Запретное влечение (СИ) - Карельская Анна "(Anika)" (хорошие книги бесплатные полностью txt) 📗
– Другой? – удивлённо переспрашивает она.
– Да… Игривой и беспощадной. – Целую её в висок и улыбаюсь.
– Тебя это… волнует? – неуверенный шепот. Я восторгаюсь её таким редким смущением и тем, что она подставляет своё «волнует» вместо «возбуждает». В груди теснится необъятная нежность.
– Да. Очень волнует.
Тяжело сглатываю, ощущая, как тесно она ко мне прижимается. Абсолютно безумные глаза с потемневшими зрачками, робкая улыбка. Миа неровно дышит, соприкасаясь с моим телом при каждом вдохе.
Нельзя. Нельзя. Нельзя.
– Малыш, пора ложиться. Завтра тяжелый день.
Она немного отстраняется, заглядывая ко мне в глаза. Так осторожно, словно пытаясь разглядеть в них то, что известно только ей одной.
– Ты ведь побудешь со мной, пока я не усну?
– А может быть иначе?
– Да, может. Но этого не случится, верно? – Сестра встаёт на цыпочки и целует меня в грудь. Даже через плотную ткань футболки я чувствую тепло её мягких губ. Прикрываю от блаженства глаза. Зная все ответы на свои собственные вопросы, она всё равно задаёт мне их, ища в моих словах поддержку и уверенность в «нас». Как и в детстве.
Она берёт меня за руку и тянет к своей кровати. Мои легкие сдавливает что-то тяжёлое. Миа забирается под одеяло и увлекает меня за собой. Из меня вырывается приглушённый стон. Обвив меня ногами, малышка устраивается на моей груди, прислоняясь своим животом к моему. Её ловкие пальчики тянутся к моему лицу. Подушечки пальцев скрываются в моих густых волосах, а затем скользят вниз: лоб, виски, глаза, нос. Когда же она останавливаются на губах, я замираю. Снова появляется непреодолимое желание играть, наблюдать за её реакциями и растворяться в ней. Чуть приоткрываю губы и кусаю один из её пальчиков. Она тихо шипит и легонько бьёт меня по губам. Я смеюсь. Хватаю её цепкие руки и тяну их на себя. Миа оказывается полностью на мне. Такая лёгкая и обворожительная, что низ живота болезненно скручивает. Её губы в миллиметре от моих, но я понимаю: этого делать нельзя. Просто потому, что потом мы не остановимся. Больше нет ярлыков, нет табличек с надписью «стоп» и нет мигающих внутренних лампочек. Всё позабыто. Стёрто. Есть только мы. И если в эту секунду её губы накроют мои, мы окончательно оборвём ту тонкую нить, что до сих пор нас оберегала. Ограждала от ошибок.
Я оставляю невинный и долгий поцелуй в уголке её губ и разжимаю силки на её запястьях. Сестра улыбается. Мы снова продолжаем балансировать на грани. Довольствуемся шатким контролем и дразним друг друга – чем дальше, тем больнее и желаннее. Взяв мою руку, она подносит её к своему лицу. Целует каждый мой палец, не пропуская ни одной костяшки и фаланги. Её губы – словно влажный бархат… В этом жесте кроется гораздо больше любви, чем во всех самых чувственных клятвах.
Она – моя главная слабость. Всегда была ею и останется. Опускаю её голову на подушку и целую в волосы, задерживаясь на них губами. Глубоко вдыхаю её аромат. Сладкий и вкусный. Словно свежесобранная малина. Мне никогда не надышаться им. Никогда не будет много её в моей жизни. Будто одержимый, я погибаю. Медленно. Сводя её и себя с ума. Но такая смерть – самая желанная…
Глава 9.
Флешбэк
На дворе стояла ранняя осень. Листья ещё не успели сменить свой окрас и всё ещё покоились на деревьях, едва прогибаясь от тёплого ветерка. Несмотря на это, в воздухе чувствовалась утренняя сырость, и уже считалось абсолютно необдуманным выходить на улицу в одних летних шортах и шлёпанцах. Август послал на прощание последние солнечные деньки свободы и тихо скрылся, оставив после себя лишь приятные воспоминания.
Задний двор семейства Аддерли был просторным, с множеством всякого нужного хлама, что подпирал гараж, старых и памятных вещиц и качелями, скрытыми от посторонних глаз, что смастерил для своих детей однажды Невил. Качели висели на толстой ветке могучего дуба, что раскинул свои ветви во весь двор, скрывая и уберегая от непогоды. С любовью вырезанный кусочек дерева бесшумно покачивался на верёвках, повинуясь лёгкому порыву ветра.
