Холодная (СИ) - Инфинити Инна (бесплатные книги полный формат .TXT) 📗
— Ну привет, соня! — Я спешу к ней с улыбкой.
— Привет, жаворонок! — Она тоже мне улыбается. Так тепло и по-доброму. — Ты всегда по выходным так рано встаешь?
— Да. У меня с утра спорт. А ты всегда по выходным так долго дрыхнешь?
— Пф, это еще не долго! Однажды я спала до 5 часов при том, что легла около 10 вечера.
— Вот это да! — Я правда удивляюсь.
Она смеется.
— Ну, — Оля серьезнеет, — давай перейдем дорогу и начнем нашу экскурсию по Булгаковским местам. — Я иду за ней, и она продолжает. — Вот это и есть знаменитые Патриаршие пруды из «Мастера и Маргариты». Правда, в это время года тут отвратительно. Но зато летом! — Она задумчиво вздыхает. — Летом тут просто волшебно.
Мы входим на территорию, и передо мной открывается прямоугольный пруд с заледенелой водой. Вокруг него дорожка с лавочками, на противоположной стороне от нас стоят какие-то памятники. Издалека я не могу их рассмотреть.
— Начнем с того, что Патриаршие пруды — это всего один пруд. Почему он называется во множественном числе, никто не знает, — начинает Оля голосом экскурсовода. — А вот и знак «Запрещено разговаривать с незнакомцами», — Она подводит меня к псевдоавтомобильному знаку, на котором изображены три фигуры, перечеркнутые красным. — Максим, а ты везунчик! — Он поднимает на меня голову.
— Почему? — Я перевожу взгляд со знака на нее.
— Потому что фанаты «Мастера и Маргариты» все время этот знак тут устанавливают, а местные жители его потом убирают. Иначе возле него собираются толпы поклонников Булгакова, чем раздражают живущих в округе. Вот сейчас знак снова стоит, но скоро его снова уберут.
— А кто изображен на знаке? Я могу распознать только кота Бегемота.
— С ним Воланд и Коровьев. Тебя сфоткать со знаком?
— Не, не надо, я не люблю фотографироваться. Но сам знак щелкну, раз ты говоришь, что он тут не на постоянной основе.
Я делаю снимок, и мы идем дальше.
— Вообще на самих Патриарших прудах как таковых ничего особенного нет. Да, это прикольное место, в нем есть своя душа и магия, но рекламу ему сделал исключительно Булгаков своим романом. Летом тут собираются толпы людей, многие спускаются к самому пруду и сидят у воды, семейные пары гуляют с детьми. Подростки оккупируют лавочки и распивают на них алкоголь, пряча его от полиции в пакетах.
Мы подходим к памятникам. Один из них мужчине.
— Это памятник Булгакову? — Я спрашиваю, приближаясь к нему.
— Нет, это памятник баснописцу Крылову.
— А он тоже был как-то связан с Патриаршими прудами?
— В том-то и дело, что нет. Крылов вообще жил в Петербурге и почти из него не выезжал. С чего вдруг на Патриках стоит памятник ему — неизвестно.
— А памятника Булгакову почему нет?
— Потому что, если его тут поставят, местные жители выйдут на митинг. Поклонники романа будут тут собираться и устраивать вакханалию. По ночам. Нет, спасибо, нам хватает баров и ночных клубов в округе, из-за которых спать невозможно.
— Твои окна выходят сюда?
— К счастью, нет, иначе я бы уже давно застрелилась. Окна моей комнаты смотрят во двор дома, но все равно шум доносится. У нас окна гостиной смотрят на пруды, и летом после 10 вечера крики с улицы перекрывают телевизор.
Мы проходим Крылова и направляемся к следующим.
— А это композиция памятников, которая называется «Басни Крылова».
Мы медленно проходим шесть панно, местами затертых, на которых изображены самые известные герои басен: квартет, кукушка и петух, свинья под дубом, павлин и соловей, слон и моська, две собаки, волк и ягненок, мартышка и очки, ворона и лисица, зеркало и обезьяна, волк и журавль, осел и соловей.
— Ну, в принципе, вот и все достопримечательности Патриков, — говорит Оля, когда мы миновали памятники.
— Да, как-то не много.
