Кофе в бумажном стаканчике (СИ) - Сотникова Ирина (читать хорошую книгу .TXT) 📗
Вернувшись к стоянке, они сели в машину и поехали сквозь тяжелые сумерки мимо гор, покрытых спящим лесом. Фары встречных машин слепили глаза, в салоне было тепло, звучала медленная музыка. Надя, наполненная впечатлениями, прислонилась к стеклу, уютно устроившись на новом мягком шарфе, который она свернула в виде подушки, и думала о прошедшем дне. Наверное, они больше никогда не увидятся. Почему-то такие мысли не пугали — это странное свидание с незнакомым мужчиной было похоже на законченный состоявшийся роман. Ей еще долго предстоит осмысливать, как это произошло, и, наверное, хранить в душе этот день, как светлый подарок судьбы. Она, конечно, не девушка его круга, но уже за то, что он провел с ней — такой наивной, непосредственно глупенькой — целый день и ничем не выдал своего раздражения, Надя была ему искренне благодарна.
Когда они въехали в город, он неожиданно прервал молчание:
— Я живу один. Поедем?
Надя энергично замотала головой.
— Нет.
Испугавшись, мельком взглянула на него. Что же она делает? Опять «нет»! Наверное, надо как-то по-другому. Но как это возможно — вот так сразу поехать и остаться с ним наедине? Нет! Тысячу раз нет! Ей это не нужно!
Он печально улыбнулся уголками губ:
— Я так и думал. Хорошо, в другой раз.
Ее настроение моментально испортилось, будто произошло нечто ужасное, что уже невозможно исправить. Она отвернулась и стала напряженно смотреть в окно. Сергей молча довез ее до общежития, остановился, и, когда она попыталась выскочить прочь, резко развернул ее и долго, с наслаждением, целовал — прижимая к себе, стискивая ее плечи, — будто думал об этом всю дорогу и дал себе, наконец, волю. Она неумело отвечала ему, надеясь навсегда запомнить новое ошеломляющее чувство всепоглощающей близости, накрывшее ее всю — до кончиков пальцев ног. Невыносимо захотелось остаться с ним, ощутить его горячие ладони всем своим внезапно взбунтовавшимся телом, которое непроизвольно потянулось ему навстречу. Еще секунда, и она готова была стащить с него свитер, обхватить взмокшими ладонями его сильную спину, почувствовать запах кожи. Будущее для нее перестало существовать, осталось настоящее, и в нем было только ее желание — мощное, неудержимое, словно внезапно проснувшийся вулкан.
Вдруг Сергей резко отодвинулся и, придерживая ее за плечи, напряженно посмотрел в глаза, будто мог что-то разглядеть в темноте. Это произошло так неожиданно, что она в первый момент ничего не поняла и замерла, тяжело переводя дыхание. Нежно, едва касаясь, он провел пальцами по ее горящей щеке, поправил новый шарф, вздохнул с сожалением и легонько подтолкнул к двери.
— Иди, милая.
Она в ужасе отшатнулась от него, будто этот взрослый опытный мужчина, спровоцировав ее своими требовательными поцелуями, заставил совершить нечто непотребное и подсмотрел это. Спохватившись, она толкнула дверь, неуклюже сползла с высокого сиденья и, не оглядываясь, быстро пошла прочь — опустошенная, почти неживая от жгучего стыда. Как теперь жить с этим стыдом дальше, она не знала. Телефонный номер Сергей у нее так и не спросил.
В тот вечер Надежда неподвижно лежала на кровати, отвернувшись к стене, вспоминала каждую минуту прошедшего дня и равнодушно сожалела о том, что произошло в машине. Хотелось плакать, но почему-то не было слез. Что теперь ей делать со своими новыми пробудившимися чувствами, девушка не знала. «Как жаль, — думала она, — я опять вляпалась в очередную неприятность. Так хорошо все было, жизнь наладилась, наступил покой. А теперь мне придется собирать себя заново, запрещая думать о нем. Обидно! Я совершенно не готова жить в этом городе, он будто выталкивает меня обратно, придумывая новые и новые испытания. Насколько меня хватит, как долго я смогу сопротивляться? Ненадолго, сил не осталось совсем».
Уснула она с твердой уверенностью в том, что никогда его больше не увидит.
