Мой самый любимый Лось (СИ) - Фрес Константин (читать книги онлайн без регистрации .txt) 📗
— Вот тут холодильник, — нудел Юргенсон, раскрывая перед уставшей Анькой необъятные недра, заставленные всякими вкусностями. Сковороды, натертые до блеска, висели в ряд над длинным столом, и Анька не понимала — или это элементы декора, или ими можно пользоваться?
«Да еб твою мать, — уже зло думала Анька, пластмассово ему улыбаясь, — он что, и дизайн полок хочет заказать? Открываешь, а там на оббитых пихтой стенах головы элитных мышей торчат?»
В холодильнике заманчиво алела крупная клубника, блестело фольгой шампанское, и Анька на автомате подумала — праздники у людей продолжаются, — пока до ее сознания не дошли слова нудного Юргенсона:
— Это все вам, чтобы вы расслабились и отдохнули после перелета. Завтра можете приступить.
Очнувшись от полудремы, Анька в удивлении вскинула на Юргенсона осоловевшие, уставшие глаза.
— Мне? Что?! — удивилась она.
— Да, вам. Хозяин хотел бы встретить вас как можно радушнее.
— Хозяин? — еще больше удивилась Анька. — Ну, то есть… Я думала… что хозяин — вы.
— Нет, что вы, — Юргенсон изобразил на своем носатом лице такую кислую улыбку, будто сам позарез хотел клубники со сливками, сыру и шампанского, но ему не давали. — Я управляющий. Живу в гостевом домике, это направо. Если что-то понадобится — вот внутренняя связь, — он указал на трубку компактного телефона, прикрепленную к стене у холодильника.
— А как же…
— Хозяин прибудет позже. Мне приказано предупредить вас перед этим. Не волнуйтесь.
И Юргенсон растворился в ночи, оставив Аньку одну в огромном роскошном доме, в похрустывающей ожиданием праздника тишине, наедине с целой горой вкусностей и с пылающим камином.
Анька отзвонилась Мише, устало бормоча и жуя ломтик сыра. На ту самую шкуру она перетащила гору подушек с дивана, и завалилась кверху задницей, понадежнее воткнув в белый ворс чашку с клубникой и высокий фужер на тонкой ножке.
— Ну, за Альпы! — тихо и торжественно произнесла она, салютуя бокалом окну, в стеках которого играли желтые блики огоньков. В бутылке оказался брют, обжигающе холодный и божественно вкусный, такой, какой она любила, и Анька, сделав всего один глоток, блаженно откинулась на белый мех. На потолке танцевали темные тени и яркие блики, и Анькины мысли текли медленно-медленно и счастливо. — И за тебя, Боженька. Ты в последнее время даришь мне все больше и больше подарков.
Внезапно ее мысли перескочили на личность Лося, и, кусая очередную ягоду, Анька вдруг подумала, что его тут очень не хватает. Вот здесь и сейчас он был бы кстати. Тут, в тишине и праздничной темноте, это было бы невероятно волшебно.
— Я знал, что найду тебя именно здесь. Ты говорила, что любишь мишек.
Аньке показалось, что она глядела на огонь и заснула, и теперь ей снится сон, такой, какой она хотела бы увидеть. Едва не расплескав свой недопитый брют, она подскочила, поперхнувшись ягодой, молниеносно обернулась, тараща глаза.
В дверном проеме, прислонившись к косяку, скрестив на груди руки, стоял Лось, и пламя камина отражалось в его серых глазах. Черт знает, как долго он там стоял, в тишине, наблюдая за кайфующей Анькой, лопающей ягоды и потягивающей холодный напиток из высокого бокала, но ей показалось, что давно. Его волосы влажно поблескивали — на улице пошел снег, а Лось, видимо, шел до дома без шапки. Тихо разделся, тихо прокрался именно сюда, к камину, где в качестве приманки бросил медвежью лохматую шкуру…
— Ах ты, коварный парнокопытный!.. — яростно выдохнула Анька, чувствуя, как сердце ее вот-вот выпрыгнет из груди. Сложить два и два было не сложно; сначала отец не обглодал Лося до костей, потом этот странный заказ, вкусности в холодильнике… — Сговорились!
Она не помнила, как подлетела к нему и вцепилась в его толстый свитер, не помнила, как заколотила кулачками по груди — с тем же успехом он могла дубасить стену из оцилиндрованного бревна, — и не помнила, как начался поцелуй, такой же головокружительный и обжигающий губы, как брют.