— Я же говорю: Булгаков больше шума наделал. И, кстати, обрати внимание, что трамвайных путей, где Аннушка разлила масло, нет. И до сих пор неизвестно, вообще никогда на Патриках не было трамваев или были во время Булгакова, а потом их убрали. В общем, история этот момент не зафиксировала. — Оля задумчиво оглядывает пруд. — Давай сделаем пару кружков вокруг.
Мы медленно бредем вдоль пруда, разговаривая о разном. Оля живет в Москве два года. Она не очень любит этот город. Считает его слишком большим и неуютным. Хотя признает, что климат в столице лучше, чем в Питере.
— Но все-таки мое сердце принадлежит Петербургу. Ты там был?
— Нет, — мне стыдно в этом признаваться, — Я до недавнего времени из Воронежской области никуда не выезжал.
— Знаешь, а я тебе даже завидую. Тебе еще предстоит увидеть всю эту красоту. В Питер нужно ехать два раза: один зимой, а второй — летом. Зимой ходить по музеям, потому что в это время года нет толп туристов, а летом — по самому городу, его волшебным улицам. И летом нужно обязательно брать экскурсию по крышам.
— По крышам? — Я удивляюсь.
— Ты поднимаешься на кровлю обычного жилого дома в центре, переходишь по ней с одного дома на другой и наблюдаешь город с высоты птичьего полета. Есть целые маршруты.
— Круто. А в Москве нет такого?
— Неа, — в ее голосе слышится грусть.
Мы прошли вокруг пруда трижды, когда Оля остановилась и спросила:
— Хочешь еще куда-нибудь сходить?
Я пожал плечами.
— Ну, если ты не замерзла и тебе позволяет время, то можно. Я никуда не тороплюсь.
— Да я тоже, — Оля закусила губу в задумчивости. — Слушай, раз у нас сегодня день Булгакова, не хочешь сходить в «нехорошую квартиру»? Тут можно пешком дойти за полчаса.
— А она реально существует? — Я, наверное, вытаращил глаза от удивления.
— Конечно! Это была реальная квартира коммунального типа, в которой Булгаков снимал комнату. В этой же квартире он написал несколько своих произведений, например, «Белую гвардию». «Мастера и Маргариту» он написал позднее, но его соседи по этой коммуналке стали прототипами некоторых героев. Например, Аннушки, которая разлила масло. Ну и сама эта квартира стала прототипом «нехорошей квартиры» из романа.
— Тогда давай сходим!
— Сейчас она работает, как музей Булгакова. Будем надеяться, что сегодня он открыт. Я заранее не смотрела на сайте их график.
— Ну мы же в любом случае гуляем? Даже если музей закрыт, то пускай это будет просто прогулка по улочкам центра.
— В принципе, да, — девушка улыбается и уводит меня в переулок.
Мы идем полчаса, никуда не торопясь. С Олей легко и весело. Мы всю дорогу говорим о книгах и писателях. Нам нравится почти одно и то же. Помимо классических русских Пушкина, Лермонтова, Толстого и Достоевского мы читали Бальзака, Гюго, Диккенса, Цвейга. Оля мне еще рассказывает про Джейн Остин и сестер Бронте, но это женские романы того времени, и я их не читал.
— Ты читал у Цвейга роман «Нетерпение сердца»?
— Нет, только новеллы.
— А я вот как раз новеллы не читала, только этот роман. Это была любимая книга моей бабушки. Я прочитала роман уже после ее смерти. И больше всего жалею, что не смогла обсудить с ней эту книгу. — Оля на секунду грустно задумалась. — Вообще любовь к литературе мне привила бабушка. В детстве перед сном она пересказывала мне книги, которые прочитала в разное время своей жизни. Некоторые из них она помнила еще с детства. Так вот про «Нетерпение сердца» она мне рассказывала раз десять. Но когда я читала, все равно было будто в первый раз вижу эту историю.
— А сейчас ты что читаешь? — Спрашиваю ее.
— Ой, сейчас я читаю из списка ЕГЭ по литературе, — девушка брезгливо скривилась.
— Куда ты поступаешь?
— Журфак МГУ.
— Вау, я, кажется, первый раз встречаю журналиста.
Она смеется:
— Ну, я еще не журналист, а только мечтаю им стать. А ты куда будешь поступать?
— Юридический. С вузом еще не определился.
— Вот мы и пришли. Добро пожаловать! — Она мне по-доброму улыбается. — Мы находимся по адресу улица Большая Садовая, дом 10. Нам нужно в квартиру №50.