…После субботнего дня, так неожиданно проведенного в Алуште вместе с Надей Головенко, Сергей не спал всю ночь, уверенный в том, что совершил непоправимую ошибку. Он ворочался в постели, перекидывался с боку на бок, собственное тело казалось ему тяжелым и неуклюжим. Девушка стояла перед его глазами, как живая, — смеялась, поправляла волосы, возбужденно дышала, целуясь. А когда он начинал забываться, немедленно окунался в жаркие изматывающие сны. Просыпаясь, шел в ванную, долго стоял под душем, возвращался в постель, пробовал уснуть, и все повторялось сначала.
Никто и никогда из знакомых женщин не дарил ему столько новых ощущений. Они слишком любили свою независимость, стараясь выдерживать дистанцию. Это проявлялось и в том, как они, получив от него деньги, оплачивали собственные счета по принципу «ты меня содержишь, но решаю я самостоятельно». И в том, как они изо всех сил старались хорошо выглядеть перед ним во время секса, думая вовсе не о сексе, словно это действие было досадным, но необходимым приложением к их тщательно культивируемой красоте. Как ни странно, ему раньше это нравилось, и он не задумывался о таких сложных вещах, отодвигая своих женщин на второй план. На первом у него была работа — он в ней жил, он в нее сбегал от личных проблем. И, если бы не естественный зов природы, он бы на ней «женился», напрочь забыв о противоположном поле.
Неискушенная отношениями Надя Головенко о женской независимости еще ничего не знала. Она трогательно отводила глаза, забавно стеснялась, а потом забывала о стеснении и с восторгом отвечала на его требовательные поцелуи. Ей в этот момент было глубоко безразлично, как она выглядит. Она сливалась с ним доверчиво и безоговорочно, темпераментная от природы и сама пугающаяся этого.
Мысли — обескураживающие, неудобные, такие же горячие, как и его возбужденное тело, безостановочно неслись по кругу, не давая покоя. Он давно не признавал пылких чувств, считая их проявлением слабости. Холодный и рассудительный, Неволин отрицал любовь так же, как и астрологические прогнозы. Он давно упорядочил эту сторону своей жизни — если желание появлялось, он его удовлетворял и быстро забывал о предмете вожделения, пока в нем снова не возникала необходимость в силу каких-либо природных циклов. Так было с Лизой. Надя своим появлением взорвала его мир, сделав его самого обнаженным и максимально чувствительным перед собственными инстинктами. Он не понимал теперь, как себя вести и что делать — она как будто была рядом постоянно, мешала думать, заставляла обостренно чувствовать. Если они с Надей вдруг станут близки, что маловероятно, эта доверчивая, но очень неглупая девочка войдет в его жизнь целиком, займет в ней неподобающе огромное место, заставит потесниться всех, к кому он привык, сделает зависимым от себя. Его отлично налаженное существование рухнет окончательно, все вокруг станет зыбким и неясным, и придется заново, с нуля, выстраивать каждый день…
Под утро он забылся кошмарным сном и едва не проспал приход Ольги Тимофеевны, которая по воскресеньям приводила в порядок его холостяцкое жилье. Она приготовила кофе, поговорила с ним о погоде, перипетиях пенсионной реформы и новых штрафах для автомобилистов, по-матерински предостерегая быть осторожным на дороге. Стало легче. К обеду он собрал дорожную сумку, проверил заранее купленный билет, документы и, сев в «тойоту» направился в аэропорт. Он мчался так быстро, словно хотел сбежать из города — подальше от Нади и своих новых пугающих ощущений. Успокоился Сергей только в самолете, твердо решив, что видеться с ней он больше не будет. Его жизнь давно устоялась, была понятной и предсказуемой. Не было никакого смысла ее менять. А влечение, как он надеялся, скоро пройдет.
Неволин любил медицинские выставки, давно чувствуя себя в их праздничной атмосфере комфортно. На этой декабрьской, последней в году, было богато от обилия современной медицинской аппаратуры, ярко от множества огней, людно и суетно. Переходя от стенда к стенду, Сергей энергично здоровался, пожимал руки, весело похлопывал знакомых по плечу, обсуждал новинки, приценивался, узнавал, что нового. Рабочих задач было более чем достаточно, и он воспрянул духом, почувствовав привычный деловой азарт. Вечером, до предела уставший и голодный, Неволин вернулся в гостиницу. После душа и короткого отдыха спустился в ресторан, плотно поужинал, заказал кофе. Вдруг от едва освещенной барной стойки отделился посетитель и, приветливо махая рукой, направился явно к нему. Сергей удивленно присмотрелся, а узнав, обрадовался. Это был его однокурсник Эдик, женившийся сразу после выпуска и благополучно осевший в Полтаве.