Анька терзала и рвала на Лосе его вязаный серый свитер, словно ее руки все еще ругали и отталкивали его, а сама целовала, целовала мужчину до головокружения, откидывая голову и позволяя его ручищам забраться в свои волосы, растрепать их, одним взмахом стащить с себя теплую зимнюю кофту и обнять мягкую округлость грудей.
— Лосик мой, — шептала Анька, ощутив под спиной мягкую медвежью шкуру, и проваливаясь в его ласку, в его запах, которым не могла надышаться, который пила вместе с поцелуями и не могла напиться, — дурак ты безрогий! Я же прибью тебя сейчас…
Лось не отвечал; его ладони бережно сжимали ее тонкое тело, он лицом то зарывается в ее растрепанные волосы, то прижимался к ее груди, так же упиваясь ее запахом, ловя губами чувствительные соски, прижимаясь к Аньке нетерпеливо, до дрожи, приникая к ней всем телом, словно боясь, что она сейчас исчезнет, убежит.
Анька снова обхватывает ладонями его лицо, приникает к его губам, и радость бьет в ее голову сильнее брюта, Анька готова кричать и смеяться, понимая, что Лосю было так же несладко, как и ей, и что ее поступок, ее бегство — это всего лишь ее страх и недоверие, которое коварный Лось утопил в сегодняшнем шампанском.
И этот нудный Лось готов шаркать копытцем, успокаивать ее, убеждать, приручать и терпеть ее колючее, обидное недоверие, хотя его уже колотит от желания и нетерпения. Но он будет молчать и приглаживать ее ощетинившуюся шкурку, чтобы не дай бог не вспугнуть ее…
— Лось, я хочу тебя! — шепчет Анька требовательно. — Я просто умру, если нет. Считай меня развратной лосихой, у которой дикий гон, но я хочу тебя.
Лось молчит; впрочем, Аньке нравится его молчание, которое имеет так много разных оттенков и полутонов. Он нехотя отрывается от нее, тяжело дыша, поднимается — пламя разукрашивает теплыми отблесками его могучую грудь, — и агрессивно, нетерпеливо сдергивает с Анькиних ног джинсы, сбрасывает свои, обнажаясь быстро, без капли стеснения и замешательства. Когда его ладони снова скользят по ее коже, и Лось склоняется над Анькой, она нетерпеливо стонет, растворяясь в его теплых прикосновениях. Он знает, что ей это нравится; он готов ее гладить всю ночь, хотя пальцы его дрожат, и Анька бессовестно этим пользуется, проваливаясь в сладкую негу.
Коварный Лось изглаживает ее всю: мягкую грудь с остренькими торчащими сосками, атласные бока, греет ладонью животик, обнимает стройные бедра, покрывая поцелуями всю Аньку, а затем вдруг резко, почти грубо разводит ее ноги, перехватывает их под колени, и Анька взвизгивает, обнаружив себя беспомощно развернутой перед ним, с открытым перед мужчиной самым чувствительным своим местечком, которое властный Лось целует тоже грубо, чувствительно прихватывая губами нежные губки.
— Ва-а-а, — взвывает Анька, вцепляясь пальцами в белый мех, потому что эти грубые, жадные поцелуи будят в ней восхитительный, острый, сладкий стыд. — Лось, ты животное!
Лось снова промолчал, мстительно дразня языком ее клитор и еще жестче удерживая ее разведенные ноги, удерживая Аньку в такой же беззащитной позе, яростно вылизывая ее и чуть накусывая припухшие ткани. И она понимает, что это Лосиная месть за ее недоверие.
— Помогите, — шепчет Анька, сходя с ума, в полузабытьи. Но Лось свирепствует все больше.
Он отпускает Аньку лишь на миг, но лишь затем, чтобы переместиться и закинуть ее ноги себе на плечи. Склонившись почти к самому ее лицу, он пристально всматривается в ее затуманенные глаза, поглаживая возбужденным членом ее мокрое-мокрое лоно, чуть надавливая и дразня, и Анька воет от нетерпения, не в силах вывернуться.
— Лось, пожалу…
Ее жалкие слова обрываются криком, когда он резко входит в ее раскрытое лоно, и Анька распахивает глаза, перед которыми, кажется, вспыхивают все звезды Северного полушария.
— Изверг, — выдыхает она из последних сил, вцепляясь в его напряженные плечи ногтями, и следует сильный резкий толчок, от которого она снова вскрикивает и зажмуривается, плавясь в крышесносящих ощущениях.