то, кое с кем за такое Карина могла бы и серьезно схлопотать. Но ей казалось, что она верно оценила характер Соболева.
И все равно, не могла не признать, что расслабилась, когда он откинул голову и расхохотался, отпустив ее грудь, а не замахнулся наотмашь.
— Потом продолжим. — Отсмеявшись, подмигнул ей Константин. — Сейчас у меня нет времени.
И, как ни в чем не бывало, направился к выходу.
— Спасибо за завтрак, Карина. Хоть я больше предпочитаю более существенную еду. Учти, на будущее. — Уже от дверей кинул он, обернувшись. — А долги свои я всегда оплачиваю. — Добавил он с ухмылкой, в ответ на ее надменное фырканье.
— Вот это — главное. — Задумчиво протянула Карина глядя на двери, уже закрывшиеся за его спиной. — Хотя, лучше бы, мне, вообще не пришлось беспокоиться об этом. — Добавила она, поднеся ладонь к губам.
И легко потерла кожу, размышляя, что ей весьма понравился немного солоноватый привкус его кожи, с примесью того табака, все еще оставшийся на губах.
Глава 7
— Лихуцкий.
— Что? — Борис и Алексей оторвались от экрана монитора и посмотрели в его сторону.
— Найди Лихуцкого и поговори с ним. Что-то он точно знает. Нам надо выяснить насколько много.
Костя отошел от окна, возле которого стоял последние минут двадцать, задумчиво рассматривая город. Уже начинались ранние зимние сумерки. День проходил, а они едва ли на пару шагов сдвинулись с отправной точки. Это не улучшило его настроения.
Никольский раздумывал над его словами пару секунд, после чего кивнул, видимо, соглашаясь с идеей Константина. Обернулся к трем парням, сидевшим на другом краю комнаты перед тихо работающим телевизором, и махнул головой. Один из них тут же поднялся и подошел к Борису, слушая негромкие указания. Двое других остались на месте. Несмотря на кажущуюся расслабленность и вальяжность их поз, в глаза бросалась подтянутость, напряженность тел и сосредоточенность глаз, казалось, глядящих сквозь экран с футбольным матчем. Не смог, все-таки, Борис себя остановить — притащил парней для охраны.
Хорошо, хоть не из своего управления, нечего лишний раз столичных силовиков гневить. Константин уже и так, не раз подумывал, что пора перетаскивать Никольского с «официального» места работы. Свою охранную фирму они давно организовали под его курацией, как раз можно было Бориса и явно назначить начальником. Вот только, конечно, в плане доступа к государственной информации — возможности станут не те. Ведь неизвестно еще, удастся ли «своего» человека на освободившееся место в областном управлении поставить в нынешней ситуации. Или же из столицы кого-то пришлют, и опять по новой «обрабатывай». А это время, все-таки. Потому сидел пока Никольский «на двух стульях», что не особо нравилось Константину.
— Я с вами. У меня и самого есть пара вопросов к Виталию. Он много где крутится, может и про отель нам что-то расскажет. И про этого…
Алексей, в основном молчавший до этого, повернулся к Никольскому и нажал на паузу, остановив воспроизведение записей с камер наблюдения в его отеле. Они все вместе просматривали те последние полтора часа, прокручивая небольшой отрезок по сотому разу, наверное. Тот не особо четко показывал неизвестного мужчину, который, судя по времени и месту, и был ответственен за погром в номере Кости. Проблема заключалась в том, что никто понятия не имел, что это за тип. Не помогла пока и база данных СБ, сверку с которой сейчас проводил Никольский.
Закончив что-то обсуждать с помощником, Никольский кивнул в ответ на заявление Алексея.
— Хорошо, пригодишься, заодно. Ты в городе лучше меня ориентируешься. Кость, — Борис посмотрел на него. — До какой степени нам с ним «разговаривать»-то?
Константин отвел взгляд от монитора, в который раз пытаясь вспомнить, не видел ли этого человека раньше. Секунду посмотрел на Никольского.
— Лишь бы нам потом милиция обвинение не предъявляла, Боря. — Он усмехнулся. — А остальное — на твое усмотрение.
— Понял.