Когда Дилайла Андерсен стала свидетелем настоящего вихря, состоящего из выпадов юной племянницы, уже тогда она точно знала, куда та отправится страдать и сетовать на весь мир. Как и ожидалось, Миа восседала под высоким семейным деревом и ковыряла носком кроссовка сырую землю. Создавая тихий и неторопливый шорох своими ботинками, Дилайла осторожно приземлилась возле нахмуренной девочки. Тяжёлый и горестный взгляд был устремлён куда-то вдаль, а зелень её глаз заволокло обидой, но веки оставались сухими. Истинная сильная леди. Девушка нервно облизнула пересохшие губы, собираясь успокоить её и подарить свою поддержку, как делала она всегда, питая к девочке тёплые чувства. Но разве приняла бы их теперь маленькая воительница хоть от кого-либо, кроме своего брата? Всерьёз и без всякого притворства? Не отрывая взгляда от горизонта, Миа опередила её.
– Я не стану ни с кем разговаривать. Даже с тобой, Ди, – голос её холоден, а тон на грани срыва.
– Чем плохи разговоры?
– Они ни к чему не приведут! Отец не изменит своего решения, а в утешениях я не нуждаюсь, – воскликнула малышка с горящими глазами. Её некогда прекрасные каштановые кудри спутались, и теперь это больше походило на грязный и тёмный пучок волос; джинсы были содраны на коленках, а в тех местах, где виднелась кожа, просматривалась запёкшаяся кровь. И как Дилайла упустила тот момент, когда из ангелочка вроде её племянницы, что кружилась в кремовом пышном платье на Рождество, вырос настоящий сорванец, который устраивал бунты и дрался с соседскими мальчишками на равных? В груди её защемило. Видимо, она была слишком занята собственной жизнью. Именной той, которая непременно у всех появляется и выдвигается на первый план. Личная жизнь с её лично-трагичными заморочками.
– Все мы нуждаемся в них, Миа. Рано или поздно.
– Я – нет.
– Значит, такой уж крепкий орешек?
Девочка смирила её грозным взглядом и, поджав сильнее губы, снова отвернулась. Имея опыт общения с подростками, Ди с напускным равнодушием пожала плечами и облокотилась о кору дерева. Секунды мчались, но она продолжала молчать, желая дать время остыть и не слишком наседать. Ведь как уже говорилось во всевозможных цитатах, когда тебе плохо, то очень важно, чтобы рядом был тот, кто понимал без слов. Она понимала, потому терпеливо выжидала момент. Зная великую тягу Мии к сладкому, девушка со спокойным видом полезла в карман за шоколадным батончиком и стала не спеша его разворачивать, намеренно шурша обёрткой как можно громче. Когда же она откусила первый кусочек и стала громко его пережёвывать, страдалица не выдержала:
– Не могла бы ты поесть в другом месте?
– Это почему?
– Действуешь мне на нервы, вот почему! – воскликнула Мими, развернувшись в пол-оборота.
– Лгунья, – улыбнулась ей в ответ Дилайла. – Ты просто тоже хочешь батончик. М-м… Бог мой, да он с начинкой! – продолжила пытку она, замечая голодный взгляд девочки.
– Ты просто невыносима, – усмехается младшая Аддерли, и её губы наконец трогает лёгкая улыбка. Ди победно улыбается в ответ и протягивает ей оставшуюся сладость.
– Почётная неудачница штата Джорджия прибыла. Выкладывай свои горести, а затем послушаешь мою сломанную историю любви, и тогда, поверь мне, тогда ты будешь чувствовать себя значительно лучше.
– Ты снова преувеличиваешь!
– Не в этот раз, милая. Зак бросил меня на следующий день после помолвки, когда я решила сделать ему сюрприз и стояла на кухне в развратном костюмчике домработницы. Сущий кошмар, верно? – В синеве плескалась недавняя боль, которая кружила на поверхности морской глади её глаз и портила всю картину. Но несмотря ни на что, пухлые губы тёти улыбались.
– Ох, Ди… Неужели ты выглядела настолько плохо? Чудо-батончики, не правда ли? – шутливо бросила Миа, пытаясь не дать этой боли прорваться наружу. Она, конечно же, тщательно скрывала свои эмоции, но беспокойство за постоянные любовные неудачи Дилайлы здорово озадачивало её.