Борис поднялся с насиженного места и, вместе с двумя ребятами и Алексеем, вышел из номера, с кем-то разговаривая по телефону. Видимо, узнавал, где можно сейчас найти Лихуцкого.
Константин вернулся к окну, не обращая внимания на оставшегося в номере охранника, в наличии которого не особо и нуждался, как ему казалось. Его так и подмывало взять пульт и отключить звук у телевизора. Так же, как и отправить куда-нибудь подальше Шлепко, разговаривающего в соседней комнате по телефону. Но Максим, в конце концов, занимался его же делами, не ругать же парня за добросовестность. Пусть и хотелось после суматохи, которая началась с приездом всей этой толпы, после многочасовых обмусоливаний одних и тех же фактов, обсуждения домыслов и предположений — просто спокойно подумать в тишине.
Несмотря на то, что им, вроде бы, удалось обнаружить того, кто проник в номер — это не приблизило их ни к выяснению личности неизвестного, ни к пониманию, на кой черт тот, вообще, такое устроил? Да и все еще непонятно было: от чьего имени этот человек произвел погром. Личные счеты они отмели: во-первых, сам Константин понятия не имел, кто это такой. Да и, во-вторых, имей это событие характер мести — была бы озвучена хоть какая-то причина.
Поняв, что начинает раздраженно постукивать пальцами по подоконнику, Константин сжал руку в кулак. Замечания футбольного комментатора, доносящиеся от телевизора в гулкой тишине остального номера, раздражали все больше. Максим, видимо, занимался бумагами. Константин старался отстраниться. Но через десять минут сдался и, смирившись с мыслью, что или сам немедленно уйдет, или прибьет этого парня, что смотрел футбол, выбрал первый вариант. Удостоверившись, что в кармане есть полная пачка сигарет, он стремительно направился к выходу из номера.
Парень тут же поднялся и двинулся за ним.
— Не рыпайся. — Раздраженно кинул Костя, матеря в душе Борю с его паранойей.
И уже даже пожалел, что, вообще, позвал сюда Никольского. Сидел бы тот дома и там бы разбирался, телефоны сокращали любое расстояние.
— Константин Владимирович, у меня четкие указания от Бориса…
— Так, твоему начальнику — плачу я, и тебе, кстати, тоже. Значит, и слушаться ты должен меня. А мне и подавно не надо, чтобы ты таскался за мной по этажам. Никто меня до сих пор не трогал, и сейчас не полезут. — Бросил он через плечо уже от дверей. — Если Никольский вернется — я в баре, на втором этаже буду. И, не дай Бог, пойдешь за мной. — Выразительно глянув на охранника, который разрывался между чувством ответственности перед заданием и нежеланием подопечного помогать ему, Константин захлопнул за собой дверь.
Карина рассеяно перебирала фисташки, стоящие перед ней в маленькой хрустальной пиале. Рядом стоял нетронутый бокал шардоне. Но и тот вызывал не больше интереса в ней, чем фисташки.
Официанта удивило то, что она заказала соленые орешки к вину. Неопытный парень, позволил себе показать эмоции. Профессионал не допустил бы такой ошибки. Какая разница, что хочет клиент? Твоя работа удовлетворить любую его прихоть, а не высказывать свое мнение. Но она не собиралась указывать парню на промах. Хотелось просто немного посидеть и подумать в одиночестве. А где это можно сделать лучше, чем в месте, полном незнакомых людей? Номер уже тяготил ее и давил своими роскошными диванами и стенами. Карина настроилась и, более того, хотела вернуться домой. И дело было не только в ситуации с Шамалко. Видимо, сказывались последние полтора года, проведенные в «отпуске». Вернувшись сюда, Карина все больше понимала, что не хочет возвращаться в игру. Она получила долгожданную свободу выбора и возможность делать то, что хотелось именно ей, и совершенно не желала терять этого. А выбрав нового покровителя, так или иначе, придется угождать и подчиняться ему. Пусть и не во всем. Но не хотелось теперь терять и йоты своей независимости. Слишком дорогой ценой та ей далась. Никакие посулы и материальны блага не стоили возможности жить так, как она жила последнее время, когда ее, наконец-то, никто не трогал. Впервые в жизни.
